Автор и герой в лабиринте идей

В «Бесплодной земле» хранительницей подобного «знания» станет «знаменитая ясновидящая» мадам Созострис.

Кризис религиозного сознания приводит человечество к утрате понимания истории. Высший религиозный смысл исторического развития уступает в сознании людей место чисто человеческому, ибо мерой всех вещей гуманисты и либералы, завоевавшие умы, объявляют человека [81] . В стихотворении «Суини Эректус» лирический герой Элиота иронически заметит:

(История, по Эмерсону, —Продленье тени человека.Не знал философ, что от СуиниНе тень упала, а калека) [82] .

81

Об элиотовской концепции истории в стихотворении «Геронтион» см. подробнее: Batra Sh. Op. cit. P. 52–53.

82

Элиот Т. С. Бесплодная земля… С. 132.

История, отделенная от религиозного понимания мира, замещает религию, подобно искусству и оккультизму, и сама начинает учить, открывая в событиях исторические закономерности и «исторический смысл». В результате, замкнутая на себе, она превращается в нагромождение случайных фактов. История, обозначенная в «Геронтионе» женским местоимением, уподобляется тем самым соблазнительнице [83] , обманывающей человека, неспособной его приблизить к пониманию сути вещей (строки 35–48).

83

Отмечено в статье Джона Викери: Vickery J. Op. cit. P. 28.

В финале Геронтион готовится к смерти, которая придет не как освобождение, а как сон разума и превратит его в прах, в пассивную материю, лишенную даже способности себя осознавать. «Бесплодная земля» и «Полые люди» продолжат эсхатологическую линию «Геронтиона», которая будет преодолена лишь в более поздних текстах.

«Суини среди соловьев»: предметы и концепции

Еще один этапный текст Т. С. Элиота – его стихотворение «Суини среди соловьев». Приведем полный текст этого стихотворения:

Sweeney Among the Nightingales

????, ????????? ??????? ?????? ???.Apeneck Sweeney spreads his kneesLetting his arms hang down to laugh,The zebra stripes along his jawSwelling to maculate giraffe.The circles of the stormy moonSlide westward toward the River Plate,Death and the Raven drift aboveAnd Sweeney guards the horned gate.Gloomy Orion and DogAre veiled; and hushed the shrunken seas;The person in the Spanish capeTries to sit on Sweeney’s kneesSlips and pulls the table clothOverturns a coffee-cup,Reorganized upon the floorShe yawns and draws a stocking up;The silent man in mocha brownSprawls at the window-sill and gapes;The waiter brings in orangesBananas, figs and hothouse grapes;The silent vertebrate in brownContracts and concentrates, withdraws;Rachel nee RabinovitchTears at the grapes with murderous paws;She and the lady in the capeAre suspect, thought to be in league;Therefore the man with heavy eyesDeclines the gambit, shows fatigue,Leaves the room and reappearsOutside the window, leaning in,Branches of wisteriaCircumscribe the golden grin;The host with someone indistinctConverses at the door apart,The nightingales are singing nearThe Convent of the Sacred Heart,And sang within the bloody woodWhen Agamemnon cried aloud,And let their liquid siftings fallTo stain the stiff dishonoured shroud [84] .

84

Eliot T. S. Colleсted Poems. P. 49–50.

* * *

«О горе! Мне нанесен смертельный удар!»Горилла Суини расставил колени,Трясется – от хохота, вероятно.Руки болтаются; зебра на скулахПревратилась в жирафьи пятна.Круги штормовой луны к Ла-ПлатеСкользят, озаряя небесный свод.Смерть и Ворон парят над ними.Суини – страж роговых ворот.В дымке Пес и ОрионНад сморщившейся морской пустыней;Некая дама в испанском плащеПытается сесть на колени Суини,Падает, тащит со столика скатерть —Кофейная чашечка на куски;Дама устраивается на полу,Зевает, подтягивает чулки;Молчащий мужчина в кофейной пареВозле окна развалился, злится;Официант приносит бананы,Фиги и виноград из теплицы;Молчащий двуногий шумно вздыхает,Мрачно обдумывает ретираду;Рашель, урожденная Рабинович,Когтями тянется к винограду;У нее и у леди в испанском плащеСегодня зловеще-таинственный вид;Усталый мужчина чует худое,Отклоняет предложенный ими гамбит,Выходит, показывается в окне,Лунный свет скользит по затылку,Побеги глицинии окружаютШирокую золотую ухмылку;Хозяйка с кем-то, не видно с кем,Калякает в приоткрытую дверцу,А за углом поют соловьиУ монастыря Иисусова Сердца,Поют, как пели в кровавом лесу,Презревши Агамемноновы стоны,Пели, роняя жидкий пометНа саван, и без того оскверненный [85] .

