Автономка

Конечно, трубку отставного полковника КГБ и без того прослушивали постоянно. Тем не менее, чувствуя важность момента, Василий Иванович решил предупредить дополнительно.

После этого, подождав пять минут, старший лейтенант решил звонить. Связь в деревне была вполне устойчивой, хотя по дороге и поблизости от Заборья не было видно обычной для современного сельского пейзажа вышки. Отставной полковник ответил сразу, и слышно его было хорошо.

– День добрый, Иван Александрович, – поприветствовал Арцыбашев-младший предполагаемого убийцу своего отца.

– Здравствуйте, Василий Иванович. Рад слышать вас.

Судя по голосу, он был действительно рад, что наметившаяся связь не прервалась.

– Как у нас обстоят дела?

– К сожалению, я не успел пока ничего выяснить относительно гонорара, но приготовил для вас пару адресов издательств, которые могли бы заинтересоваться монографией Ивана Васильевича. Вы когда у нас в городе будете?

– Я сегодня там ночевал, в отцовской квартире… Но мне там сложно. Душевно тяжело. Потому с утра в деревню уехал.

– В деревню? – не понял Иван Александрович.

– У отца домик в деревне был. Теперь тоже мое наследство. Я с ним сюда только один раз и наведывался. Сейчас вот решил, что здесь мне спокойнее будет.

– А какая деревня? – Вопрос прозвучал чрезвычайно заинтересованно.

– Недалеко от города.

– А называется как?

– Я здесь никого принимать не собираюсь и потому так ее и называю – «деревня недалеко от города». С кем будет необходимость встретиться, я в городе встречусь. Хотел вот сегодня к вам заглянуть.

– Буду рад. И сразу обращусь к вам с просьбой. Я понимаю, что вы хотите самостоятельно выходить на редакции. Это ваше право. Но хотя бы почитать монографию вы мне позволите? Поймите заядлого коллекционера… Душа горит и просит. Просто требует.

– Да разве ж мне жалко! – Василий не стал требовать гонорар за прочтение.

– Тогда милости прошу ко мне. Адрес запишите…

– Говорите, я запомню.

Самойлов продиктовал адрес. Этот район Арцыбашев знал.

– Во сколько прибудете? – поинтересовался отставной полковник.

– Часа, думаю, через три-четыре, если вы разрешите. Мне еще необходимо кое-какие хозяйственные покупки сделать. Деревенский дом совсем пустой. Там никто постоянно не жил. А папа, когда приезжал, даже посуду с собой привозил…

– Я буду вас ждать.

Голос отставного полковника звучал слегка обиженно, словно его сильно задел тот факт, что старший лейтенант не пожелал назвать деревню.

– Еще один вопрос, Иван Александрович. Как к коллекционеру. Скажите, сабля, та самая, что украдена у отца, без ножен имеет ценность? И ножны без сабли, сами по себе, ценность имеют? Я понимаю, конечно, что вместе они – это полный комплект. А по отдельности?

– У вас есть ножны? – Самойлов выдал себя таким вопросом, подтвердив то, что предполагалось. Даже если он не участвовал в нападении на квартиру генерала Арцыбашева, все равно знает, что сабля была украдена без ножен. Но если он не участвовал, то откуда знает?

– Я знаю, где они находятся, – сказал Василий.

Самойлов молчал и дышал в трубку так громко, что старшему лейтенанту подумалось, будто отставного полковника КГБ хватил удар.

– Приезжайте… – наконец сказал Иван Александрович ослабевшим голосом.

Даже по телефону было заметно, что у Самойлова язык от волнения еле ворочался.

– У меня тут еще одна мысль появилась, только сейчас… – Это уже было сказано для маскировки. – А что, если и сама сабля не была украдена? Что, если ее в доме вообще не было? Просто отец куда-то спрятал ее, как спрятал ножны… Может такое быть?

– Не знаю… – тихо и неуверенно сказал отставной полковник КГБ.

– А сколько сабля с ножнами может стоить? – спросил Василий Иванович.

– Не меньше элитной квартиры в Москве. – Иван Александрович, кажется, начал брать себя в руки. – Но это только в том случае, если они составляют комплект. Сабля без ножен стоит меньше половины. Ножны без сабли вообще стоят только как изделие, украшенное позолотой и драгоценными камнями. Ножны по отдельности никому не нужны. Их никто не купит. Даже музей.

– Но можно же продать драгоценные камни? По отдельности…

Иван Александрович чуть не задохнулся от такого предположения.

– Приезжайте скорее, – сказал он хрипло.

2

Следующий звонок был адресован Петро Никифоровичу Охамело.

– Товарищ полковник, большая просьба к вам. Я сейчас в город съезжу, купить кое-что и дела кое-какие сделать. К вечеру, скорее всего, вернусь. Если кто-нибудь посторонний приедет, из дома, пожалуйста, не выходите. И не потому, что это чревато неприятностями для вас. Это может нам помешать. Очень нужно, чтобы кто-то приехал…

– Понял, сынок. Я человек дисциплинированный, хотя никого и не боюсь… Но раз надо, так и сделаю.

– Купить вам что-нибудь нужно?

– Завтра в десять утра автолавка приедет. Все, что заказывал, привезут. Разве что водочки бутылку…

– Хорошо, не забуду.

Петро Никифорович сам сказал, что человек он дисциплинированный. Значит, с этой стороны можно было быть спокойным, и он никому не помешает, если кто-то приедет. Хотя и сложно было предположить, что Самойлов настолько оперативен, что сумеет так быстро среагировать и появиться в деревенском домике. Но предусмотреть следует все, в том числе и визит людей Ивана Александровича в то время, когда сам старший лейтенант будет находиться у инициатора обыска. А обыск будет в любом случае, в этом можно было не сомневаться. Возможно, последует даже попытка силового давления на Василия. Хотя последнее маловероятно. На отца тоже силового давления, скорее всего, не оказывали, поскольку понимали бесполезность таких действий. Но там сабля была на виду. Ножны же пока неизвестно где, и потому обрывать нить нельзя. Иван Александрович слишком осторожный человек для таких рискованных шагов.

Интересно было бы отследить сеть его контактов. Если предыдущие помощники в данный момент выступают против него, это, как понимал Арцыбашев, вовсе не говорит, что Иван Александрович остался без силовой поддержки. А такая поддержка возможна.

В это время Василию позвонили.

– Василий Иванович, разговаривать можешь?

– Да. Я один… Собираюсь выезжать в город.

– Твой телефон поставлен на контроль «прослушки», так что пока можешь обходиться без клавиатуры и шифровального отдела, если что-то срочное, – сказал Дед Морозов, показывая, что получил шифротелеграмму. – И оперативнее так-то получится. Пока еще шифровальщики с другого этажа поднесут… Будем до особого распоряжения пользоваться трубками. Я сам клавиатуру не люблю, не писатель…

– Вам распечатку моего разговора с Самойловым принесли?

– Нет еще. Но если это срочно, я могу со своего компьютера запись прослушать. Что-то интересное?

– Разве что только для аналитика, который будет делать выводы о психическом состоянии Ивана Александровича. Я «зарядил» ему информацию о ножнах. Мне лично показалось, что это был крайне тяжелый нокдаун. А перед этим – еще и легкий – это когда я сказал, что у отца был дом в деревне и я сейчас там. Его поразило, что он этого не знал. А вообще, можете, товарищ полковник, и прослушать. Я хорошую комедию разыграл. Боюсь, что перестарался, и уважаемому отставному полковнику КГБ станет плохо с сердцем. Но это не моя вина, а его беда.