Азбука жизни

А бархатистые коричневые чулки из Англии? А черные, на широких металлических молниях вместо стрелки? Сейчас я последовательно наблюдаю свои ноги в табачном цвете, опять-таки в синем и в алом, когда чувствуешь себе капитаном Греем, Ассоль, гоночной яхтой и машиной «феррари» одновременно. Кто не пробовал, тому не понять, а не пробовал, возможно, никто, потому что я скупаю все ярко-красные колготки, которые вижу, и скупила, кажется, весь тираж.

Компьютер

Это слово я долго писала с ошибкой — «компьютор». Мне это казалось правильным, как в детстве казалось правильным говорить "овочной магазин" и "глинный дом" (в смысле длинный).

Почему-то научиться правильно писать слово «компьютер» оказалось так же сложно, как научиться на компьютере работать, а в технике я очень, очень тупая.

С особой нелюбовью я вспоминаю новенький лэптоп, выданный мне издательским домом «Коммерсантъ». У него была встроенная мышь, которая реагировала на косой взгляд и подавленный вздох. Ужасно. Хуже этого лэптопа были, пожалуй, только швейные машинки Подольского комбината, на которых долгие мои юные годы мне требовалось что-то шить: фартук, ночную рубашку, юбку-четырехклинку, трусы, для которых предварительно строился специальный сложный чертеж… Все неизменно оказывалось слишком узким, кургузым, а швы петлили. Величавая, похожая на Людмилу Зыкину, «трудяша» гневалась: "Медведей в цирке учат кататься на велосипеде, а я вас не могу научить правильно налаживать строчку!"… Впрочем, речь сейчас о другом.

Наконец мне достался экземпляр, с которым наладилось что-то вроде человеческих отношений. Он попал к нам в дом сложным путем, в качестве аванса за одну работу и средства производства для этой самой работы одновременно. Удивителен был человек, который его привез.

Как только он вошел, сразу пришлось открывать окна: необыкновенно вонючий человек, грязный также и на вид. Сочетание всех возможных видов вони, кошмар. Причем он огромный, рост больше двух метров, и фигура такая, что ясно: пиджаки парень еще может себе раздобыть, а вот со штанами серьезные проблемы. Определить возраст невозможно. Разговор — самый светский и интеллектуальный, весь пересыпанный программистским жаргоном и специальными хакерскими шуточками. Не преминул рассказать анекдот про коврик для мыши — от восторга брызгая слюной. Сделал двадцать пять файлов и одну директорию с номером своего телефона, причем предупредил, что телефон все время занят, потому что он сутками сидит в Интернете. Нагнувшись, чтобы проверить какую-то розетку у пола (задница шириной с двустворчатый шкаф), произнес: "Я лично отношу себя к поколению яппи — так называемым дигитальным воротничкам", — и тонко усмехнулся.

Крохоборство

На излете брежневской эпохи было запущено два государственных лозунга: "Экономика должна быть экономной" и "Каждую крошку в ладошку!".

По поводу этого, второго, лозунга моя подруга Марина Мацкявичене продекламировала стих Беранже:

Кто сказал, что у Жанетты Грудь немножечко пышна? Ерунда! В ладошку эту Вся уместится она! —

Каждую крошку — в ладошку! — приложив руку к собственной пышной груди.

Крыжовник

Едят ли гуси крыжовник? Не знаю. Английские гуси, должно быть, едят, раз там называют крыжовник гусиной ягодой — goosberry. А у нас на даче в Лианозово гусей не было, а если бы и были, навряд ли им стали бы откармливать столь изощренным образом.

Мы говорили, кстати, крУжовник — от слова «кружок». Кругленькие такие, кругловатые штучки.

Первыми поспевали мелкие красные кружовнички на двух кустах рядом с яблоней-китайкой. Ее, правда, у нас называли райкой — вроде бы райские яблочки. Но я думала, что это в честь моей тети Раи. Вернее, что тетю назвали в честь яблони. Кстати, думаю, они были ровесницами. Посажена ли была яблоня, когда тетя родилась? Не знаю, но лучше бы нет, ведь дерево спилено, и все залито гудроном… Яблони были слишком высоки для меня, и я, кажется, не ела яблок. Вкус моего детства — крыжовенный вкус, крыжовенная зелень.

