Аврора Синистра, или Звезда ты моя сумасшедшая

Мерлин, Моргана и все основатели! Кажется, сейчас я прокололась, если он доложит обо всем — я труп. Басти смотрел на меня ошарашено, а меня начало трясти.

— Ты думаешь, я что-то могу изменить?

— Я не знаю, но уверена — попытаться стоит.

Я протянула Рабастану сигареты, он попытался копировать меня — закурил и закашлялся. Я невольно улыбнулась. Смешной, хоть и взрослый мужик.

— Как думаешь, Белле стоит об этом сказать? Целитель запретил ее волновать.

— Нужно, я бы предпочла знать о таком.

— Лорд и Рудольфус уверены, что она все сделает во благо господина.

— Вот и проверь, если это так, то ты ей ничем не навредишь, если нет, то тогда она будет решать сама.

Перерыв закончился, и нас позвали обратно. Расчеты доверили нам с Руквудом. Интересно, лорд настолько меня ценит, или это из-за пророчества? Печ, чтоб ему провалиться, рассказал о том, что у какого-то коллекционера в саду лежит подходящий камень, вывезенный из древнего города. Волдеморт раздал всем задания. О том, кто будет жертвой, не говорили, но, если прицепились к магической тройне, под удар могут попасть дети Мартина. Интересно, в каноне все было также, или это я спровоцировала данные изменения? Наконец-то эта фигня закончилась, и я смогла вернуться в школу. Курить я уже начала, осталось только напиться, я уже даже огневиски достала и наливала в бокал.

— Собираешься пить в одиночестве? — голос Северуса за спиной застал врасплох, я дернулась и налила больше чем планировала.

— Можешь составить мне компанию, — я достала второй бокал для Снейпа.

— И что за повод?

— Лорд дал задание рассчитать оптимальные координаты для установки алтаря и познакомил с Печем. Точнее — я была с ним знакома.

— Это тот, которого он из Южноамериканской тюрьмы выкупил?

— Наверно. Но узнал он о нем от меня. Я не понимаю, как. Я старалась концентрироваться на другом. Глубоко в голову он и не лез. Не понимаю, — я покачала головой и отпила.

— Ты их не прятала. Лорд сильный и опытный легилимент. Пока ты концентрировалась на одном, он смог посмотреть десяток других воспоминаний. Ни я, ни покойный Дамблдор с ним в легилименции сравниться не могли. Не вини себя, ты ничего не могла бы сделать, ты не посчитала эту информацию важной.

— Нет, Северус, если бы не я, Печ гнил бы в тюрьме, а я…

— Прекрати немедленно! Что сделано, то сделано. Теперь нужно думать, что делать дальше. С расчетами ты справишься?

— Обижаешь! — спиртное ударило в голову и захотелось спать. Странная реакция.

— Тебе лучше отдохнуть. Я отменю ночные занятия.

Мне стало стыдно — что-то совсем я расклеилась.

—Там облачно, так что не волнуйся. Их в любом случае пришлось бы отменять.

Я рассеяно кивнула и ушла спать.

Утро радостных мыслей не добавило. Я не знала, как остановить это безумие. И снова взялась за свой гобелен из шерсти единорога. Как это ни странно, работа пошла, это отвлекало и не давало сойти с ума. Северус неоднократно повторял одно и то же, чтобы я не встревала: «сейчас нельзя», «политика Лорда устраивает основную часть магического сообщества», «сопротивление слишком слабое»… Похоже, чтобы у магов открылись глаза, Волдеморту нужно было напасть на Хогвартс, а до этого общество предпочитало прятать голову в песок.

Мартина мы решили предупредить, а его семью спрятать в безопасном месте, в этом помог Юдин. Я просто спросила разрешение переправить их на Камчатку, и он согласился без лишних вопросов.

Аделаида Флинт с дочерью покинула Англию. Юлиус тоже забрал свою семью в Европу. От Иоанны мне пришла очередная коробка марципана и открытка с Карловым мостом. Из газет я узнала об аресте мистера Лавгуда и о том, что он «продал» Придиру Треверсу. Тот пока печатал старые статьи и мастерски очернял Поттера с Грейнджер.

Беременные были в относительной безопасности, целители в Мунго не могли сообщать об интересном положении пациенток посторонним людям. Глава больницы усилил клятвы всего персонала. В группе риска были маглорожденные дети. Тут сработали Кендел и Кингсли - они объединили усилия и старались успеть реагировать на магические всплески раньше министерства, а если не успевали, то детей доставляли Малфоям. На попечении Нарциссы уже находились двое ребятишек двух и четырех лет.