85

Элиот Т. С. Бесплодная земля… С. 159–160. Перевод А. Я. Сергеева.

Внешний план стихотворения представляет собой банальную сцену в дешевом кафе. Сюда пришел Суини, персонаж, фигурирующий в нескольких произведениях Т. С. Элиота («Суини Эректус», «Воскресная заутреня мистера Элиота», «Бесплодная земля», «Суини-агонист»). Суини всегда персонифицирует примитивную, чувственную стихию в человеке, что подчеркивается в данном тексте его сравнением с обезьяной, зеброй и жирафом. Его пытаются соблазнить две особы – вероятно, легкого поведения: некая дама в испанской накидке и Рашель Рабинович. Судя по всему, они задумали что-то недоброе. Суини смутно об этом догадывается. Он притворяется, что устал, и покидает «заведение». Обрамляющие сюжет зарисовки природы подчеркивают зловещий и непостижимый смысл всей сцены. Комментируя данное стихотворение, Элиот утверждал, что стремился передать атмосферу тревожного предчувствия [86] .

86

Matthiessen F. O. The Achievement of T. S. Eliot. Oxford, 1958. P. 129.

Тревога и страх рождаются при соприкосновении человека с непостижимым. Мир привычный, познаваемый, сводимый к статичной рациональной схеме, внезапно предстает непонятным, уклоняющимся от концептуализации, странным. Реалии элиотовского пространства кажутся представленными, но не осмысленными. Наше внимание приковано к поверхности вещей. Элиот апеллирует к зрительному восприятию, демонстрируя «чистые», осязаемые предметы, явления и поступки людей, оставляя их вместе с тем неопределенными. Здесь достоверно лишь то, что мы видим, остальное (интерпретация, эмоциональная реакция на происходящее) вынесено за скобки и может быть навязано только читателем.

Мир стихотворения «Суини среди соловьев» предельно минимизирован. Если не считать двух «пейзажных» отступлений, не имеющих явной связи с происходящим, он ограничен пространством кафе, где сидит Суини. Какая-либо общая панорама (фон действия, следы «большого мира») в стихотворении начисто отсутствует. Элиотовское пространство предстает в своей сингулярности. Оно ни с чем не связано, ни к чему не отсылает и ничем не обусловлено. Кроме того, оно дискретно и легко дезориентирует читателя, который может по представленным разрозненным деталям так и не составить общего представления о происходящем. Событийная линия разбита на микроэпизоды, единство и последовательность которых обнаруживаются далеко не сразу, ибо они изолируются Элиотом друг от друга. То же самое можно сказать о предметах, явлениях и персонажах, появляющихся в стихотворении. Они единичны, вырваны из возможных связей. Так, о персонажах, их статусе, их прошлом, их внутреннем мире мы ничего не знаем. Глубинного единства между ними обнаружить невозможно. Их сводят воедино механические поверхностные отношения, которые лишь подчеркивают их разобщенность, да и те достаточно сложно установить: похоже, дамы пытаются соблазнить Суини и выманить у него деньги.

Еще одна особенность предметного уровня стихотворения заключается в том, что Элиот не изображает объект целостно. Этот объект всегда скрыт, и мы в состоянии увидеть лишь какую-то внешнюю деталь (обезьянью шею Суини, его костюм и золотую гримасу, испанскую накидку дамы, руки Рашель Рабинович, похожие на руки убийцы), представляющую его в метонимическом дискурсе, имплицитно включающем оценочные характеристики. В стихотворении даже появляется «неразличимый» персонаж, с которым беседует хозяин кафе.

Отсутствие панорамы действия, сингулярность предметов, их присутствие в виде внешних деталей – все эти качества элиотовского мира говорят нам о том, что пространство разворачивается на поверхности, за которой невозможно различить смысл или внутреннюю сущность. Это плоское, одномерное пространство, строящееся как декорация, где существенны лишь внешние комбинации элементов и отсутствуют глубина и объем. Персонаж утрачивает статус полноценного субъекта и выглядит как часть декорации, внешне гармонирующая с ее остальными элементами:

Выходит, показывается в окне,Лунный свет скользит по затылку,Побеги глицинии окружаютШирокую золотую ухмылку.

Отсутствие глубины означает неопределенность, невозможность применить здесь какую-либо схему и создать идеальный образ происшедшего. Мир стихотворения непрозрачен, непознаваем и одновременно не может быть возведен к абстрактной платоновской идее. Здесь есть только то, что мы видим, остальное (смысл, судьба) отсутствует. Мир этот ничтожен и не освещен божественным светом. Открыв сингулярность посюстороннего мира и воссоздав ее, Элиот приходит к основной метафоре своего раннего творчества – образу «бесплодной земли», необусловленного пространства, лишенного корней, живительных связей с системой мироздания.