Авторитет из детдома

– Тамара, если бы вы ничего для меня не значили, я бы ни за что не стал бы вас разыскивать и не отдал бы вам документы, которые стоят, поверьте, не одну человеческую жизнь. Мою, кстати, тоже. – Парень горько улыбнулся и накрыл своей горячей ладонью руку Тамары, лежащую на бумагах. – Эта папка бесценна, и я надеюсь, у вас найдется достаточно здравомыслия и силы воли, чтобы принять правду такой, какая она есть. Ой, вы, кажется, телефон уронили.

Это не мой телефон! – запротестовала Тома.

Фокусник сделал вид, что поднял с земли простой маленький мобильник, и вложил его девушке в руку.

– Тамара, поверьте – он вам еще пригодится. Когда вы ознакомитесь с этими бумагами – спокойно и вдумчиво, – у вас появится масса вопросов, ответить на которые смогу только я. Просто нажмите вызов и спросите тетю Броню. Ой, кажется, дождь собирается!

Девушка машинально подняла голову вверх – и лишь краем глаза заметила движение рядом. Молодой человек стремительно удалялся, но перед тем, как исчезнуть за поворотом, повернулся и прощально помахал рукой.

Глава 11

Копоть, Фокусник и Анкудов попали в Тулу уже ночью. Припарковались в квартале от цирковых трейлеров. Ночь стояла тихая и теплая. Лениво мерцали звезды над головой, лениво изредка брехали сквозь сон собаки, успокаивающе шелестела листва. Леня вышел, потянулся, сделал несколько махов руками, чтобы окончательно проснуться, и посмотрел на огромный шатер шапито. Он чувствовал легкую ностальгию и даже сожаление о размеренной кочевой жизни. Надо же, нашел себе приключение на пятую точку. А так бы ездил себе из города в город, развлекал народ три раза в день, получал бы свою небольшую, но стабильную зарплату. «Спивался бы потихоньку с местным дрессировщиком… – с ехидцей добавил внутренний голос. – А теперь что? Приехал сюда с уголовником и бывшим ментом, чтобы украсть удава. Расскажи кому-нибудь – засмеют и не поверят. Да еще и пальцем показывать будут – как на чокнутого какого-то. И, наверное, будут правы. Но – к делу». За несколько лет работы парень изучил, где что находится в цирке, как свои пять пальцев. Шапито хоть и было передвижным, схема размещения шатра, вагончиков и грузовиков была утверждена и оставалась неизменной везде, в любом городе.

– Слушайте, объясните мне наконец – что мы тут делаем? Зачем нам эта чертова змея? И на фига у нас в машине морозильник без мороженого?

– Не змея, а удав, – уточнил Леня.

– Какая разница?

– Паша, не кипишуй. Раз приехали сюда, значит, так надо. Попозже расскажу все в деталях. А сейчас – положись на меня. Я ведь еще никогда плохих идей не предлагал? А, Паш, – предлагал или нет – и стоит ли мне доверять в таких делах? – раздраженно спросил Копоть.

– Ладно, – смирился Анкудов, – что я должен делать?

– Значит, так: ты стоишь на шухере, а мы забираемся на территорию, берем удава, прячем его в морозильник и делаем ноги. Как видишь, все гениально и просто.

– В морозильник? А он там копыта не откинет?

– Паш, ты в школу ходил? Какие у удава копыта? Все схвачено. Из школьного курса мы знаем, что все пресмыкающиеся холода не боятся – они просто засыпают, как рыбы подо льдом. Холод сделает нашего удава более покладистым, и только, – терпеливо объяснил Ленька.

При низкой температуре у змей рефлексы затормаживаются, они становятся медленными и неагрессивными. А нам как раз это и нужно, – добавил Копоть.

– В общем, жди нас тут – и мы вернемся. Только очень жди… – перефразировал Леня стихи классика и, перекинув через плечо огромную дорожную сумку, подмигнул.

Копоть с Фокусником растворились в темноте, а Павел отошел к мусорным контейнерам, откуда лучше всего просматривалась территория вокруг цирка. Он расслабленно прислонился к забору, но глаза опера зорко осматривали каждый метр. Еще в машине они договорились об условном сигнале на случай непредвиденных обстоятельств. Но Анкудов стоял и молился, чтобы сигнал этот не пришлось подавать и подельники вернулись в целости и сохранности.

Удава содержали в промышленном холодильнике. Представления с двухметровым хищником проходили ежедневно по вечерам, кормили его тоже вечером, перед выступлением сытый удав был ленив и покладист, а голодный мог наворотить дел, история знала факты. Поэтому друзьям нужно было провернуть дело меньше чем за день – и вернуть питона на место, чтобы в цирке не заметили пропажу.

– Слушай, а ты не боишься этой твари? Ну, ты знаешь – скользкие холодные объятия смерти, – нарочито мрачным шепотом спросил у Фокусника Копоть, пока они бесшумно пробирались к «живому уголку», петляя между трейлерами, где жили артисты. Леня улыбнулся в темноте и покачал головой.

– Знаешь, это сказки все. Во-первых, не скользкие и не холодные совсем. На ощупь – вот как кожанка. Или как чемодан. Это вначале все стремаются, а потом, знаешь, привыкают. Мы даже, когда выпивали, вешали его друг другу на шею и делали вид, что он нас душит, – даже фотки есть. Особенно весело было, когда приводили путан местных. Девчонки визжали как резаные! Картина маслом – они расслаблялись, вино-конфетки, и тут я такой захожу в чем мать родила и с двухметровой змеей в руках. Прикинь, одна как-то попробовала бежать, да в окне вагончика и застряла – вот потеха была…

Перед ними показался вагончик с питоном, друзья затихли и прислушались. Все работники цирка давно спали – как обычно в середине напряженной трудовой недели. К вечеру, после трех представлений, все уставали так, что засыпали на ходу и падали в кровати, часто не раздеваясь. Понятно – в таком состоянии не до веселья. Гуляли и отрывались за всю неделю только раз – по воскресеньям, перед понедельником-выходным…

Фокусник подошел к двери, ловко подобрал отмычку, и они незаметно прошмыгнули внутрь.

– Иди сюда и держи сумку. Я сейчас открою холодильник.

– Он меня точно не задушит? – с опаской спросил Копоть.

– Да нужен ты ему. Он только что крольчатины заглотил столько, что ты бы и за неделю не осилил, и теперь переваривает, довольный собой и жизнью.

Копоть огляделся: рядом с холодильником действительно в несколько рядов почти до потолка громоздились небольшие клетки, в которых что-то суетливо передвигалось и тихо шуршало. Тем временем Леня открыл дверцу агрегата – изнутри повеяло холодом. В свете далеких фонарей, льющемся через небольшое окошко, он увидел свернувшегося в клубок гада. Фокусник с усилием поднял его и положил в подставленную Николаем сумку.

– Вот видишь. И совсем не больно, – пошутил парень, застегивая молнию.

– Зато очень тяжело. Его что, кирпичными кроликами тут кормят? Ну, двинули. – Николай схватил свою ручку сумки, и они, сопя от напряжения, вышли из вагончика.

– Слушай, я вот по телевизору видел, как тетка ходила по сцене с такой вот здоровой тварью, а она обкручивалась вокруг ее шеи. Это ж опасно, наверное? – спросил Копоть, когда они благополучно миновали вагоны со спящими циркачами и вышли за территорию шапито.