В коридорах начались стычки более жестокого характера. То, чего я опасалась, произошло. Лорд дал приказ ломать учеников непростительными. Этим приказом он преследовал несколько целей — искусить темной магией, заставить детей переступить через себя, почувствовать вкус, ощутить опьянение от вседозволенности и запугать болью от пыточных проклятий. Так же эти вещи должны были спровоцировать Поттера на активные действия. Я надеялась на магию и откаты по клятвам, но брат с сестрой обзавелись какими-то артефактами и перестали за себя бояться. У меня опускались руки, казалось, из этого ада нет выхода.

Лорд требовал моего присутствия на крупных собраниях. С расчетами я тянула, как могла, ссылаясь на нагрузку в школе. Четырнадцатого февраля на одном из таких вечеров нетрезвый Макнейр начал хвастаться своими лошадьми. Северус же о чем-то беседовал с Ноттом в библиотеке. Для разнообразия я решила составить компанию Долохову и Мальсиберу.

Вот Уоррен вывел каурую кобылу. Статная, резвая отбивалась, брыкалась, обжигала огненным дыханьем. Макнейр ударил ее хлыстом. Я почувствовала знакомый до боли сигнал, такой же как тогда, в лесу — так же меня звал запутавшийся в паутине жеребенок единорога. И глаза у кобылы были точь в точь такие же, как у Бланш.

— Смотри какая, Тони! Твердая рука и кнут — и будет как шелковая. Пока объехать себя не дает, но мне зелье пообещали, если им кнут смачивать, то как хлестну — сразу присмиреет. С лошадьми — как с бабами, твердая рука нужна. А ну стоять! — он ударил кобылу, и она жалобно заржала. От этого сжалось сердце.

— А я думал, чтобы укротить, любовь и ласка нужна, — ответил, посмеиваясь, Долохов.

— Ласка! Скажешь тоже. Попробуй к ней с лаской подойди — взбрыкнет, костей не соберешь. Если с лаской объездишь, отдам, — Уолден расхохотался и отошел от кобылицы.

Я смотрела на привязанное животное. Как же оно напоминало меня: я также привязана к этому миру. Все что ее ждет — плеть и подчинение. Если она хоть отчасти напоминает Бланш, то для нее свобода — это главное. Скакать по лугам, питаться сочной травой. Я подошла к ней, захотелось просто ее утешить, приласкать. Кобылица повернула ко мне свою голову, обнюхала и дала погладить шею, потом снова посмотрела в глаза. Слезы! Не думала, что лошади умеют плакать.

Я посмотрела на мужиков: они хохотали, обсуждали, наверное, какая плеть лучше. Меня взяла злость — на них, на чертов магический мир, в котором я меньше, чем пешка. Срезав цепи Сектумсемпрой, я запрыгнула на лошадь. Юбка неприлично задралась, но мне было плевать — и мы поскакали! Было одуряюще быстро, и от этого хорошо, свобода опьяняла, ветер бил в лицо. Вслед донеслись невнятные голоса, но уже было не разобрать. Я неслась по долинам, перескакивая через ухабы. Когда кобылу понесло в море, я применила чары головного пузыря. Она бежала по дну, распугивая рыб, потом вынырнула и стремительно полетела обратно. Мы прискакали к замку, с метел соскочили злые волшебники. Вот черт — и Северус с ними! Я посмотрела в глаза кобылице — нельзя ее Макнейру отдавать. Знаю, дура, но сейчас или никогда. Я сняла уздечку, бросила на землю и сожгла. Лошадь радостно заржала и ускакала вдаль.

— Ты что наделала? Это была моя лучшая кобыла!

— Уолден, ты сам сказал, кто объездит, тому отдашь. Она объездила! — вмешался Мальсибер. — Иначе заговоренную уздечку не сняла бы.

— Знаю! — зло прошипел Макнейр. — Но ты заплатишь!

— Сколько ты хочешь за лошадь? — вмешался Северус.

— У тебя столько нет, полукровка! — отмахнулся тот.

— Не тебе судить, что у меня есть, а чего нет. Сколько?

Из конюшни донеслось ржание. Эльфы — конюхи разбежались врассыпную — вороной конь, похоже, сорвался с цепи, вырвался на свободу и ускакал за кобылицей.