Аврелион
Шрифт:
Смысл всего сказанного доходил до Пэра не совсем отчетливо, но что он понял до конца – его присутствие как личности эти существа так и не смогли обнаружить, приписав его мыслительный процесс паразитным флуктуациям. И что еще более важным следствием для него, - они пока не собираются выяснять причину этого явления.
Пэра вдруг пронзила яркая, как вспышка протонного коррелятора, догадка: «Нужно на какое-то время уйти в ментальность, пока «они» не закончат свои исследования. Ведь пока я в этом пространстве, мои мысли не были обнаружены ни разу! «Этот» даже указал на них на видеопласте». Он едва сдержался, чтобы не вскрикнуть от радости. Однако и того, что он проявил некоторую активность, было сразу отмечено в сфере видеопласта: «Обратите внимание на этот аномальный выброс… По его характеру можно сказать,
Пэр не стал слушать продолжение их разговора. Для него все стало на свои места. Как можно быстрее он погрузил сознание в состояние медитации. И едва перед ним раскрылись просторы безбрежного ментального поля, Пэр стремительно нырнул в спасительную тень своего единственного убежища.
В кромешной тьме, где он возник после ослепительной мощи дневного света, Пэр на мгновение утратил зрение. Он не видел ни единой точки света, и едва промелькнула эта мысль, как тут же ему открылась Вселенная его «Я». Ему вдруг показалось, что он распался на мириады частиц, которые одновременно пребывали на невероятном отдалении и сразу все вместе, в единой точке его Разума. Его Вселенная была рассыпана по бескрайнему пространству мерцанием множества пятен и облачных образований, среди которых горели яркими тонами особо значимые воспоминания. Переливаясь нежными цветовыми оттенками, они плавно перетекали одно в другое, сохраняя при этом чистоту своих переходов.
Вот там, в широкой фиолетово-малиновой полосе огня хранятся все события, принадлежащие самому близкому его другу – Криту… А вот это, - в полсферы ярчайшее алое зарево с бирюзовой бахромой – это Мисса… Боги Лакки, Мисса! Где она, - его душа и жизнь, отныне воплотившиеся в едином слове Любовь?
Пэр ощутил жаркую волну страдания и желания. Его сознание тут же породило мощный импульс, всколыхнувший все просторы его Вселенной радужными переливами. Пэр испуганно оборвал поток чувственного искушения. Он мог тем самым, навести его недругов на след убежища. С каждой минутой в нем росло ощущение, что необходимо что-то немедленно вспомнить. Нечто важное, что даст ему путеводную нить в борьбе за выживание. Выжить! Пэр понимал, что это непосильная задача для одиночки. В абсолютном пространстве чужаков, для которых он есть всего лишь объект для непонятного эксперимента, Пэр не мог рассчитывать ни на кого, кроме своего Разума и той базы знаний, которым он обучился в Репетитории. И еще память. Там его душевная сила и опора. И, может быть, помощь, в которой он так нуждался.
Совсем рядом колышется полоса фиолетового огня. Крит… Пэр будто почувствовал ее притяжение и, повинуясь безотчетному влечению, слился с холодным пламенем мощной интеллектуальной силы…
– Я не могу себе представить, как можно обойти Наваждение! – чуть ли не выкрикнул Крит. – Даже мысль об этом уже бросает меня в дрожь. Вдруг то, что я говорю, уже известно богам Лакки?!
– Нет, здесь ты можешь говорить что угодно! – с усмешкой проронил Пэр. – Я слишком долго проверял и перепроверял это место. Никакой реакции в блоках слежения. Даже на Откровении, предикт не сказал ни слова о моих кощунственных словах. Поверь, я тут их много наговорил.
– Ну и что? Ну и что! Это может ничего не значить! – бледнея от ужаса, крикнул Крит. – Ты сам знаешь, наказание может быть разным! Боги Лакки не стали пока карать тебя! Ты дурак, Пэр! Как можно так неосмотрительно поступать!
– Хм! Знаешь, я думаю, что боги Лакки, если они меня не стали карать, то значит, мои действия и слова в чем-то им пришлись по вкусу. Помнишь, как-то я говорил тебе о намерении пройти через Лес?
– Ох, Пэр, ну что у тебя в голове!? Да это чистая авантюра! Я думал, что ты забыл давно об этой безумной идее!
