Азарт и страсть
Шрифт:
– Моя мать смертельно заболела после родов, – прошептала она. От ее слов запотело стекло.
– Что?
Эмма повернулась к нему и заставила себя улыбнуться. Одними губами.
– Моя мать. Она потеряла здоровье из-за того, что произвела на свет детей для моего отца. Только двух детей, но в каждом случае это обернулось трагедией. Первые роды испортили ее внешность, на что часто указывал мой отец. Она растолстела, потеряла былую привлекательность. А вторые доконали ее. В течение года она угасала, и я думала, уж лучше бы она умерла в родах. Она стала нервной, некрасивой, больной… Полный крах семейных отношений.
Его лицо стало белым от шока.
– Но есть способы… Ты была замужем и должна…
Эмма нанесла последний удар.
– Да, я делала все, что могла, как вы понимаете. Включая молитву и отказ. Я решила не превращаться в толстую матрону, обремененную сопливым отродьем. – Она улыбнулась, наблюдая, как его глаза становились все более отрешенными.
– Ты молодая. Ты…
– Да. Я молодая. И думаю воспользоваться этим в полной мере.
– Жить как монашка?
– Как вы заметили, я вряд ли живу как монашка.
Его напряжение росло, пока шли секунды.
– Но есть много способов, чтобы избежать…
– Ни один из них не подходит мне. Я не то что хочу подождать с детьми, я вообще не хочу иметь детей. Очевидно, вы любите рисковать? Я нет.
– Я бы придерживался…
– И выносили бы за меня ребенка? Стали бы толстым и обрюзгшим, прошли бы через кровь и боль? Превратили бы свою грудь в нечто схожее с выменем? Стали бы рабом каждого желания ребенка? – Она передернула плечами. – Нет, увольте.
– Я понимаю, – просто сказал он. Он снова изучал ее, как делал это много раз прежде. Изучал и нашел ее желанной. Он медленно кивнул. – Что ж, спасибо за объяснение. Ты, должно быть, устала после такого утра. Я оставлю тебя, чтобы ты отдохнула.
– Спасибо, ваша светлость.
Его карета не вернулась, но ее не интересовало, на чем он поедет. Дверь открылась и закрылась, и порыв свежего воздуха остудил слезы, которые стояли в ее глазах.
Она сказала правду, почти правду, и боль этой правды пригвоздила ее к этому месту. Она стояла, онемевшая и молчаливая, тупо уставившись на порванные обои на дальней стене.
Нет, она не хотела детей. Даже мысль об этом была невыносима ей. И не потому, что ее мать подурнела. И даже не из-за медленного угасания матери и ее смерти после рождения Уилла.
Эмма не хотела мужа, и поэтому ей не хотелось думать о детях. Но когда она произнесла это вслух, правда этого факта занозой застряла в ее сердце. У нее уже был ребенок. Уилл. Она любила его и растила. Угадывала его желания. Успокаивала его, когда ему снился плохой сон. Обнимала его маленькое тело, когда ему было больно. Она брала его с собой повсюду, даже учила его читать, когда его няня была занята в постели их отца. И потом он умер.
Еще вчера он заполнял для нее весь мир, а сегодня его положили в черную дыру и засыпали землей. Мир пошатнулся, и она осталась стоять там, глядя на осыпавшуюся землю.
Она любила этого ребенка, и ей хватит этой боли не на одну – на две жизни.
Эмма заставила себя подойти к лестнице. Она тяжело поднялась на второй этаж, залезла в постель и свернулась под холодными простынями. Она слишком устала, чтобы готовить ужин, и знала, что Бесс тоже.
Небо постепенно темнело, и Эмма закрыла глаза.
– Она
ушла. Ты должен забыть ее.Мэтью взглянул на отца.
– Как ты можешь говорить такое?
Отец состроил гримасу и поднял руки.
– Как я могу? Она ушла, Мэтью, я готов согласиться, что она была тебе подходящей парой, когда была здесь. Но девушка ясно дала понять, что не собирается связывать себя узами брака. Ты столько раз делал ей предложение, и она каждый раз отвечала отказом. И в конце концов сбежала. Используй свои мозги на что-то более полезное, чем молитва.
Мэтью вскочил как ужаленный и уперся руками в стол.
– Как ты смеешь? Я уважаю тебя, как положено сыну, но не потерплю твоих насмешек над церковью.
– Наша церковь – это англиканская, а твой викарий католик.
– Преподобный Уиттир прекрасный человек! Он и подобные ему как раз решили вернуть народ назад к Богу. Он помогает церкви найти ее душу, как помогает и мне найти мою.
Отец пригладил седые волосы.
– Твоя душа здесь, и с ней не происходит ничего плохого. И ничего плохого нет в вере. Но те люди, о которых ты говоришь, вскоре будут изгнаны из нашей церкви как преступники, кем они и являются. И если ты планируешь присоединиться к ним, то тебя постигнет та же участь.
– Ты ничего не понимаешь в этом, – отрезал Мэтью.
– Церковь достаточно ясно изложила свою позицию в отношении католиков и их папистских ритуалов.
– Не хочу даже слышать это. Как только я женюсь, отец Уиттир благословит меня на посвящение в сан. Я буду просветлять души людей. Наставлять их на путь истинный. Я верну их в лоно церкви. Но я не могу сделать это, пока в моей душе грех неутоленного вожделения.
Отец лишь покачал головой. Подобный разговор они вели не в первый раз. Мэтью смотрел на его волосы, на их пушистые завитки, и на его розовое лицо. Отец слаб, всегда добр и готов все простить. И всегда был под каблуком своей жены, властной и сильной. Мэтью произнес короткую молитву благодарности, которую унаследовал от матери.
– Ты обещал, что я женюсь на ней. Обещал помочь.
– Я думал, что она тоже хочет этого. Она…
– Она сделала свой выбор, когда сбила меня с пути. Она играла с моим сердцем и запятнала мою душу, а сейчас пожинает плоды. Я женюсь на ней, отец. Я должен.
Отец обхватил голову руками.
– Ты даже не знаешь, где она. Ты только и делал последние несколько месяцев, что искал ее, исколесив половину страны. Я отказываюсь поддерживать тебя и дальше. Я просто не могу позволить это.
Печаль побудила его к брани и гневу, но Мэтью удалось мыслить логично. Когда придет время, отец все сделает, он не сомневался в этом. Поэтому постарался выбрать примирительный тон.
– Я понял тебя, отец, но я молюсь каждый день, чтобы получить ответ… Если Богу будет угодно и он укажет мне, где найти ее, ты дашь мне последний шанс?
Отец долго не произносил ни слова, понурив голову.
– Я люблю ее, – прошептал Мэтью.
Наконец отец кивнул.
– Если ты узнаешь, где она, я помогу тебе увидеться с ней. Но не сделаю ничего, чтобы вернуть ее силой. Ты понял?
Мэтью был вполне удовлетворен. Да. Он понял, но это не имеет никакого значения. Ему не понадобится помощь, чтобы заставить ее вернуться. Мэтью улыбнулся, глядя на поникшую голову отца.