Автопортрет
Шрифт:
Икру и "старку" прибрали. Я все подарки сразу на круглый стол в гостиной выложил. Кроме янтарного ожерелья - не знал, кому подарить - матери или дочке. Потом, думаю, определюсь. Княгиня повела себя странно: завернула все мои знаки внимания в скатерть.
– Это все мне, Димитрий Николаевич?
– смотрит на меня и держит рукой узел на столе. Казалось, еще секунда, и она закинет узел за плечо и уйдет с ним. Как беженка. Или как "Алитет" - в горы.
Я пожал плечами:
– Ну, вашей семье, в общем-то....
Других подарков у меня не оставалось, кроме нитки янтарных бус.
Мать с дочкой перешли на французский. Я вышел в коридорчик
– Ну да, - обиженно сказала графиня, - ты считаешь, что я не доживу до следующего года. Хорошо, забирай численник...
Дочка сказала, что она секретарь франко-русского культурного общества, и календарь ей пригодится для антуража. Она смотрела на меня, словно искала поддержки. Забрала.
Вообще, она работает представителем британской кино-компании в Париже.
Выпили кофе, поговорили. Я оставил графине ее переведенную на русский язык рукопись, спросил, успеет ли она до моего отъезда прочитать и завизировать. Она махнула рукой: "Перевели, и слава Богу! Зачем еще читать. Посмотрю немного..."
Поехали по Парижу втроем. Заехали в русский собор Александра Невского на улице Дарю. Мария Всеволодовна осталась в машине, сказала, что болят ноги, и она помолится отсюда. Я купил две свечи. Одну протянул Елизавете Владимировне. Она поставила свечу Богоматери и на выходе сказала, что ее сын Мишель был помощником регента в этом соборе и имел казенную квартиру во дворе, когда учился в университете.
С Мишеля все и началось. Нас познакомили, мы с ним напились в ресторанчике Дома писателя и решили издать книгу его бабушки-графини. А потом нас, уже трезвых, показали по телевизору в передаче "Монитор", и мы, сидя у меня в кабинете, рассказали телезрителям о своих планах. Вот, дескать, русские и в эмиграции остаются русскими, пишут воспоминания о России, их читает весь мир, и скоро русский читатель сможет открыть книгу графини Навариной, ставшую французским бестселлером 1988 года.
Мы поездили по Парижу, и меня отвезли в тихий старинный городок под Парижем, где Мишель купил квартиру и завез в нее вещи, но еще не начал жить. Он дал мне ключи, а сам продолжает налаживать культурные связи в Ленинграде. В эту квартиру меня и привезли.
Хорошая квартирка - первый этаж двухэтажного дома, внутренний дворик, мощеный булыжником, а над домом - гора с замком. В этой квартире сейчас и нахожусь. Посмотрел на схеме свой городок - последняя станция голубой линии метро - "Сент-Реми-Лес-Шевреус" называется. Типа нашего Шувалово. или Озерков. Закрыл ставни. Поужинал, выстирал носки, принял душ, ложусь спать.
Перед выходом на улицу М. Наварина спросила дочку: "Как на дворе, тепло?"
И еще она говорила за ужином: "Расизм нужен! Как в природе - тысячи насекомых летают, а не перекрещиваются. Тысячи растений существуют, пыльца с них слетает, а чужой цветок не оплодотворяет... Так и люди должны"
9 сентября 1991г. Гуляю по Парижу. Тепло, солнце. Париж нравится. Я себе в Париже не нравлюсь. Денег немного, и почему-то все хочется купить. Купил сувениры, пленку цветную для фотоаппарата, часы (оказались китайскими) - еще продавщица мне что-то выговорила,
когда я попросил запустить их, воды минеральной купил бутылку, музыкантам в вагоне метро дал 3 франка - хорошо пели два парня на английском. Сейчас сижу под витриной магазина игрушек на Итальянском бульваре, курю, пью воду из бутылки и думаю, что делать дальше. Чистота - окурок выкинуть некуда. Но выкинул, растер ботинком до едва заметного табачного пятна, фильтр отдул от себя подальше - если что, это не я сделал.Пошел и купил с расстройства стереосистему - какой-то "Starring" за 300 франков, без опознавательных знаков, но инструкция на английском, французском и немецком. И пистолет игрушечный, но как настоящий, испанского производства - за 85 франков. Пропустит ли наша таможня, не знаю. И зубы-страшилки купил за 15 франков - Максиму. С такими зубами и пистолетом можно на большую дорогу выходить. И осталась у меня половина денег - 100 долларов, еще не обмененные.
Теперь еду в метро в свой St-Remy-Les-Chevreuse - если по-русски, то нечто святое, под Козловым городом. 19-30 по местному времени.
Завтра
1. Издательство "Робер Лафон" . Отметить командировку.
2. Позв. Норману Спинраду
3. Лувр
4. Купить Эйфелеву башню
21-00. Поужинал, обошел квартиру Мишеля, сфотографировал кухню. Холодновато от каменных стен, но Елизавета Владимировна сказала, что отопление лучше не включать - могу запутаться, она и сама толком не знает, как им пользоваться. Прямо в коридоре стоит большой полиэтиленовый пакет с темными иконами без окладов - копаться не стал, но шевельнулась досада на культурного друга нашей страны. Включил приемник - "Маяк" почему-то не поймать. Звонил Саше Богданову, переводчику, мило поболтали. Расспрашивал о России, о московских ребятах из "Текста". Во Франции он уже восемь лет. Интересный вышел разговор.
Он посоветовал мне не комплексовать и нажимать на французов, чтобы они меня кормили, поили, снабдили карточкой на "Эрэруэр", телефонной картой и возили, куда я захочу. Прием, одним словом, за их счет.
– Здесь так принято, - сказал Саша.
– Иначе ты через три дня без франка в кармане останешься, а в долг здесь не дают. И вообще, тебя не поймут и не оценят. Они только понт понимают.
Я сказал, что живу в квартире Мишеля, в холодильнике стоит молоко, сыр, хрустящие хлебцы, бутылка вина...
– Это все ерунда, - сказал Саша.
– Копейки. Ты же за свой счет прилетел, чтобы издать книгу их бабушки-княгини...
– Графини, - поправил я.
– Графиня-княгиня...
– какая, на хрен, разница. Этих чертей тут пол-Парижа - голубых князьев. Бабенко тебе командировочные дал? Дорогу оплатил?
– Нет. Все за свой счет. Сказали, чтобы я себе материальную помощь выписал...
– Ну вот! Небось, не с пустыми руками приехал - выпивка, подарки, ложки-матрешки...
Я сказал, что не с пустыми руками. Привез кое-что.
– А они тебе в лучшем случае сувенир подарят. Так что тряси их, пока не поздно. Скажи: "Я, дескать, интересуюсь, кто мне расходы компенсирует? Издательство или ваша семья?" Иначе, тебя не поймут.
Договорились, что он будет сопровождать меня к Норману Спинраду, американскому фантасту, живущему в Париже. Обещал ему сам позвонить и договориться о встрече.
Хорошо поговорили.
Вышел на улицу, прошелся по городку. Подсвеченные витрины, товары диковинные в изобилии. Ни души. Только звук моих шагов. Замок на горе светится. Речушка журчит. Постоял на мостике, покурил.