– Ну, ну, не трусь! Я не только не забыл, но и постоянно обдумывал, как это осуществить. Понимаешь, там, за Лесом есть что-то такое, чего мы никогда не сможем увидеть и ни о чем не сможем узнать, если каким-то образом
не пересечем весь Лес.– Да откуда ты взял, что там что-то есть? Забыл слова Священного Закона: «Нет больше Леса ничего из Сущего. В нем есть Все, и Всем он наполняет жизнь каждого интеллакта и мегалона… Нельзя частью объять целое…».
– Я хорошо знаю заповеди Священного Закона. Но вот что, Крит, меня с недавних пор смущает. В курсе «Биполярные системы топологии подпространства нуль-вакуума» есть одна аксиоматическая эпистема:«Если одно пространство может быть совмещено в континууме с другим платформообразующим пространством, то, независимо от их соподчинения, оба этих пространства могут являться одновременно и целым и частью друг друга».
– Ну и что? Это всего лишь математическая модель субстанциональной ориентации материи в топологии подпространства нуль-вакуума. Как это связано с Лесом?
– А так, что когда я в первый раз задумался над необъятной величиной Леса, декларированной в Священном Знании, то мне пришла в голову простая мысль, - что, если эта пространственная бесконечность, которую являет собой Лес, всего лишь материальное воплощение математической парадигмы. Другими словами, сам Лес, в своей бесконечной протяженности замыкается на конечную точку, то есть, на величину, в масштабах нашего мира имеющую реальную протяженность.
– Это невозможно! Лес не есть абстрактная сущность. А математическая парадигма по определению не может быть воплощена в материальном состоянии вещества… Хотя, погоди, если…
«Хм, ну что? Задело?!», - усмехнулся Пэр. Он знал, что Крит, несмотря на всю нерешительность своего характера, прежде всего, являет собой мощный математический талант изощренного ума. И если он вцеплялся в некую трудноразрешимую математическую проблему, то остановить его, перенаправить на что-либо другое уже не представлялось возможным. Теперь у Пэра был самый лучший вариант помощника, какого только можно было представить. Крит забыл о своих страхах перед всесущими богами Лакки. Его лицо разрумянилось от нахлынувшего возбуждения. Невнятно бормоча что-то, понятное лишь ему, Крит напрочь забыл о присутствии друга, где он находиться и вообще про время.
Пэр некоторое время сидел рядом. Желание вырваться за пределы замкнутого Лесом пространства стало единственной целью последних лет. Пэр не мог сказать другу об одной вещи, а именно о ментальной способности проникать в иные измерения каким-то неведомым ему способом. Эта свойство физиологии и натолкнула Пэра на реальную возможность проникнуть за пределы Леса. Он часто за последний год, уходя в ментальное пространство, попадал в некое запредельное его пониманию отражение физической сущности пространство, в котором пребывал в такое время. Пэр ясно ощущал, что он находиться где-то за пределами своего Мира, но никак не мог выйти из медиативного состояния, чтобы оказаться в другом мире реально.
Таким пространством могло быть только другое, не входящее в Мир Аврелиона. Этот чужой мир светился светом, который Пэр воспринимал только в другом измерении. И этот чужой Мир находился за пределами Леса. Объяснить Криту Пэр этого не мог.
Глава 7
Едва изображение шеф-генерала Барнсуотта исчезло, командор Мэрриот свернул видеопласт в режим ожидания: «Он мнит себя завоевателем Мира. Ничего, пусть потешится… Придет время, посадим на уровень простого мегалона… Но сейчас он нужен. Лучше него на роль ширмы никого не придумаешь…».
Командор включил интерком:
– Команде транспортного сектора готовность два. Службе навигационного контроля подготовить карту точек ввода в орбиты подпространства нуль-вакуума. Доложить о готовности…
Тусклая точка трансфера постепенно светлела, увеличивалась в объеме и наконец, обросла подробностями конструкции и модулей. Один выступ выглядел особенно устрашающе. Ощетинившийся длинными иглами нуль-вакуумных ускорителей, он был похож на огромный шипастый хвост фантастического чудища. Его шипы светились бледно-зелеными сполохами истекающего пламени. Поверхность Фобоса, к которому трансфер приблизился на расстояние одного толчка ускорителей, был опоясан редкой цепью реперных навигационных башен. Их тонкие ажурные стволы с сетью приводных маяков были хорошо видны на сфере видеопласта.