Аз Бога Ведаю!
Шрифт:
Нет бы хороводом жить…
Но с солнцем шум под стенами вдруг смолк, ибо все та же старая ведунья, почти слепая и глухая, опять уставила крючок к востоку и крикнула:
– Эвон идет наш князь!
Ходу от змиевых валов до Киева полдня, не меньше, никто не ждал, что, с зарею выйдя, Святослав к восходу будет здесь. На самых резвых скакунах, коней меняя, не одолеть за час сего пути, а он пришел! Явился, и лошади сухие, будто не гнали их плетями и шпорами.
– Чудно!..
Стояли молча, щурились, глядели из-под дланей, поелику князь от солнца ехал и виделся на самом деле
Ехал он шагом, по правую и левую руку – два сына, Ярополк и Олег. Ехал и сам дивился:
– Чудно!
Раджи, оказывается, навстречу ходили, и шли теперь с ним, затея на ходу иную пляску и иную песнь – гимн солнцу. А боярин Претич уже на коне был и в одеждах, как у князей – рубаха белая, шаровары бордовые и сапоги красной кожи. На широком поясе кривой меч висел – сабля индийская.
Тут бояре думные спохватились, вспомнили, кто суть они, выстроились скопом, по достоинству, чтоб сказать свое слово Святославу и дружинникам на стенах крикнули:
– Княгиню позовите! Пускай Ольга выйдет!
– Здесь я стою! – отозвалась княгиня со сторожевой башни. – Стою и зрю…
И все увидели княгиню с княжичем Владимиром, Малушей и братом ее, Добрыней.
Святослав же подъехал к боярам, но не спешился, как подобает, руки им не подал, а сидя в седле, сказал:
– Мне ведомо, бояре, какое слово молвить хотите. Держать у Киева недели, а тем временем испытывать меня, с чем я пришел, откуда и зачем. Так все излишне, мудрые мужи.
– Помилуй, княже да тебе ведь след ответ держать пред думой, пред Киевом, пред Русью всей, – изрекли бояре. – Готов ли ты вину признать?
– Готов, да токмо не пред вами, а пред матерью своей, коли она допрежь свою вину признает, – ответствовал Святослав.
– Мудрено глаголишь, – взроптали тут бояре. – Надобно бы растолковать иначе, дабы понятно было.
– Ее вина – кормильца мне дала, суть Князя Тьмы, а вы, слепые, не узрели и потакали ей. Моя же в том, что слепую свою десницу поднял на отца – суть Рода, а матери косу отсек, и косм лишил, и рока. Вину меняю на вину! Затем я и пришел.
– А разве в город не войдешь? – смутились думные.
– Недосуг за стенами сидеть, да в Киеве тоска. Мне в поле любо и в шатрах.
Задумались бояре, заозирались назад, на башню сторожевую, где таилась Ольга и молчала.
– Мать? – позвал тут Святослав на языке волхва Валдая. – Откликнись сыну! Се я к тебе пришел!
В тот миг ворота распахнулись, расступился народ, и белый конь вынес княгиню. Съехались они и встали друг против друга, как тогда, на берегу священной реки Ра,
– Ну, здравствуй, мать!
– Да здравствуй, Святослав, – сказала Ольга на сакральном наречии. – Ты сказал мне – мать? Я не ослышалась?
– Нет, могу еще произнести сие святое имя – мать.
– Тебе же ведомо, я прокляла свой рок. Я отдала тебя Креславе. Ты сын ей ныне.
– Креславы нет уже. Она на небесах, соединилась с тем, кого вы поделить не могли, будучи на земле.
– Ужель сие означает, что рок материнский возвращен
мне?– Рок материнский – твоя воля. Так сказано Владыкой Чертогов Рода. Киль пожелаешь – рок вернется, а нет – и спроса нет.
– Нелегкий выбор возложил Валдай… – задумалась княгиня. – А дабы назвать тебя Великим князем, мне прежде след сыном назвать тебя?
– Сие не в твоей воле. Я сын тебе и так, по крови и по воле Рода. Быть сыном – мой рок, а я его не проклял и не исторг.
– Но Русь признает ли тебя Великим князем? Доселе еще помнят детину, отчие земли зорившего.
– И помнят, кто вскормил детину, кто взрастил суть Князя Тьмы.
– Я слышала, зачем пришел ты… Вину меняешь на вину? И будет мир меж нами?
– Прости мою и я твою прощу, – Святослав спешился. – Коли согласна – не отвечай, а токмо сойди с коня на землю, как я. Позри, ведь я уже сошел.
– Чудны мне твои речи! – воскликнула княгиня. – И знакомы!.. Ужели ты изведал веру христианскую? И богом признал Христа?
– Аз Бога Ведаю. А Бога Ведая, Глаголь Добро. И истины сии не христианские, а самые первые, суть азбучные.
– Но бог твой – кто? Как ему имя?
– Имя? Имя ему – Свет…
– Мне люб иной свет – свет Христов. – промолвила княгиня и спешилась. – А посему и я прощаю. Добро б и ты признал Христа.
– Аз Бога Ведаю, мать. Ты ведай своего. Се есть суть мира меж нами. Нарушить же его легко. Чуть токмо кто произнесет: “Мой бог превыше твоего!”, как в тот же час вражда и горе.
– Да вся беда, князь, в том, что я покуда не изведала Христова света, – вдруг призналась мать. – Кормилец твой, сей черный змей, не токмо твой, и мой изрочил рок, крестив меня. Заверил, лукавый демон, будто арианство и есть вера истинная. Христос – пророк, по воле господа явившийся на землю, а выше его – бог Яхве. Однако чернец Григорий толкует совсем иное, дескать, они триедины, бог-отец, бог-сын и бог-дух святой. А есть еще другие, кто говорит – первее бог-отец и имя ему Саваоф. Кто говорит, первее сын… Где тут изведать истину и свет?
– Позри на солнце, мать, и вмиг позришь на свет. Нет иного бога, и имени иного нет, как бы ни кликали его досужие умы, волхвы, попы, раввины. Все ложь, все суета! Позри на Ра. Восстанет он хоть среди ночи – и вот светло. И нет иного света на белом свете, кому б не поклонялись и требы не воздавали. Помысли токмо, мать: а ну как солнце б не взошло? Хоть единый раз? Се и суть конец света.
– К Ра мола суть сие…
– Пусть будет так. Дороже мир меж нами.
– Ты мудрым стал, сынок. – княгиня потянулась рукой, но не посмела тронуть руки – лишь одежд коснулась. – Креславою вскормлен? Иль кем иным?
– Волхвом Валдаем. В Чертогах Рода и на тропе Траяна.
– Ты ступал по тропе Траяна?
– Да, мать, по той тропе, где и ты хаживала. И по небесной сей дороге прошел довольно и был долго средь раджей на реке Ганге и видывал чудес множество. А назад пришел земной тропой и позрел… Путь Птичий заслонен! Сквозь тьму и мрак ступал. Изведал бога и Пути изведал… Но рока так и не познал.
– Так заходи в Киев, садись и Русью правь, – вдруг заявила мать. – Слово буду держать к народу, тебя признают.