Автономный рейд (Солдаты удачи)

Но если вожак уже есть и он сильнее новичка, тот смиряется.

Когда соотношение сил неопределенно, то начинается выяснение отношений. Всякое выяснение отношений начинается с оценки внешности. Мои преимущества - в росте и комплекции. Со мной, невысоким, тихим, женщина сразу инстинктивно берет на себя роль старшей, главной, опекунши. Тем более если она настолько крупнее меня. И я имею возможность сразу увидеть, как она себя поведет, если ей уступать.

Женщина, любимая и желанная, - наркотик. Так или Он, или Природа сама сделала. Порой я думаю, что Природа - это Его компьютер, который в автоматическом режиме исполняет всякую черновую тягомотину. А порой мне даже кажется, что и Он на самом деле не Он, а Она. Уж слишком много порой вокруг такого, что только женской логикой и объяснишь. Поэтому ничего не имею против женского руководства. Уверен, женщины намного мудрее мужчин. Если мудры. А уж что мудреней - так это в любом случае. Ну, и когда у них опыта достаточно.

Но когда опыта маловато, то женщина и врет не по существу. Хочет убедить, будто за годы службы не привыкла замечать номер квартиры на явке. Или бежит звонить, не подумав о слежке. Или от широты души ввязывается в драку с милиционерами. Или... И так далее... Так что прости, милая, но командовать собой я тебе позволить не могу. Мне моя жизнь, уж какая она ни есть, дороже и доступа к твоему телу, и тем более твоего самолюбия. Да и самой тебе, если я строптивость проявлю, уцелеть будет проще.

Тоже мне, майор. Легко у них там звания дают.

На этом месте раздался стук в дверь. Мария Павловна:

– Ребятки, я поеду к дочке, может, и не вернусь до завтра. Если что, Лешенька, помнишь, где ключ?

– Помню! Спасибо, Мария Павловна!

– Ничего. Милуйтесь, голубки.

Минут через пятнадцать При не выдержала:

– Пожалуйста, Олежек, не молчи так... Карающе. Я с тобой действительно какая-то ошалелая. Пойми, я не умею соображать так быстро, как ты. И не знаю, что сказать. Не знаю! Вранья, которое полагается по инструкциям, не хочу. А правду так долго и сложно объяснять.

– Не хочешь, не объясняй. Ты мне ничем не обязана. Ты есть, и слава богу. Ты со мной - я счастлив. Хочется или нужно соврать - соври. Только... Слушай внимательно, повторить мне, возможно, и не удастся. Первое. Будешь врать - я привыкну тебе не верить. Логично?

– Логично, дорогой!
– Она слушала, жмурясь, как кошка, лижущая сметану. Ласковая, абсолютно голая восьмидесятикилограммовая киска с упруго подрагивающими сметанистыми грудками.

– Привыкну не верить - привыкну и врать, - продолжал я занудничать. Второе. Наверное, я забегаю вперед. Но что-то мне подсказывает: надо так. Нельзя работать с человеком, от которого ждешь вранья и которому сам врешь. Не "разрабатывать" - работать. Зачем-то я нужен твоей Конторе и тебе. Ну так не отталкивай меня. Говори на моем языке - без глупого вранья. Нельзя сказать правду - не знаешь или не можешь - так и скажи. В нашей с тобой службе если есть вранье, то и работа врозь. Значит, и жизнь врозь... Слушай, я о тебе мечтал большую часть жизни. И мне, чем тебя потерять, лучше бы вообще не иметь.

– Ну ты и зануда!

Я только вздохнул в ответ.

Она права. То, что я ей говорил, полагалось бы сказать после долгой и разнообразной близости. Или вообще не говорить, если процесс окажется разочаровывающим. Но я чувствовал, что При сейчас решает нечто важное для нас обоих. Надеялся, что она видит, как трудно ей обмануть меня. Не из-за каких-то моих исключительных качеств, а в силу случайности. Просто я оказался для нее именно тем, кому ей трудно врать. И тем к тому же, кто отнюдь не уверен в своей неотразимости, а посему скептически относится к женской привязанности. А может, и Полянкин не соврал. Может, он и в самом деле не удержался и дал ей нюхнуть какое-то из своих снадобий. Он мне говорил об этом мельком, при прощании в сарае, и я ему сначала не поверил на всякий случай. Но теперь вижу: что-то она и в самом деле странновато держится.

