Азбука для несовершеннолетних

Мое бескорыстие и уверенность, достоинство не остаются во мне, как в закрытом сосуде. Доверие имеет способность распространяться через других людей. Поэтому поступай определенно, оправдывай доверие тех, кто имеет к тебе это доверие. Можно быть уверенным в том, что имеются социальные и психические силы, которые стоят на страже доверия, так как общество без доверия не может нормально существовать. Какая сила управляет процессом поддержания и сохранения доверия? Такая сила заключена в нашем самосознании, и она часто работает против нашей воли, сама по себе.

Вина возникает в ответ на то, что мы не оправдали доверия тех, кого мы любим. Если я люблю своего учителя и не оправдал его ожиданий, то меня будет мучить чувство вины. Если я люблю свою мать и поступил так, что огорчил ее, то независимо от того, хочу я или нет, мой внутренний страж самосознания накажет меня гнетущим и трудно переносимым чувством вины.

Угрызения совести действуют аналогичным образом. Если я не оправдал ожиданий людей или человека, которых хотя и не люблю, но ценю, считаю их значимыми, то меня мучает совесть, стыд и другие отрицательные чувства, от которых никуда не спрячешься, так как они сами возникают во мне как проявления моего самосознания. Поэтому если мы поступаем по совести и так, чтобы не испытывать чувства вины, то доверие к нам возрастает, мы накапливаем капитал доверия, которое будет порождать уверенность в себе и порождать доверие к самому себе.

«Я не нарушил никакого доверия, не замечаю за собою плохих поступков, но меня мучает какое-то необъяснимое чувство вины, как будто я должен что-то сделать и не сделал», – говорит мне студент, обратившийся за психологической консультацией. – Если уж чувство вины стоит на страже доверия и моей морали, то оно уж слишком старается, – добавил он с печальной улыбкой. – Лучше бы оно меня отпустило и перестало терзать. Я и так поступаю во всем подобающим образом». В данном случае состояние вины является чрезмерным и оно уже является состоянием невротическим.

Любое качество человека и его чувство, если становятся чрезмерными, то они перерастают в свою противоположность, из положительных становятся отрицательными: уверенность – в самоуверенность, смелость – в безрассудство, внутренняя раскованность – в бесцеремонность, обычное чувство вины в ответ на нарушение доверия – в навязчиво беспричинное переживание вины, доверие – в доверчивость. Во всем нужна мера. Нарушение этой меры происходит по многим причинам, в которых мы не властны, но взрослый человек или юноша, занявшийся самосовершенствованием, должен уяснить себе эти причины, чтобы найти в себе меру. Она приходит с опытом, знанием, с духовным созреванием и моральной закалкой. Но в любом случае зрелость основывается на знании.

Чрезмерная доверчивость постепенно корректируется жизненным опытом и вырастает в полноценное доверие, основанное на уверенности и знании людей и обстоятельств жизни. Однако этому надо терпеливо учиться. Жизнь – университет, который никогда не заканчивается, но нужно иметь уверенность в том, что вам удастся успешно переходить от курса к курсу, если вы идете по пути самосовершенствования и развития своей личности.

Дружба

– форма межличностных отношений, основанная на общности интересов и взаимной привязанности.

Как мы выбираем себе друга? Ищем в нем собственное подобие или, напротив, дополнение? Пятнадцати-шестнадцатилетние юноши и девушки обычно тянутся к старшим, жадно вслушиваются в их слова, всматриваются в поведение. Потребность в эмоциональном контакте со старшим нередко принимает форму страстного увлечения, когда во взрослом видят воплощение идеала.

Вот как юный Н. Добролюбов писал о своем семинарском преподавателе И. Сладкопевцеве: «Я никогда не поверял ему сердечных тайн, не имел даже надлежащей свободы в разговоре с ним, но при всем том одна мысль – быть с ним, говорить с ним – делала меня счастливым, и после свидания с ним, и особенно после вечера, проведенного с ним наедине, я долго-долго наслаждался воспоминаниями и долго был под влиянием обаятельного голоса и обращения... Для него я готов был сделать все, не рассуждая о последствиях».

Подобные увлечения нередки и у нынешней молодежи. Однако еще сильнее тяготение к сверстникам. И это естественно. В ответах на вопрос: «Кого вы хотели бы иметь своим ближайшим другом?» – юноши отдают решительное предпочтение сверстникам (75–80 процентов), значительно реже – старшим и совсем редко – младшим. У девушек на первом месте также ровесница, но они гораздо чаще, чем юноши, выбирают старших (39–50 процентов ответов в сравнении с 13–19 у юношей), зато младших не выбирают вовсе.

