Автономное плавание
Шрифт:
Заговорили о модах, о прическах, о толстом каблуке.
– Широкий носок и толстый каблук - это все-таки больше похоже на ортопедическую обувь, - неожиданно вставил Костик. - Мужчины этого не приемлют.
– Господи, ты-то что понимаешь! - отмахнулась Ариадна. Хотела еще что-то добавить, но тут появился Юзек.
Он привел Гаврилова. Правда, об этом Люся сама просила Юзека, и сейчас Гаврилов с благодарностью и гордостью говорил:
– А ведь не забыла, коза? Вспомнила старого гриба, душившего ее молодую пылкую фантазию? Ну, покажись, покажись.
Гаврилов был уже на пенсии, но,
Юзек совсем высох, нос его стал еще больше, им он еще чаще выклевывает слова:
– Вы-таки видели, что кривая температуры имеет тенденцию к параболоидному изменению... - Это они опять сцепились с Гавриловым.
– А ты все такой же, Юзек, - сказала Люся, взъерошив ему рыжие волосы. - Хоть бы женился, что ли.
– А зачем?
– Ну, все-таки. Тебе уже скоро тридцать, наверное.
– Ну и что?
– Пора бы остепениться.
– Нет уж, дудки! Мне моя независимость дороже всех ваших фигли-мигли, он подергал Ариадну за косу.
– Неужто даже на мне не женился бы? - спросила Ариадна, поводя плечом.
Юзек серьезно посмотрел на нее, вздохнул и тихо произнес:
– Упаси бог!
Он сказал это так искренне, что все рассмеялись. Ариадна обхватила его за длинную шею, притянула к себе и чмокнула:
– Лапушка ты моя, что же ты меня так боишься? Ну погляди, какая я красивая. Ведь красивая?
Юзек отстранился, поправил очки, внимательно посмотрел на нее и сказал:
– Вот поэтому и не женился бы. Слишком много конкурентов было бы. Да и в робота не хочу превращаться.
– Ведь я бы тебя, душечка, на руках носила, - дурачилась Ариадна.
– Ну, это нетрудно. Во мне живого веса - всего сорок килограммов, да и то в мокрых валенках.
Люсе было хорошо и от того, что опять все собрались вместе, и от того, что спорят Юзек с Гавриловым, и даже от того, что Ариадна все такая же. Она любила их всех. Там, на Севере, у них с Матвеем тоже были друзья, но эти были ближе. Может быть, потому что она сдружилась с ними в пору юности, когда все так неповторимо. Сейчас Люсе казалось, что она вовсе и не уезжала отсюда, что не было тех почти девяти лет скитаний по Заполярью. Только Иришка напоминала об этих годах, о семье, о Матвее.
"Как он теперь там? - подумала Люся. - Вот бы его сюда и больше ничего не надо". За столом шутили, смеялись, о чем-то говорили. Должно быть, она ответила невпопад, потому что Сима обняла ее и спросила:
– Ну что с тобой?
– Не знаю даже. Я подумала, что здесь не хватает только его, и стало грустно.
– Когда уезжаешь?
– Не знаю.
– Не торопись. Ему сейчас не до тебя. Да и пусть Иришка привыкнет к бабушке.
– Она-то, собственно, и не отвыкала. Боюсь, сама без нее не смогу. Тебе, наверное, странным кажется, что я бросаю дочь и еду к мужу?
– Что же тут странного? Я понимаю. А знаешь, я тоже немного завидую вам, - вздохнула Сима. И, спохватившись, испуганно посмотрела на Алексея, должно быть, опасаясь, как бы он не вернулся к тому, начатому еще в машине разговору. Но Алексей или не расслышал, или сделал
вид, что не расслышал, этого невольно вырвавшегося у нее признания.– Нашла чему завидовать! - усмехнулась Ариадна. - Я так вот с ужасом думаю о том, что Костика когда-нибудь переведут отсюда.
– На его месте я бы давно куда-нибудь попросился, - сказал Юзек.
– А я, между прочим, рапорт написал, прошу перевести на корабль, неожиданно признался Костик.
– Все-таки он человек! - сказал Юзек. - И пусть он всегда звучит гордо!
– Ну и правильно! - одобрил и Курбатов. - Или нравится быть мальчиком на побегушках?
– Нет, надоело, - сказал Костик, опасливо поглядывая на Ариадну. Та молчала. Но по ее поджатым губам было нетрудно догадаться, что Костику предстоит нелегкая ночь.
– Ничего, парень, держи хвост морковкой, - посоветовал Гаврилов.
– Ах, уж вы-то не вмешивались бы! - сердито заметила Ариадна.
Вышло это довольно грубо, всем стало неловко.
– Давайте пить чай, - предложила Надежда Васильевна.
– Я помогу вам, - сказал Костик и вслед за Надеждой Васильевной ушел в кухню.
Вернулся он скоро, с бутылкой в руке.
– Давайте-ка, православные, дернем по рюмочке ради такого случая.
– По такому случаю можно. Наливай! - согласился Курбатов. Костик наполнил рюмки, Алексей поднял свою и, чокнувшись с Костиком, торжественно произнес: - За раскрепощение души раба божия Константина, взбунтовавшегося супротив супружницы своей.
– Аминь! - сказал Юзек и тоже чокнулся с Костиком. - Если ты и из этой куколки что-нибудь путное сотворишь, я тебя всю жизнь уважать буду.
– Сделаем! - серьезно пообещал Костик. - Она у меня шелковая станет.
– Ну, это мы еще посмотрим! - Ариадна вскочила.
– Сядь! - Костик стукнул ладонью по столу. Ариадна изумленно посмотрела на него и тихо опустилась на стул.
– Вот так и сиди! - строго сказал Костик.
– Господи, да ведь он, кажется, мужчина! - прошептала Ариадна.
* * *
В каждом письме Люся спрашивала Матвея, когда ей выехать. Но он просил ее не спешить. Лишь через полгода дал телеграмму: "Жду".
До Мурманска Люся долетела благополучно, а там застряла. На ближайший к базе аэродром садились только маленькие "аннушки", а их не выпускали, не было погоды. И на целую неделю вперед прогноз был плохой.
– Даже при наличии погоды не обещаем вас отправить, - сказал диспетчер. - Не гнать же из-за двоих самолет!
Второй пассажиркой оказалась худенькая девушка в легком плаще-болонье, из-под которого выпирали лопатки. Лицо у нее было маленькое, пожалуй, только большие глаза несколько украшали его.
– Что же теперь делать? - растерянно спросила она.
– Поищите оказию морем, - посоветовал диспетчер. - Морем туда чаще ходят. Ясно?
– Нет, - упавшим голосом сказала девушка. - Я ничего не понимаю.
– Вон гражданочка поможет, - кивнул диспетчер на Люсю. - Она, видать, тут бывалая, погуще вас оделась.
Люся действительно надела меховую куртку - только что пронесся снежный заряд, и было холодно. А у девушки уже зуб на зуб не попадал.
– У вас есть что-нибудь теплое? - спросила Люся.