Азарт

Ответив на новое сообщение в телефоне, Эдик улыбнулся и с легкостью, которой позавидовал Арсен, поднялся с кресла. Убрав так и не прикуренную сигарету обратно в пачку, он направился к стенному шкафу, и, открыв его, стянул с вешалки еще один костюм-тройку - точно такой, темно-синего цвета, в едва различимую полоску, какой был на нем вчера и позавчера и поза-позавчера и все время до этого. У Эдика было семь совершенно одинаковых костюмов и казалось, что он постоянно ходил в одном и том же. На то были свои причины. Темно-синий костюм, поверх белой льняной рубашки, темно-коричневые туфли из гладкой кожи, все это безотказно работало на создание первого впечатления, которое Эдик всегда производил с особой легкостью. Каждый раз, когда человек видел его, подсознание выдавало ему приятное впечатление от их первой встречи и вселяло некоторое доверие. Крайне важно с самого начала расположить к себе человека, поскольку так, в дальнейшем, его проще обманывать. Разве что галстуков и бабочек Эдик никогда не носил - не стремился затягивать петлю на шее раньше времени.

– Мы куда-то идем, Эдя?
– поинтересовался Арсен.

Эдик направился в ванную комнату и, как раз к этому моменту, в дверях возникла рыжеволосая девушка в домашних тапочках, с высушенными феном волосами, обернутая, или скорее даже затянутая, в махровое полотенце, от чего приятные формы ее тала округлились сильнее. Лицо ее, в утренних лучах солнца, казалось девственно чистым, а волосы - ярким пламенем.

– Женская интуиция творит чудеса, - Эдик своеобразно похвалил ее за то, что все нужное она нашла сама. Такой он запомнил ее в то утро и больше никогда не вспоминал.

ГЛАВА 9

Вечером того же дня Эдик в компании Арсена находился в благоприятном районе подвосковья с не столь благоприятным названием Ново-ебенево. Здесь, в небольшом, но крайне ухоженном частном доме, вместе с отцом, жил их третий товарищ - Игорь. И в то время пока Арсен настойчиво жал в дверной звонок, Эдик, в который раз, не мог лишить себя удовольствия, наблюдая за аккуратной лужайкой подле дома Игоря. С особой тщательностью подстриженная трава, подрезанные, приятно пахнувшие ели и своеобразный миниатюрный водопад с маленьким ручейком, игриво бьющимся о заботливо выложенные плоские камни. Слабое освещение фонарных столбов, расположенных симметрично вдоль дороги наполняло место необъяснимым спокойствием и умиротворением, не хватало разве что тумана, осторожно подступающего со всех сторон. Арсен никогда особо не замечал этот уголок, с таким трепетом и любовью созданный отцом Игоря, он с нетерпением продолжал давить на звонок, в предвкушении ночи и тем, что за ней последует.

Казавшаяся нелепой на первый взгляд тяга к созерцанию у шестидесятилетнего мужика - отца Игоря, объяснялась его неиссякаемым желанием создавать что-то взамен всего того, что он когда-то разрушил, а разрушенного оказалось не мало; насколько было известно, он воевал в одной из стран, название которой оканчивалось на "стан" и, получив травму, не совместимую со службой был вынужден вернуться домой, к единственному и одинокому сыну, поскольку мать бросила их еще во время первого года отца на службе. Впрочем, ни отца, ни сына уход матери уже давно не заботил и был пережит без лишнего драматизма. Возвращение отца искренне обрадовало Игоря, и, одновременно огорчило всех остальных, тех, многочисленных любителей кутежа и сеансов массовой ебли, которые случались каждый раз в его доме после знатных гулянок в ночных клубах.

Наконец, за массивной деревянной дверью послышался приглушенный прокуренный голос хозяина дома. В виду некоторых причин он не особо спешил и все же, вскоре, из-за двери донеслись несколько тяжелых щелчков, лязг задвижки, звон дверной цепочки и дверь, наконец, приоткрылась. Их встретил коренастый, облокотившийся на костыль мужичок в немного провисших домашних штанах и давно исхудавшей клетчатой рубашонке. Густые сальные волосы цвета каштана, не уступающая густоте волос борода, кое-где все же давшая седину, и горящие не по годам жизнью глаза.