Возраст «идеального друга» приоткрывает некоторые не всегда осознаваемые психологические потребности. Так, ориентация на ровесника говорит о стремлении к более или менее равным отношениям, выбор человека старше себя – напротив, о потребности в опеке, руководстве. Но почему тогда редки ориентации на младшего? Ведь желание руководить, делиться опытом, опекать – не редкость в юношеском возрасте. Более того, судя по нашим данным, те, кто имеет младших братьев или сестер, выше оценивают себя по таким качествам, как смелость, доброта, ум, самостоятельность. Общение с младшими позволяет проявить свои положительные качества, почувствовать себя взрослее. И все же этот тип отношений не полностью удовлетворяет юношу; такая дружба воспринимается скорее как дополнение дружбы со сверстниками. У тех же, кто общается исключительно с младшими, такой выбор обычно вынужденный: это результат отставания в развитии, либо психологических трудностей – застенчивости, несоответствия уровня...

Иногда юношеская дружба выступает как своеобразная форма «психотерапии», позволяя молодым людям выразить переполняющие их чувства, найти подтверждение того, что кто-то разделяет их сомнения, надежды и тревоги. Слушая телефонный разговор двух подростков, взрослые порой буквально выходят из себя от его бессодержательности, незначительности сообщаемой информации и не замечают, сколь важен этот «пустой» разговор для их сына, как тянет мальчишку к телефону, как меняется в зависимости от такого разговора его настроение. Разговор кажется пустым потому, что его содержание не логическое, а эмоциональное. И выражено оно не столько в словах и предложениях, сколько в характерных интонациях, акцентах, недомолвках, которые подросток при всем желании не смог бы перевести в понятия, но которые доносят до друга-собеседника тончайшие нюансы его настроения, оставаясь бессмысленными для постороннего.

Особый вопрос – дружба взрослых. Согласно житейским представлениям, юность – порыв, стремление, а взрослость – статическое состояние (само выражение «стать взрослым» как бы содержит оттенок окончательности), для которого характерны спокойствие, уверенность в себе. Но взрослый человек утрачивает свойственную юности открытость, эмоциональную чуткость к внутренним переживаниям, своим и чужим.

Большую сдержанность и сухость дружбы взрослых нередко объясняют изменением соотношения разума и чувства, которое рисуется как антагонистическое. Однако, по данным сравнительной психологии, эмоции и интеллект развиваются отнюдь не в антагонизме друг с другом, а скорее параллельно. Чувства взрослого сложнее, тоньше, дифференцированнее, чем детские эмоции. Взрослый точнее, чем ребенок или юноша, воспринимает и расшифровывает чужие переживания. Однако его настроение лучше контролируется разумом. Иначе и быть не может. Если бы взрослый с его сложными чувствами и широкой сферой значимых отношений реагировал на все с непосредственностью ребенка, он неминуемо погиб бы от перевозбуждения и эмоциональной неустойчивости.

Образ собственного «я», который у юноши только формируется, у взрослого уже сложился в определенную, устойчивую структуру. Жизненный опыт позволяет ему более или менее реалистически оценивать себя, свои достижения и возможности. Взрослый человек умеет соизмерить притязания с возможностями, его сознание более предметно, менее эгоцентрично, поэтому потребность в психологическом «зеркале» у него снижается. Функция самопознания, столь важная в юношеской дружбе, теперь отходит на задний план, и дружеское общение в значительной мере теряет свою исповедность. Юноше, чтобы снять многие свои проблемы и трудности, обусловленные преувеличением собственной уникальности, непохожести на других, иногда достаточно высказать их вслух, поделиться с другом. Взрослого же волнуют проблемы, которых простым разговором не разрешишь. Поэтому его общение с друзьями имеет более предметный характер.

У взрослых заметно меняются содержание и структура дружеского общения. Как известно, терпимость к различиям – один из главных показателей уровня культуры и интеллекта человека. Конечно, это проявляется и в сфере общения. Детская дружба может распасться из-за пустяка. Юноши уже готовы мириться с некоторыми недостатками своих друзей, но сама дружба все-таки понимается как нечто тотальное. Жизненный мир взрослого гораздо сложнее; чем многограннее человек, тем труднее найти другого, который был бы созвучен ему во всех отношениях. Отсюда известная дифференциация отношений, когда с одним из друзей нас связывают общие интеллектуальные интересы, с другим – воспоминания молодости, с третьим – эстетические переживания... Каждое из этих отношений имеет свои границы, которые люди предпочитают не переходить. Однако это не мешает дружбе быть глубокой, искренней и устойчивой.