Айдол-ян. Книга 1

– Пожалуйста, - отвечает учительница, - только когда будешь звонить, помни про разницу во времени.

– Я пошлю предварительно перед звонком смску, - благодарно киваю я за напоминание.

– Только не забудь, - говорит учительница, доставая свой телефон, чтобы посмотреть на нём номер Сэма, - у айдолов такая сумасшедшая жизнь…

Она диктует телефон ЁнЭ, а потом несколько секунд смотрит на меня, словно размышляя – говорить или не говорить?

– Я не хотела с тобой об этом говорить, - приняв решение всё же сказать, произносит она, - но я сейчас подумала, что мы можем с тобой больше не увидимся…

Я молча наклоняю голову, поняв, что неприятного разговора избежать не получится.

– На шоу, на всю страну, ты сказала глупость о литературе своего народа, ЮнМи, - говорит ДуНа, - назвав ненужным, то, что он создавал столетиями. Но это ты сделала не потому что глупа от природы, а потому, что дремуче невежественна. Я думаю так потому, что ты написала книгу. Будь ты просто глупой, у тебя это бы не вышло. Возможно, причиной твоего неприятия прошлого является твой подростковый максимализм. Я надеюсь на то, что ты повзрослеешь, станешь умнее и однажды поймёшь, что сказала глупость и раскаешься…

ДуНа смотрит на меня, я молчу, ожидая финальных фраз от собеседницы и не ошибаюсь.

– Пока же я, - продолжает она, - как учитель, очень огорчена легкомысленностью своей ученицы. Тем, что она не слышала моих слов и не смогла воспринять даже крупицы из тех знаний, что я стремилась ей передать…

– Простите, госпожа учитель, что не оправдала ваших надежд, - вздохнув, говорю я и кланяюсь, краем глаза замечая закушенную нижнюю губу ЁнЭ.

Чувствую себя неловко. Я, вроде бы прав, когда вещал на шоу, но, перед человеком, который всю свою жизнь посвятил литературе, которую я предложил «выкинуть всю и сразу», неудобно.

– Желаю тебе удачи, ЮнМи, - говорит мне ДуНа, - жаль, что у нас было с тобой мало времени на общение. Уверена, будь его больше, я бы смогла открыть тебе красоту литературы, и ты не была бы столь категоричной в своих суждениях. Но, что ж? Видимо, жизнь хочет, чтобы ты поняла всё сама. Кан КёНэ ведь тоже, не имела наставника, но её книги входят в золотой фонд корейской литературы. Пусть это случиться и с твоим произведением. Возможно, время изменилось и теперь нужно писать книги не так, как делось раньше. Посмотрим… Хоть я очень недовольна тобой, но всё равно, ЮнМи… Файтинг!

Учитель делает правой рукой жест-пожелание и весело улыбается мне.

– Файтинг, госпожа учитель! – отвечаю я ей аналогичным жестом, неожиданно чувствуя, как почему-то защипало в носу.

Словно слёзы в глазах появились.

(несколько позже. Возле школьной доски почета, на которой вывешены портреты знаменитых учеников «Кирин»)

– А где же твой портрет? – обернувшись ко мне недоумённо спрашивает у меня СунОк.

Смотрю на доску, ещё обегая её глазами. Да, нету… Ли ХеРин – «висит», а меня – «нету» …

– Не знаю, - отвечаю я онни, пожимая плечами, - может – мыши съели?

– Какие мыши? – не понимает СунОк моего юмора, - Ведь директор школы обещал, что его повесят!

Я опять пожимаю плечами, в этот раз – молча. Мало ли кто кому, чего обещал?

– Как же так? – обижается онни, поняв, что я – «пролетел», - Пообещать и не сделать? Разве директор не должен держать своё слово?

– Дочка, прекрати, - говорит мама, наклонившись к ней и несильно дёрнув снизу за рукав, - посмотри, на нас все смотрят. И снимают.

Ну да, - бросаю я несколько взглядов по сторонам, - смотрят и снимают. Похоже, хотят снять мою кислую физиономию и выложить в сеть. Хотят запечатлеть проявление искренних чувств, вампиры фотоаппаратные…

 Широко улыбаюсь маме и онни, обращаясь к ним.

