Азъ есмь Софья. Тень за троном
Шрифт:
У которого серьезный боевой опыт.
А вот сам Сулейман…
Султан нервничал и злился, Гуссейн-паша успокаивал господина, заверяя, что все будет хорошо, что возьмут они эту Вену…
Не успокаивало.
Больше сотни лет османы обламывали клыки о стены Вены. А сейчас… сейчас от успеха зависела судьба Сулеймана. Сама жизнь его! Янычарам было не впервой менять неугодного султана. К тому же многое не на его стороне.
Скорость? Невозможно передвигаться быстро с таким количеством человек.
Снабжение? Хоть и наладили его кое-как по рекам, по Дунаю, в подражание Сулейману Великолепному,
Не приходилось ждать и подкрепления.
Мало того – как бы русские не ударили в спину там, в Крыму!
Хотя Гуссейн-паша и уверял господина, что не ударят, спокоен Сулейман не был.
А зря.
Если бы мог увидеть русского государя – быстро поменял бы мнение.
– Кристиан сначала хотел, чтобы я приехал за невестой, но потом передумал.
– Ну да. За невестой и Воин Афанасьевич съездит. Да и царевна Анна рада будет проехаться, а тебе надобно войско вести.
Ваня Морозов сладко зевнул. Выспаться пока не получалось. Самое тяжелое время – начало похода. Это потом все пойдет как по маслу, но в самом начале, когда только повернулись шестеренки, со скрипом и скрежетом двигая тяжелую машину войны…
– Вот и пусть она меня дома подождет. Заодно Соня к ней приглядится, хоть отмоет…
– Да ладно тебе, не все ж они там недомытые…
– Тебе легко говорить. У тебя – Соня, а у меня кто будет? Ты портрет Ульрики видел? Такой нос Бог семерым нес…
– Злой ты… Вдруг там душа прекрасна?
– В постели душа не видна, там на другое смотрят. А мне даже изменять ей нельзя будет. Хотя бы до рождения троих-четверых детей.
– Это корона.
– Чтоб ее черти побрали, – ругнулся Алексей. И тут же перекрестился, покачал головой. На самом деле он так не думал, но ведь легче от этого не будет?
Корона часто заменяет монарху и красоту жены, и доброту матери. Да и вообще – все родственные отношения меняются на этот золотой венец. Но… не хотелось ведь! Хочется-то жить, любить, радоваться! А даже невесту самостоятельно выбрать нельзя.
Грустные размышления оборвал Ваня:
– Давай еще раз поглядим карту?
– Давай. Сейчас мы направляемся к Нотебургу.
– Он же Орешек.
– Именно. Вообще это наш город был, так что пора шведам отдать его обратно. Попользовался – свободен.
Ваня поддержал друга залихватским кивком.
– Потом нас ждет Нарва.
– Ревель и Рига. А когда захватим Лифляндию и Эстляндию, можно будет уже и на Выборг пойти.
– И пусть Карл разрывается, воюя на два фронта.
Алексей отбросил с лица золотую прядь.
– Пусть повоюет. У меня, знаешь ли, мечта: присоединить к нам финнов.
– Не слишком ли велик кусок будет?
– В самый раз. Пока в Европе свары – нам милое дело вперед идти.
Ваня пожал плечами:
– Присоединить мало, надобно еще удержать. Отстроиться, закрепиться… где там города можно строить?
– У финнов. Или напротив Ревеля… не знаю пока. Нам этот выход в море как воздух нужен. А шведы… перебьются!
– Если атакуем и все сделаем быстро – шансы
у нас весьма неплохие. Есть динамит, есть греческий огонь…– Для Карла это окажется сюрпризом. Лишь бы у него такового для нас не оказалось.
Лицо Алексея заострилось. Сейчас он казался лет на десять старше своего возраста. Война! Кто ее считает веселой? Разве только тот, кто там не бывал.
Отговаривать друга Иван и не собирался. Софья быстро приучила их к своему мировоззрению. Если Руси что-то нужно, оно ей и должно принадлежать. А чье оно было до того…
Крым же взяли! Избавили Русь от такого гнойника, что страшно сказать! Хватит с нас татарских набегов и прочих пакостей от «добрых соседей». Натерпелись. Сколько русского ни зли, а конец веревочке будет, да такой, что вы ж на ней, гады, и повеситесь!
Теперь надо приобрести выход к северным морям. Как долго можно гнобить торговлю на Руси? Перекупать у купцов задешево, продавать втридорога… перебьются шведы, ой как перебьются! Попили русской кровушки?
Хватит!
Армии медленно передвигались по карте. Кто победит, было пока неизвестно, но в одном не сомневались государи.
Лик Европы необратимо изменится.
Лето 1677 года
Воин Афанасьевич честь по чести приветствовал датского принца Георга, раскланялся, проговорил все, что по чину надобно, – и с поклоном выслушал ответную речь.
Да, вот так вот.
Датчане сопровождали принцессу до границы, а уж тут, на Руси, он ее обязан встретить да приветить, покамест государь воюет.
А кому ж еще?
Царевнам невместно, царевичи все заняты, Федор в Соловецкий монастырь отпросился съездить, Иван в Португалию собирается, Володя дите пока…
А он все ж таки государев дядька, причем в самом прямом смысле, на тетке государевой женат, дети подрастают… Жаль, отец его сорванцов не видит, вот уж кто счастлив был бы.
Приятные мысли о жене оборвались, когда в комнату вошла принцесса. Воин Афанасьевич хоть и был опытным придворным, а все ж порадовался, что борода, да шапка высокая, да золота много – на первый-то миг оно от лица отвлекает. А на лице том читалась, наверное, жалость.
Ульрика-Элеонора была откровенно некрасива. Костлява, длинноноса, тоща что та жердь… Единственно красивым в ее внешности были глаза. Огромные, ясные, искристые, глубокого темно-серого цвета, они сияли собственным светом доброй души и казались почти черными. И по тому, как говорила она, как двигалась, улыбалась, Воин Афанасьевич распознал в ней умного человека.
А вот сильного ли?
Будет, будет еще время присмотреться, но покамест впечатления сильной и несгибаемой она не производила. Мягкая, добрая, ранимая, очень уязвимая, несмотря на то что росла во дворцах. Бывает же такое чудо! А может, оно и к лучшему? Меньше скандалов в семье будет?
Тут он мог только пожать плечами. Алексей Алексеевич умен, да ведь спать ему с этой девушкой. Со всей ее некрасивостью. И как? А коли любовница у него заведется? Да еще и детей принесет?
Ох, не хотелось бы. Ни к чему на Руси новые бунты. А ведь всем известно, что за своего ребенка любая баба – зверь. Что хочешь сделает и глотку перегрызет. А эта…