Автобаза

– Как живешь, Надюш? Поступать не раздумала?
– спросил Гун.

Оба знали: заветная мечта официантки - поступить в институт. Вообще, любыми путями покинуть-глухомань и перебраться хотя бы в Энск, если не в столицу или Питер. В принципе ей было все равно. Лишь бы уехать. Наде надоели подсобное хозяйство, огород, поселковая дискотека, неуклюжие ухаживания местных парней и хамоватых Дальнобойщиков. Из всех транзитников Надя отличала, пожалуй, только этих двоих. Никогда не приставали, грязно не ругались, во время ночевок водку не пили. А ночевать тетя Дуся пускала за умеренную плату.

Их дом стоял на отшибе поселка, ближе всех к дороге, и с незапамятных времен в нем привечали проезжих людей. Несколько раз Надю обнадеживали удалые транзитники, и, возможно, все случилось бы, как в "Станционном смотрителе" Пушкина, но Дуся, в отличие от Вырина, всегда была начеку. Сама когда-то не убереглась, потому одна растила троих детей со старшей Надеждой. В свое время ей тоже хотелось покинуть родные края.

Манили огни больших городов, и она влюбилась в водителя. Тот обещал много. Обещания не сбылись.

Водителя перевели на другой маршрут, а может, сам попросился, когда узнал о ее беременности. Она упорно ждала и потому дочку назвала Надеждой.

– Эти не обижают?
– кивнул Артеменко на выглянувшего в окошко раздачи повара.

– Меня обидишь...

И Надя с гордостью продемонстрировала баллончик с перечным газом.

– Мать позови, - попросил Гун, роясь в карманах, но Дуся уже спешила из мойки в зал.
– Вот. Как заказывали.
– Гун протянул посудомойке пару пачек игл для швейной машинки и свиной кожи ремень.

Дуся полезла под фартук за деньгами.

– Это ты брось, Дуся. Не обедняем, - остановил ее Артеменко.

– Ладно, - согласилась посудомойка.
– За ночевку не возьму.

На том сошлись. Дуся выдала шоферам ключ и вернулась на рабочее место. Надя ушла за заказом, а в помещении появился молоденький сержант милиции с офицерским планшетом на боку. Завидев Гуна и Диму, -направился к их столику:.

– Можно?

– Садись, Петя, в ногах правды нет. Есть-пить будешь?
– спросил Гун.

– Не с моей зарплатой.

– Брось. Угощаем. Надя, холодной минералки полковнику.

Петю передернуло. Милиционер сильно переживал из-за своего звания - четыре года в младших сержантах. А как выдвинешься, если ничего не происходит? Пара драк шоферни на стоянке, "черного" измутузили, козу увели у Матрены... Драку разняли сами шоферы. Заявлений никто не подавал. Расследовать нечего. Козу не нашли. Видимо, увезли те же дальнобойщики, и пасется скотинка где-нибудь в соседнем районе. Как выдвинуться?

– Я серьезного разговора хочу..
– начал сержант.

– Ну если серьезного...

– Не надо насмехаться. Вы туда-сюда, а мне тут жить.

– К чему клонишь?
– спросил Артеменко, прикидываясь, будто не понимает, о чем речь. На самом деле песня была старая, ее сержант заводил при каждой встрече с дальнобойщиками: вам, ребята, все равно где гулять, а Наде здесь жить. Она мечтает о городе, и никак эту блажь не вышибить. Вы, мужики, должны понимать - нечего ей там Делать. Кому нужна провинциальная официантка? Не обещайте ничего, а главное - не берите с собой в столицу. Пропадет баба.

Друзья согласно кивали, хотя прекрасно понимали Надежду. Захолустье. Трасса. Грязь. И перспектива выйти замуж за этого мента. Огород. Коза. Может, свинки. И тоскливые вечера у телевизора,; где все сверкает и переливается, где голоногие девицы-певицы, красивые усатые или небритые мужчины...

Милиционер заткнулся. Надя принесла лагманы.

– Опять ноешь?..

– спросила она полуутвердительно.

– Ничего подобного, - покраснел сержант.

– Не слушайте вы его. Наплетет, чего не знает. Не пойду я за тебя. Не пойду. Понял? Чего заказывать будешь? А ничего, так ступай, место не занимай.

Мест кругом было предостаточно.

Гун с сожалением посмотрел на незадачливого милиционера:

– Не расстраивайся, сержант, это она по молодости. Перебесится. Встряска ей нужна. Понял?

– Это как?

– Это уж сам думай.

Милиционер обреченно вздохнул:

– Я ведь Москву знаю. Служил в области. Там такие... Такие...

– Всякие там...
– вспомнив Зару, жестко сказал Гун.

Глава 16

ГЛОТОВ

Вечерний обход не внес ничего существенного в жизнь больного. Сняли одну капельницу, зато в левую и правую ягодицы засадили по паре уколов.

Глотов ворочался на кровати, кряхтел, но никак не мог найти удобного положения. Видимо, по аналогии вспомнились жесткие армейские кровати. Всплыли эпизоды службы в армии. Взвод управления обычно не гоняли на хозработы, но случались авральные ситуации, когда среди ночи поднимали и их. Полусонные, брели они в порт, где разгружали баржи. Хорошо, если приходили продукты питания. Тогда можно запросто уронить ящик за борт или под ноги учетчику. Товар считался некондиционным, и взвод наедался до отвала.

Глотов наконец улегся и уставился в потолок.. Хотел восстановить в памяти, о чем он говорил Артеменко в машине "скорой помощи". Все ли? И насколько все? Василий Степанович всерьез перепугался. Нет, умирать он не собирался. Тем более бросать работу. Правда, база теперь принадлежит ему только номинально, но ведь она создана им, это его детище...

В последнее время заметил некие странности в поведении отдельных сотрудников и водителей: ильичевский маршрут окончательно выделился как бы в самостоятельное предприятие. Не было разве что отдельного счета. Шоферы вели себя независимо, и не было никакой возможности выстраивать справедливый график, ибо они практически не участвовали в общем процессе. Первой заметила несоответствие старший диспетчер. Пришла чуть ли не в слезах в старую конторку-Глотова и пожаловалась на хамство. В столице тогда свирепствовал грипп. Водителей не хватало. Основные маршруты зашивались. За баранку посадили даже стажеров. Мария Игнатьевна рискнула снять с ильичевского направления две машины из двенадцати и выдала им лист на Казань. Надо было доставить на вертолетный завод запчасти. Иначе заводу грозил простой, а базе неприятности. Она знала о негласном приказе не трогать ильичевскую колонну, но иного выхода не нашлось. Первый шофер, усмехнулся и ничего не сказал, а вот старший второй машины разошелся вовсю. То, что перед пожилая женщина, не остановило хама.

Василий Степанович вмешался и поставил водителя на место. Последовала жалоба.

– Глотов, что вы себе позволяете?
– заявил Величко, появившись в дверях конторки.
– Существует приказ, и не нам с вами его отменять. Водители ильичевского маршрута всегда должны быть наготове. Под парами.

– Это вы что себе позволяете? У нас грипп. Людей нет. А ильичевцы простаивают. И неизвестно, сколько простоят. Да всего две машины взяли. Вы считать умеете?

– Я считать умею. Это у вас трудности с арифметикой с августа девяносто восьмого.