– Пойдёмте занимать места, - предлагаю я, - скоро начнётся торжественная часть…

(спустя примерно час)

Судя по времени, скоро моя очередь…

Сидим семьёй на последнем ряду зала, в правом углу. ЁнЭ сказала, что посадили так, чтобы решить проблему с телохранителями. Родственников, пришедших посмотреть на своих чад, получающих диплом об образовании, пришло много, а зал - не резиновый… Короче, мои секьюрити сорок пять минут стоят на ногах, сзади, за моею спиной. Но, это не страшно. В зал пустили со мной только двоих, они неспешно меняются по ходу «процесса». «Процесс», сам по себе – простой. На сцене, четверо старших преподавателей, берут со столиков, заранее сложенные по порядку документы и вручают их поднявшимся на сцену ученикам. Ученики поднимаются на сцену по четверо, очередных приглашает ДонХё, стоя за трибуной, с которой директор СокГю произнёс небольшую речь, начиная торжественное мероприятие. Сам он, закончив говорить, перешёл за стол, на правом краю сцены, где сидит вместе с несколькими членами совета попечителей, хлопая и наблюдая за происходящим.

Похоже, что процесс отлажен, поскольку повторяется каждый год. Идея – запускать на сцену и вручать дипломы сразу четверым – вообще отлична. От нечего делать, я прикинул в уме, сколько бы пришлось потратить времени, если бы вызывали по одному – за три часа бы не управились. А так, меньше чем за час уложимся. И народ – хлопать не устанет. А то первые получат все аплодисменты, а остальным достанутся лишь разговоры и шум в зале. Люди устанут, три часа сидеть – не всякий высидит, не говоря уж про то, чтобы с энтузиазмом бить в ладоши…

Но всё равно, первыми пошли отличники, получив самые горячие аплодисменты. Потом, пошли школьники, с результатами – пониже, ну и аплодисменты им, соответственно – пожиже. Интересно, мне вообще хлопать будут? Вроде бы да, положено, как и всем. Но, с чем поздравлять? Со справкой? А стоит ли с этим поздравлять? Похоже, я поставлю присутствующих в неудобное положение. Своих я предупредил, чтобы не хлопали. Посмотрим, как народ решит эту «шарррраду» …

– Для получения… справки… о том, что она прослушала курс старшего класса старшей школы приглашается ученица Пак ЮнМи…

Запнувшись на третьем слове ДонХё, до этого приглашавший всех получить дипломы, зовёт меня на сцену за моей бумажкой. Поднимаюсь на немного затёкшие после длительного сидения ноги и иду. Зал, услышав про справку, выдыхает и разом оборачивается ко мне. В тишине, я двигаюсь по проходу. Никто не хлопает, все неотрывно смотрят, следя за мной. А я вот всем хлопал, хотя мог бы просто сидеть. Нет, правда, кто-то хлопнул пару раз, видно, автоматом, но, не получив поддержки, умолк. Только репортёры, допущенные школой для сьёмок, бешено клацают затворами своих фотоаппаратов и моргают вспышками. Придерживая руками по бокам юбку, как положено приличной девушке, поднимаюсь по боковой лесенке на сцену и чуть торможу, не понимая, к кому из четырёх преподавателей мне идти.

– ЮнМи, я вручу тебе твой документ, - говорит ДонХё, выходя из-за трибуны, - не часто удаётся вручать подобные документы… На моей памяти, в «Кирин» такое первый раз…

В зале раздаются хмыканья и смешки.

– Вот, пожалуйста, - говорит он, протягивая мне бумажный лист размера А4, - твоя справка…

– Спасибо, господин ДонХё, - благодарю я его, беря справку.

– И распишись… вот тут…

Повернувшись к залу лицом, наклоняюсь, чтобы поставить подпись в журнале, который держит ДонХё. Неожиданно, сквозь продолжающие сверкать фотовспышки, какой-то дрожащий красный свет начинает попадать мне прямо в глаза. Ещё больше прищуриваюсь, выцеливаю место на листе и ставлю подпись.