Аз Бога Ведаю!

– По твоей милости я дани лишился. Теперь взыщу с тебя за дань. Урон есть урон! По договору плати вес двух мечей!

– О, проклятый варвар! – вскричал слепой, однако под плащом нашел еще два кошеля. – Отдаю тебе, что имею за труды свои! Тут все, что есть. Вес одного меча.

– А мне потребно два веса! – невозмутимо проговорил Свенальд. – Сын Лют с дружиной тоже от древлян кормился.

Сжелтели белки купца, однако он отмерил золото и стал взвешивать, заворчал со слезами в голосе:

– В прошлый раз твой меч был легче…

– Он кровью напитался, – пробурчал воевода, упрятывая золото. – Теперь я получил сполна. Ступай же прочь. И более не являйся.

И взявши гребень, принялся старательно расчесывать хвост. Слепой же не уходил, вращая белками, выказывая недовольство, вдруг погрозил пальцем:

– За разбой тебя бог накажет! Все отнял у бедного несчастного купца!

– Нет надо мною бога, – вздохнул Свенальд, – А злата у тебя еще довольно. На самом деле твоя утлая плоть весит вдвое легче, а ты еще тяжелый… Не искушай меня, ступай, покуда не отнял. Ведь я хоть и варвар, да безбожный…

– Придет и твой час! – пообещал слепой. – За все тебе воздается. Твой бог Один спросит за грехи. Он все видит, хоть ты и не признаешь своего господа. Придет твой судный день.

Свенальд вдруг оставил гребень и подался к слепому:

– Мой бог – Один? Ты знаешь это?.. Я слышал его имя сегодня. Посмотри мне в лицо. Может, скажешь, откуда я? В какой стороне земля моих отцов?

– Я слепой!

– Довольно лгать-то мне! – старый наемник встряхнул купца – зазвенело золото. – Отвечай! Где моя сторона? Где род мой, племя?

– Твой род разбойники! – дерзко ответил слепой. – Племя лихоборов. Не зря же мечен лоб!

Свенальд потерял интерес и выпустил купца, опустившись возле конских ног. Кручина смирила ярость, и вновь пригрезился ему дух родины – смолой пахнуло и овчарней…

Меж тем слепой, сменив недовольство на угодливость, заговорил иначе: .

– Досточтимый витязь! Славный воевода! Не имеешь ли ты желания послужить еще? Отплачу, как захочешь.

– Не желаю, – пробурчал он. – Хочу князю своему служить и более никому.

– Но прежде служил мне! – засмеялся слепой. – Помысли, что выгоднее: за службу данью получать, как в Руси, или от меня чистейшим златом? Хлопот всего – отмерить, взвесить. А потом утаить надежно…

Свенальд и бровью не повел, круша репьи.

– Из всех князей, кому я присягал мечом, этот малолетний тронул мое сердце, – признался он. – Не словом и не златом покорил, а дерзостью своей. Кто бы из прошлых князей посмел оскорбить меня? Кто бы решился посмеяться над старым витязем? Святослав лихо потешился, и мне по нраву его буйный дух! Поэтому хочу ему служить. Коли нет у меня ни родины, ни бога…

– Служи, служи ему, – согласился слепой. – Потакай во всем. Что ни замыслит он – ты не противься, исполняй достойно. Тем и мне послужишь. Не тяжела будет служба?

Занятие оставив, Свенальд потряс головой:

– Не уразумел… За потакание заплатишь златом?

– Более получишь, чем в этот раз.

– Чудно, – задумался он. – Мне мыслилось, ратный труд дороже – Слепой осмелел, приблизившись к воеводе, хрупкой рукой ударил его в грудь.

– Так-таки ты согласен?

Старый наемник протяжно вздохнул.

– Не свычно мне – потакать… Уволь, не стану. Не пристало мне злато даром получать. Всю жизнь за него служил, а ныне мыслю – за веру послужу. Этот ярый детина достоин моей веры! Княгине не любы замыслы его – мне в самый раз.

– Что слышу я? – изумился слепой, и в белых очах его возникли зеницы. – Чтоб пришлый на Русь и вечный наемник за веру служил? Ей-ей, лукавишь! Или выжил из ума!

– А тебе не позволю смеяться надо мной! – рука Свенальда потянулась к горлу – гость отпрянул. – Не всем можно тешиться над воеводой!

– Но если я не златом заплачу? – вдруг предложил покорный купец. – Мзда в этом мире имеет много сутей…

– Чем же еще, слепец? – старый наемник отшвырнул гостя. – Ведь ты мешок с златом – вот твоя суть. Хоть и скряга, но готов и Русь прикупить, коль ею станут торговать.

– О, беден я! – взмолился слепой, вставая с земли. – Дохода мало, урон терплю. Если бы ты посмотрел, что ем и пью!

– Не властью ли ты вознамерился платить? – Свенальд заперхал горлом, что означало смех. – Такую мзду не принимаю. Кто рабства вкусил, тот лишь мечом способен править.

– Ты ведь жаждал знать, откуда родом? Где твоя сторона, отчая земля?

Свенальд вскинул брови – на мир смотрели голубые глаза!

Пахнуло смолой сосновой и горячим камнем…

– Жажду знать…

– Укажу тебе, за это и послужишь. Ну, по рукам?

Свенальд схватил его руку, как прежде не хватал и злато.

– Послужу! Но коли обманешь… Коли поскупишься… Меча марать на стану – руками разорву тебя!

– Уймись, варяже! – обрадовался слепой. – Да, я скуп, но ведь плачу. Служи, Свенальд. И получишь свою плату – умрешь на отчине своей.

– Дай задаток! – однако же потребовал старый наемник. – Так надежнее будет.

– Но чем ты желаешь получить?

– Отыщи мне сына, живым или мертвым. Ты всесведущ, не велик труд тебе будет. Что мне отчина, коли вернусь без Люта…

– Сыщу, – пообещал слепой. – Не минет и полгода.

– Нет, купец, считай, не сторговались…

– Когда же тебе надобно сыскать?

– А хоть в сей же час! Ждать могу лишь день-другой.

– Сейчас могу поведать тебе немного, – слепой помедлил, – Довольно ли будет вести, где твой сын и жив ли?

– Пока довольно…

– Жив Лют, – сообщил гость. – Ив этот час плывет на корабле по студеному морю. Его княгиня услала за сокровищами на остров Ар.

– Добро, – после долгого молчания выдавил старый наемник. – Но все равно ты отыщи его и приведи ко мне.

Они ударили по рукам, после чего слепой так же незаметно удалился с воеводского двора. Свенальд же напоил коня, задал ему ржи и, дождавшись тьмы, злато перенес в хоромы, а там ковер персидский на пол бросил, ссыпал свою мзду и, запершись в покоях, стал священнодействовать. Служанка ведала его обычай и не мешала, ходя на цыпочках.