– Ну? Третье будет?

– Уже есть. При, ты - гениальная актриса. Но когда нет пьесы и режиссера, когда ситуация тебе внове - неважная оперативница. Извини. Где-то ты, может, и майор, но со мной будешь сержантом. Ладно, не дуйся прапорщиком. Извини, но я хочу, чтобы ты жила подольше. Со мной.

– Красиво мотивируешь, дорогой. У Пастуха научился?

– Ты с ним знакома?

– Не довелось. Только по справке. А с чего ты решил, что я - плохая оперативница?
– Она готова была всерьез обидеться. Даже опустила свое "дорогой".

– Понимаешь, ты горишь на системе Станиславского...

– Иди ты! Олег... Я, конечно, много от тебя ожидала. Но чтобы мне диверсант-разведчик Муха, которого даже Девка ненавидит, потому что побаивается... в постели - и про Станиславского?

– Тюлька ты, что ли? Не про Станиславского, а про его систему!
– Быть с ней рядом, и не дурачиться, когда ей этого хотелось, я оказался не способен.

Она легла на спину и, выгибаясь, подкатилась под меня:

– А эта система в постели еще действует?

– Эта?

– Эта!

– Именно эта?
– Боже, ни с одной женщиной не ощущал я столь опьяняющей нежности. Ни одна из них до сих пор не дарила такой мощной надежды на долгий путь вместе. Сука Полянкин. Как мне теперь понять: где мы с ней сами, а где за нас его химия говорит?

– Да! Да!

– Это не система Станиславского, - невольно подыгрывая ей, я тоже жеманничал, чуть ли не присюсюкивая. Есть удовольствие вести себя как болван и быть болваном ради удовольствия любимой.

– А чья?

– Это моя личная система.

– А она действует?

– А ты не видишь?

– Мало ли что я вижу. Я спрашиваю: она действует?

Вот и поговори с этим майором серьезно. Но одно ей удалось: я на целый день забыл обо всем, кроме нее, Ирины - Принцессы - При.

Потом мы спали в обнимку. Так нежно и уютно мне не спалось доселе никогда. Однако жизнь вторглась со всей присущей ей бесцеремонностью. Запикал датчик моего пейджера: в квартиру, номер которой якобы не запомнила При, вошли. Я метнулся к своему чемодану, который хранился здесь, у Марии Павловны, под тахтой. Достал приемник с коммутатором и набрал панельный номер микрофона, притыренного в той самой квартире.

"- ...аю, что происходит, - громко раздалось в динамике.
– Почти сутки никакого движения. Посылали почтальона - не открывают. А что мне было делать, товарищ подполковник?..
– Надо полагать, говоривший беседовал с кем-то по телефону.
– Да не мог я до вас дозвониться! Последние шесть часов ни телефон, ни пейджер... Есть, не отвлекаться, товарищ подполковник. Поскольку капитан Го... агент Принцесса не вышла на связь и пропустила контрольный срок, появилось мнение, что нужна помощь. Принял решение войти в квартиру. Да, никого... Нет, ошибка невозможна: Федеративный проспект, дом 19, корпус 3, квартира 29. Принцесса несколько раз повторила. Но здесь уже минимум полгода никто не был!.. Нет, никаких признаков ее пребывания тут. И его - тоже. Тут, в прихожей, пыли на полу полсантиметра нетронутой... Есть, не оставить следов... Есть, выяснить у мужа Принцессы... Так точно... Есть, послать Гвоздя к Девке... Так точно...
– И через паузу: Мудило! Ему хорошо там, в кабинете, командовать. Лучше бы на звонки отвечал.

– Чего ты кипятишься? Тебе говорили: не знаешь, что делать, - не делай ничего? И надо было тебе сюда лезть. Вот как теперь пыль восстановить? Мы тут натопали, как стадо слонов.

– Не знаешь? Правда не знаешь? Подмести надо, лапоть! Подмести всю квартиру, тогда новая пыль ляжет ровненько.

– А-а. Ну и что теперь? Только переполошил всех без толку. Подумаешь, сутки. Бывает, что агент и неделю не отзывается.

– Эй, Давыдов! Слушай, очень важно: подметешь тут аккуратненько, как у себя дома. Главное - везде. Понял?