Азовский гамбит

Не успел еще Панин отойти от приватного разговора с самим царем, как его подхватил под локоток бывший наставник и настойчиво потянул в сторону, подальше от досужих глаз и ушей.

– Вот что мил друг, Федор свет Семенович. Есть у меня к тебе еще одно поручение акромя главного. Сам понимаешь, казаки, особливо запорожские, народец воровской, доверия к ним у меня отродясь не было, может, от того и живой по сию пору. Вот и ты сторожись. За спиной присматривай, как бы кто нож в нее не сунул ненароком. Понял ли?

– Да вроде знаком уже с ними, воевали вместях. – Засомневался Панин.

– Эх, что за люди, учишь их, учишь, а все равно хоть кол на голове теши, – сокрушенно покачал головой царский ближник. – Сколь раз тебе говорено, что нельзя в нашем деле опаску терять! Внял ли?

– Так точно. – Браво отозвался полковник.

– То-то же. Это еще не вся сказка. Слушай дело. Есть у меня в Азове свои люди. Не спрашивай кто, не скажу. Ты лучше там собственных доглядчиков заведи, раз уж по второму кругу туда навострился, значит и третий будет. Опять же ты у нас теперь вроде как большой дока по казакам. Так что обрастай знакомствами и не пренебрегай всякого рода доброхотами, кои могут тебе разные важные новости и секреты сообщать. А на такие дела выдам я тебе серебра двадцать рублей. Деньги не малые, так что расходуй с умом.

Кошель с монетами незаметно перекочевал из рук в руки.

– И это еще не всё. Теперь главное. Дошла до меня весточка, так слушок, словцо оброненное по случаю, что есть среди казачьей старшины предатель. Так это или нет, отсюда не разглядеть, да Тихий Дон не то место, чтобы сыск по всем правилам вести. Но все же имей и такую опаску. И вообще, сделай все, чтобы Азов выстоял! Присматривайся, нет ли среди местных соглядатаев татарских. Не сообщается ли кто с турками. Ну, а коли найдешь, так дави гниду без всякой жалости!

– Помилуй, Корнилий, да как я это смогу сделать?

– Голова тебе на что дана? Шапку носить? Думай. Все одно кроме тебя некому. Подыщи человека толкового, поставь на это дело. Но смотри, чтоб надежный был и за языком следил, а не уследит, так и укороти. Все уразумел, господин полковник?

– Да, – тяжело вздохнул Панин. И без того трудная задача его теперь обретала почти неподъемный вес. Сначала сам царь в политику его толкал, теперь вот еще и Михальский дровишек в костер подбросил. А и оплошать перед своим наставником и командиром было никак невозможно.

«Перемелется, мука будет. Тут главное начать, а там глядишь, куда кривая и вывезет…» утешил себя Федя. «Ничего, с божьей помощью справлюсь и с этой задачкой».

На другой день их отряд пешим порядком выступил в сторону верховьев Дона. Впереди, как водится, следовали небольшие конные разъезды из местных служилых людей не то охранявшие новых царских ратников от неведомой напасти, не то следившие, чтобы вчерашние тати по душевной простоте чего не натворили.

Следом за ними потащился значительный обоз, спешно собранный из местных крестьян для исполнения ими гужевой повинности, со всяческим припасом от оружия, свинца и порохового зелья до провианта. И пускай царь вроде бы к Азову никакого касательства не имел, а знамя, искусно расшитое в кремлевских мастерских, казакам изготовили и теперь везли вместе с иконами, церковной утварью и небольшим клиром, для поставления православных храмов в «славном граде Азове» и отправления богослужения.

Дороги еще толком не просохли, а потому возы часто и густо приходилось выталкивать из грязи матерящимся охотникам. Утешало всех только скорое окончание марша. Идти до пристани в верховьях Воронежа – речки в честь которой был назван и город, где их уже поджидали дощаники, оставалось всего полдня пути.

При таких обстоятельствах нечего было и думать, чтобы следовать в добром порядке поротно, как предполагалось изначально. Разбившиеся на артели служивые шли рядом с телегами, рядом с ними готовили пищу на привалах, там же и ночевали, а вокруг них чертом носились на неказистых ногайских конях полковые офицеры, поддерживая порядок и задавая направление движения.

Попелу, как человеку сугубо мирной профессии, оседланной лошади не выделили, и он ехал все на том же возке, что прислали из аптекарского приказа. Возчика тоже не нашлось и бравому чеху пришлось бы путешествовать одному, но в последний момент перед выездом, явно смущенный Панин привел к нему какого-то совсем юного паренька и поручил его заботам медикуса.

– Пособлять тебе будет, – попытался объяснить Федор. – Коней запрягать-распрягать, кормить, чистить, кашу варить опять же, если придется… в общем пригляди за ним!

– Хорошо, – охотно согласился Вацлав, давно просивший помощника. – А он умеет управлять повозкой?

– И нечего со мной спорить! – нахмурился опять ничего не понявший полковник. – Сказано, с тобой поедет, значит поедет!

– Ладно, потом разберемся, – вздохнул врач и знаками показал своему спутнику, чтобы тот садился рядом с ним на облучок.

Обрадованный его сговорчивостью Панин, поспешил откланяться, шепнув напоследок пареньку:

– Веди себя смирно, Фатима, да слушайся господина доктора. Глядишь, все и обойдется!

Глава 3

Поражение протестантов в битве на Праздном поле, как и следовало ожидать, ударило по всем чехам. Даже те из них, кто принадлежали к католической церкви, на своей шкуре испытали, каково живется людям в завоеванной иноземными захватчиками стране. Сторонники императора, большинство из которых было немцами, итальянцами или испанцами, рассыпавшись по землям королевства, занимались «наведением порядка», поиском еретиков, но главным образом, бесконечными грабежами.

Что самое ужасное, не было никакого способа уберечься от этой напасти. Стоило обывателям откупиться от одних мародеров, им на смену приходили другие и забирали то, что ненароком уцелело от предыдущих. Заплатить следующим было нечем и тогда разнузданная солдатня отбирала последнее, сопровождая реквизиции насилием и убийствами.

И если такова была судьба католиков, что уж тут говорить о приверженцах реформации. Для них оставался только одна возможность сохранить остатки состояния, честь и самою жизнь – бежать! И они бежали… Кто в одиночку, кто малыми группами, а иной раз и целыми караванами стремились несчастные на Север во владения князей-протестантов, но главным образом в Мекленбург, ставший для них воистину землей обетованной и ковчегом спасения. Сам же его великий государь уподоблялся в проповедях протестантских пасторов ветхозаветному Ною и пророку Моисею, выведшему «народ израилев» из Египта.

На всех границах герцогства расположились отряды стражи, задачей которых было брать под свою защиту беженцев и направлять их путь дальше. Да, тем, кому посчастливилось добраться до безопасных мест, предлагались три варианта на выбор. Остаться в самом Мекленбурге, отправиться в далекую Россию, где правил столь добрый и милостивый герцог, как Иоганн Альбрехт, или же на свой страх и риск убираться ко всем чертям, хоть через море в Швецию, хоть через океан в Америку.

Многие соглашались остаться, тем более что в Ростоке и прилегающих к нему территориях хватало свободной земли, а в городе и, особенно в порту, всегда требовались рабочие руки. Другие устремили свой путь в Новый Свет, горя желанием нести истинную веру заблудшим дикарям, но немалое число все же садились на корабли, чтобы отправиться на Восток. Ибо как сказано в Святом Писании «Ex oriente lux» (Свет с Востока). Там, на девственных территориях, вдали от религиозных гонений и распрей они и намеревались начать жизнь с чистого листа.