Был отличнейший куст у забора, рядом с большой клумбой, обложенной кирпичом, зубчиками. На клумбе никаких цветов на моей памяти не сажали и она вся заросла тучным клевером. Вокруг кружились разные пчелы, шмели и бабочки-шоколадницы, которых я время от времени подкармливала — крошила дареные плитки «Аленки». Бабочка-красавица, кушайте варенье, или вам не нравится наше угощенье. Сок клевера тоже был очень сладкий, и крыжовник там рос сладкий, некрупный и пушистый. Под этим кустом я как-то нашла два подберезовика. Их срезали ножом, и дней через пять они выросли снова. Потом еще вырастали несколько раз.

А в орешнике у сарая, там еще рядом была высокая черемуха, — я все помню и постараюсь не забыть ни одной драгоценной подробности, никогда, — в орешнике, в густой тени, на черной бестравной земле росли белые грибы-молоканки, а может быть, это были грузди, точно никто не знал. На поганки они не были похожи, но нам не разрешали их трогать — вдруг ядовитые. Также считалась ядовитой бузина, которой я однажды наелась и еще накормила свою совсем мелкую кузину Ирку, тети раину дочку.

Ирка поедала бузину, дрожа от жадности и восторга, и еще попробовала волчьих ягод, и потом всерьез боялись, что она заболеет, и я чувствовала себя настоящей преступницей, отравительницей, убийцей. Но все обошлось, и Ирка тайком иногда подъедала бузину и отлично себя чувствовала. Она любила недозрелый крыжовник, недозрелые яблоки вырви-глаз и всем фруктам предпочитала луковицы, которые грызла, как яблоки, и чтобы ее кусала крапива. И срывала длинные листья желтых лилий и говорила, что это сабли, и дралась с кем придется до смерти боевой — услышала как-то по радио это выражение и все время пафосно повторяла. А теперь стала томная, тонная и занимается какой-то тухлой бронью авиабилетов.

Так вот, пушистый крыжовник у забора. Утром в этом пушочке запутывалась роса, и росинки сверкали, как алмазы. То есть, мы, конечно, никогда не видели алмазов, но представлялось, что росинки сверкают именно так. Еще эти алмазы водились в середине широких граненых листиков, общепринятого названия которых мы не знали, но очень ценили их за свойство собирать росу. Можно было пить из листиков, как из бокалов.

Другая ценная травка была с виду как укроп и поэтому годилась для игры в овощной магазин. У нас был отличнейший овощной магазин, в нем всегда были арбузы: тугие, с геометрически правильными полосками-секторами, с зеленым хвостиком на северном полюсе и сухой пупочкой на южном. Два сорта арбузов: одни совсем круглые, яркие, а другие вытянутые и с менее контрастными, бледноватыми полосками. Уменьшенные точные копии арбузов.

Идеально подходившие для игры, для еды эти два сорта крыжовника годились мало, были очень уж кислые, сводило рот. Но из них варили компот и очень вкусное темно-розовое варенье.

Казалось настоящей загадкой природы, откуда из сплошной крепкой зелени при нагревании возникает эта розовость.

Что касается варенья: было известно, что ягоды предварительно смачиваются водкой. В рецепте такое варенье именовалось царским. Вроде бы это было любимое варенье русских царей. И у царской семьи были огромнейшие крыжовенные сады — там, где Берсеневская набережная. И вроде бы берсень это и есть крыжовник — старое название.

Я слышала эти разговоры, но все перепутала, мне показалось: не берсень, а барсень. От барса — огромной и прекрасной хищной кошки.

Я ужасно, со сказки о Красной Шапочке, больше всего на свете боялась волков. Особенно отчего-то боялась сумчатого волка, о котором было известно, что он вымер в Австралии. Мне казалось: в Австралии вымер — к нам, в Лианозово, придет. Волк, да к тому же с сумкой. А затем список кошмаров пополнился еще и барсом. Но к счастью, этот страх не стал таким навязчивым, как страх волка. Даже хотелось, чтобы барс появился, выглянул из крыжовенных кустов. Царский зеленоглазый зверь.

В рецепте варенья, который в Лианозово передавался из рук в руки, предписывалось не только аккуратно отрезать хвостики крыжовника и остатки соцветий (те самые сухие пупочки), но даже и вынимать из ягод многочисленные косточки. Но на это, впрочем, не хватало терпения даже у наших терпеливейших бабушек.

На ночь мне это варенье никогда не давали: от мысли, что в нем содержится водка я становилась по-настоящему пьяной и буйствовала.

Сейчас бы так.

Зато от булочки с маком мгновенно засыпала. Считалось еще, что снотворным действием обладает выпитое на ночь теплое молоко, но оно было слишком уж противным. Пенки. Мне казалось величайшим несчастьем, если бы меня родители назвали Леной, ведь могли бы дразнить Ленка-пенка, кошмар.