– Здорово, распиздяи!
– начал он прокуренным и одновременно гогочущим голосом, - Ну, проходите! Чего стоите как не родные?

– за толчком, окончательно отворившим дверь, последовал пригласительный жест, не принять который было не возможно.

Прихожая, как и всегда, встречала гостей исключительной чистотой. С возвращением отца Игоря, дом вновь обрел былой порядок и скорее напоминал до блеска вылизанную казарму. Эдику это всегда нравилось - все на своих местах, практично, удобно и ничего лишнего, а в случае побега, ты ничего не забудешь, но хозяин дома, разумеется, никогда не преследовал именно эту цель.

Арсен закрывал дверь пока отец Игоря, прихрамывая и опираясь на костыль, направлялся в кухню, откуда доносились звуки громко работающего телевизора. Ведущий, кажется, рассказывал что-то о правильной приманке для рыбы. Затем, не теряя времени, Арсен уселся на цилиндрический деревянный табурет, что стоял возле входной двери, выполненный в виде слона. Когда-то давно, табурет пострадал от неизвестного гостя-вандала, зачем-то лишившего его бивней и теперь, выпуклый лоб, уши и свисавший почти до пола хоботок скорее напоминали мужские гениталии, нежели морду слона. Возможно, поэтому Арсену так приглянулся этот табурет и сидел он на нем, преимущественно растопырив ноги.

Из соседней комнаты, наконец, показался Игорь - паренек лет тридцати, унаследовавший от отца практически все: крепкое телосложение, густые каштановые волосы, карие глаза, а приятную, при преимущественно грубых чертах лица внешность, получил от матери.

– Эд, Арс, - обменявшись с товарищами приветственными рукопожатиями, он устремился к зеркалу, отражавшее его в полный рост. Выпрямившись перед ним, Игорь поправил белую, накрахмаленную рубашку и принялся осматривать свое отражение в попытках прояснить, насколько хорошо по десятибалльной шкале он выглядит. Он оценил себя на одиннадцать. Приблизившись к зеркалу лицом, он поправил густые волосы, усилив короткий ирокез, и в завершении, улыбнулся своему отражению - теперь выглядел на все двенадцать.

– Эдя, - с ядовитой, но доброй улыбкой на лице начал Арсен, - как думаешь, мы сегодня увидим приковывающий взгляд танец?

Эдик незамедлительно отреагировал сдавленным смешком, а Игорь - вытянутым средним пальцем, и ухмылкой вида "классная шутка", а затем, как ни в чем не бывало, продолжил оценивать свой внешний вид перед зеркалом, стараясь дотянуть до тринадцати.

Как раз тогда из двери кухни показался костыль, а следом за ним и отец Игоря. Он с некоторым сожалением и осуждением во взгляде посмотрел сначала на Эдика, одетого в неизменный костюм-тройку, стильно одетого Арсена и прихорашивающегося у зеркала Игоря. Немного помедлив, будто взвешивая и анализируя их чрезмерно опрятный внешний вид, он выпалил:

– Ну, что, проститутки, на очередной банкет собрались?

Сказанное было встречено широкими улыбками, и отчаянными попытками сдержать подступающий к горлу смех, но никак не прокомментировано, разве что Игорь попытался парировать:

– Пап, прекращай, ну не серьезно уже.

Но отец Игоря и не думал останавливаться.

– Вот мне невдомек... Мы, в свое время, баб в театры водили, в парки, а сейчас? По театрам баб водят любители продолжительного минета, а в парк? В парках теперь сношаются под деревом в свете луны, а особо жаждущие новых ощущений, умудряются и при свете солнца! Молоде...

– Пап, - перебил Игорь, - ты, похоже, опять не с той ноги встал.

Отец Игоря разошелся в настолько широченной улыбке, что показались его пожелтевшие от чрезмерного злоупотребления сигарет зубы. Он никогда прежде не обижался на выпады сына, не обиделся и сейчас, скорее, наоборот, они веселили его, как, наверное, веселили бы и его ампутированную выше колена ногу, которую оторвало взрывом Листочка - противопехотной фугасной мины.

Провожая ребят, он пригрозил им костылем, чтобы те постарались не найти проблем на собственные жопы. Ведь в Воскве постоянно что-то случается, что-то, от тебя совершенно не зависящее.