Автостопом по восьмидесятым. Яшины рассказы 03

А мы вот с Серегой живем, потому что не каждый день теперь бухаем, а где-то раз в месяц, короткими взбухами, дня по два-три. И пьем мы теперь с Серегой не Золотую Осень, трагический символ Золотых времен, которую сейчас днем с огнем не сыщешь, а марочные сухие вайны инкерманского разлива. Такого вайна, если даже литра три выпить, то все равно проснешься без бодуна. А вот если его литра четыре выпить, то, как обычно – бодун.

Так вот, стоит этот чувак, про Нину с Запорожьем слушает и вслед Сереге смотрит, а Серега пивняком идет, с рублем. Подходит Серега к кассе, и просовывает туда голову вместе с нашим рублем. И, как всегда, начинает с ченчиной на размен-минете беседовать, делая ей легкий спортивный съём. А мы с чуваком видим только Серегин джинсовый пелвис.

Серега стоит с ноги на ногу переваливается, голова в кассу просунута, а Серегин потертый пелвис так и ходит туда-сюда.

Чувак сказал:

– Нет. Не делает он там минет, ясно. И Запорожья он там не делает.

Я сказал:

– А что он там делает?

Чувак сказал:

– Куннилингус он там делает, вот что. Только рубль за куннилингус не давать, а брать надо.

Сказав так, чувак поставил свою кружку на стол, вытер усы и ушел, а я принялся разучивать новое слово, чисто по ситуации, как это бывает при чтении на иностранном языке, вычислив его значение.

Потом Серега от кассы отвалился, кружки стрельнул, прополоскал их и пива налил, от каждой кружки по 408 отхлебнув. Следующий раз я за пивом пойду, и тоже по 408 отхлебну, так что паритет будет соблюден.

В нашем деле главное – это чтобы никто никого не обпил, как это Еня любил делать.

Дальше:

Еня Алини

Ассистент

Как мы прапорщика Шаталина из армии провожали

Еня Алини идет в Гурзуф