Авиатор: назад в СССР 7

Томин сел на стул рядом со своим шкафчиком. Все, как и в старой русской традиции — присесть на дорожку.

— Валерий Алексеевич, а если нас собьют? Мы ведь будем летать и над территорией Ирана. За это по их законам мы можем не просто сесть в тюрьму, — сказал Гнетов.

Верный вопрос от зама комэска. В такой ситуации сложно что-то советовать. Вот и Томин тянул с ответом.

— Тяните на территорию Афганистана. Здесь есть наши поисковые экипажи. Плюс подразделения «зелёных» на границе, — сказал командир с неким пренебрежением в произношении прозвища афганской армии. — А вообще — действуйте по уставу. Наша страна вас в заточении не бросит.

При этих словах он взглянул на свои часы марки «Командирские» с чёрным циферблатом и дал команду «по самолётам». Выйдя наружу, я остановился на крыльце, чтобы оглянуться на происходящее. Подобное я в прошлой жизни наблюдал несколько раз, но к таким движениям невозможно привыкнуть.

Воздух уже начал слегка разогреваться. Пыль поднималась всё выше, забиваясь во все щели и оседая на губах и зубах. Нос ощущал запах керосина, а уши оглушали гул двигателей и топот десятков бойцов, грузившихся на вертолёты.

Над полосой уже зависли «крокодилы» Ми-24, разгоняя во все стороны осевшую пыль. Экипажи Ми-8 загружали десантников и быстро выполняли контрольные висения над землёй. Эскадрилья штурмовиков отрабатывала на земле порядок построения и действия в парах при нанесении удара. Это тот самый «пеший по лётному», который со стороны напоминает странные танцы с макетом самолёта в руках.

Даже Хреков, полностью экипированный и с автоматом АКСУ на одном плече делал внешний осмотр своего вертолёта перед вылетом. Именно он командир одного из поисково-спасательных экипажей, которые в случае катапультирования прилетят на помощь.

— Чего застыл? — спросил у меня Валера, заметив, что я стою и не схожу с порога штаба.

— Зрелище завораживает, — ответил я, надевая шлем и застёгивая его на шее.

— Возможно, наша операция положит конец оппозиции. Исмаил и Шах будут убиты. Ну и мы дадим отпор иранцам. Один раз у нас с тобой получилось… — вспомнил Гаврюк, как мы уже однажды схлестнулись с парой Ф-14 и один из них сбил своего товарища.

— То другое. Нам повезло. Сейчас они так не лоханутся, — ответил я и спустился со ступеньки вниз.

— Никогда не думал, почему в этом мире нам приходится отстаивать наши достижения силой? — снова спросил Валера.

Философствует мой командир звена! Придётся ему ответить тем же.

— Потому что миру постоянно не до мира, — похлопал я его по плечу, вспомнив строчки из песни, которую ещё предстоит написать певцу Николаю Анисимову.

На ступеньках появилась Ася, вышедшая с распущенными волосами и серьёзным лицом. Не думаю, что она именно меня провожать выбежала.

— Сергей, ты скоро? — спросила она.

— Сегодня вернусь, а что? — улыбнулся я, уходя от крыльца в пол оборота.

— Может, зайдёшь на чай? — улыбнулась она.

— Если только на чай. И только в кабинет! — крикнул я и быстрым шагом направился к самолёту.

Не буду я, конечно, к ней заходить. Не хочу быть рубашкой, в которую поплачут, а потом уберут в шкаф до следующего раза.

У самолёта поздоровался с Дубком и пошёл на осмотр. Валера шёл со мной параллельно. Будто мы сейчас тоже отрабатываем слётанность в паре.

— Готов? — позвал он меня, собираясь карабкаться по лестнице в кабину.

— Ты погоди! — остановил я его. — Елисеевич, у тебя есть ещё счастливые конфеты?

— А як же! В достатке, — ответил Дубок со своим весёлым кубанским акцентом.

Мой техник протянул мне свою одноимённую конфету и такую же дал Валере.

— И съесть только после полёта, понял? — предупредил я его, и мы разбежались по своим самолётам.

Заняв своё место в кабине, я начал проверку оборудования. Несколько минут и всё готово. Радиостанция была настроена на стартовый канал, который не замолкал ни на секунду.

Вертолёты Ми-8 с десантом на борту уже пошли на маршрут, прикрываемые своими собратьями «крокодилами». Су-25е «Грачи» выстраивались на рулежках, чтобы в назначенное время уйти на удар.

По замыслу командования первыми сначала отработают Су-24е с Карши-Ханабад, следом и Су-17е. Только потом, «Грачи» будут работать уже точечно под управлением авианаводчика.

В воздух поднялись и наши две пары, которые будут прикрывать бомбардировщики и штурмовиков.

— Янтарь, 101й, взлёт парой произвёл, отхожу вправо по заданию, — доложил Томин, и это означало, что мы теперь должны запускаться.

Наша с Валерой пара — резервная, если вдруг не взлетит или что-то не так пойдёт у кого-то из наших истребителей.

— 117й, запускаемся, — дал мне команду Гаврюк и я дал команду техническому составу «От двигателя».

Пока я контролировал работу процедуры запуска и параметры силовой установки, вторая пара Гнетов и Барсов уже стояли на исполнительном.

— Внимание! Паашли! — скомандовал замкомэска.

Я продолжал запускаться, но через пару секунд что-то у взлетающих пошло не по плану.

— Торможу! Пневматик! — громко сказал Барсов.

— Янтарь, взлёт парой прекратили, — доложил расстроенный Гнетов.

Похоже, из резервных мы теперь стали основными. Я взглянул на магистральную и понял, что места нам для проруливания совсем не оставили. А ведь нам нужно по времени выйти в зону дежурства, иначе бомбардировщики останутся без прикрытия.

— Янтарь, 107й, полосу освободили. Остатки пневматика нужно оперативно убрать, — подсказал руководителю полётами Гнетов. — 117й, готов рулить? — спросил он у Валеры.

— Да, только нам мешают, — ответил Гаврюк, и он прав.

— Мы не сдвинемся никак. Тесновато, — сказал кто-то из штурмовиков.

— 117й, давай с обратным стартом, — предложил я.

— 117й, ветер попутно-боковой слева под 40, по силе 7, — сразу же дал нам информацию руководитель полётами. — Рассчитывайте взлёт с обратным курсом.

— Понял. Выруливаем, — ответил Валера, и мы порулили через вторую рулёжку на полосу.

Выстроились на полосе. Проверили механизацию и тормоза. Жду команды на взлёт, удерживая самолёт на «максимале».