Баба Катька-с-Малого-Базара

Она упала навзничь, шлёпнулась на дурацкий красный пол, как осенняя жаба. Из–под затылка быстро распространялось мокрое пятно, почти чёрное в тусклом свете сорокасвечовой лампочки.

Некоторое время дети, как сговорившись, молчали. Костик, ошалело втупив глаза в расползающееся пятно, механически, как робот, поставил графин на стол. Вика, держа во рту пригоршню заколок, методически вгоняла их одну за другой в прическу.

— Давай её вынесем на балкон, на свежий воздух, — процедила сквозь зубы Вика. Костик понял ее по–своему.

— Хапай за ноги. Ну, ты, писька маринованная, старайся! — Скомандовал он. Кое–как они выволокли бездыханную бабу на балкон и, с трудом перевалив через поручень, согласно уронили в вечерний сумрак. За тот миг, покуда тело летело, они очутились в комнате, где Вика припала трясущимися руками к Константину. Совсем почти отрезвев, он принял командование на себя.

— Скажем, сиганула по пьяни, — придумал он и стал нежно гладить Вику по потной холодной спине.

Пролетев положенные Бойлем и Мариоттом метры и получив по закону Ньютона положенное ускорение, баба Катя рухнула на тополь, обчухрала на нём едва не все ветви с вершинки до дола и некрасиво шмякнулась к ногам изумлённых соседок, щелкавших семечки на скамейках, расставленных вокруг коллективно взращенной и коллективно вытоптанной клумбы.

— Катько, чи цэ ты, чи нэ ты? — Подхватилась Зоська. — Ой, бабонькы, мабуть трэба бигом бигты в ”скору помощь ”, чи як?

Последовавшую затем суету описывать, поверьте, нет времени. Кто бежал к телефону, кто за компрессом, кто, перепрыгивая через пять ступенек, наверх сообщить катькиным детям печальную новость.

— Костик, шо такэ з мамкою? — Закричала, вбегая в комнату, Антонина.

— А шо з нэю? Курэ, мабуть, на балкони, — криво ухмыльнувшись, ответствовал Константин.

— Курэ?!! Та вона вжэ на земли лэжыть и чи жыва, чи ни. Бижы, дурэнь, в больныцю, рятуваты йийи трэба!

— Та чорт бы з нэю, з пьяницею! Хай пье трохы меньше, — только и сказал Костик и устало прилёг на обшарпанный диван.

«Скорая» увезла бабу Катю, и в больнице, к жуткому удивлению травматологов, выяснилось, что у потерпевшей всего лишь вывихнут позвоночник и сломано два ребра. Ну, и затылок разбит изрядно… Результат для такого сальто невообразимый.

— Мариша!.. — Бубнил грудастой ассистентке–стажёрке ведущий хирург Областного института усовершенствования врачей Штукин, — Всемирная история кроме данного казуса знает всего один подобный. Как–то бельгийский парашютист, прыгая с восьмисот метров, не сумел раскрыть парашют.

Ему тоже зверски повезло, он попал на крышу цеха завода стиральных машин, крытую прочной полиэтиленовой пленкой, пробил её, самортизировав, и вытянул счастливый билет ещё разок, — упал в электрокару, гружёную ветошью.

А тут, подумать только, тополь! — хихикнул он, нежно дыша Марише в пленительное декольте белоснежного халата.

Слухи о том, что дети выкинули Катьку с балкона, дошли куда следует, но когда следователь Ураганов приехал в больницу, Катька всё начисто отрицала. Дескать, что вы такое говорите, я, мол, да слетела с балкона. Даже дитя несмышленое вам скажет, что с такой высоты сигануть — костей не собрать! И потом, чтобы сын родной… Какое низкое подозрение!

Вызванный Урагановым Костик плёл такую несусветную чушь, что следователь ничего записывать не стал, а отправил его домой, зачем–то сказав на прощанье, чтобы, когда мать выздоровеет, он, Костя, ей ноги поцеловал.

Константин же не дождался выхода мамочки из больницы, а собрал вещички и укатил с Викой и малой Наташкой к теще в Восточную–превосточную Сибирь, в замечательный город Якутск.

Когда, отлежав месяц, Катька вышла подремонтированной из больницы, судьба–злодейка словно поджидала её на пороге.

Давний приятель бабы Кати некто Николай Тарантайкин, по кликухе Тарантас, отсидев очередной срок, в очередной раз решил начать очередную упорядоченную жизнь, для чего необходима была положительная женщина. Таковой в его памяти значилась Катька.

— Катенька! — Возопил перековавшийся прохиндей с изъеденной лагерной сыростью шевелюрой. — Всё! Завязал и — баста! С завтрашнего дня начинаю спортивный образ жизни. По утрам зарядочка–разминочка. Ничего кроме коньяку не пить, ну рази что ”Экстру», хухры ее мухры! По вечерам футбол–хоккей и ”13 стульев» по телику, не более. Хе–хе! Вашу ручку, мадам!

Мадам радостно согласилась, поверив другу бурной молодости, и через неделю они с Тарантайкиным подали заявление в ЗАГС. Колян, между тем, по направлению УВД был с радостью, под слёзы кадровиков, принят на перевоспитание в свою бригаду слесарей- ремонтников на номерном моторостроительном заводе «29», откуда шесть лет назад уходил в родную Мелитопольскую зону.

На первых порах, правда, Тарантас достиг таких успехов, что заводская многотиражка «Туда» так писала о нём:

«Месяц назад в один из цехов нашего славного почтоящика пришел рецидивист, пьяница и закоренелый нарушитель социалистической дисциплины труда Тарантайкин. Коллектив, партийная организация, руководство приняли в нем такое самое непосредственное участие, что сейчас это рабочий, о котором на перекурах говорят, что прямо «золотой человек». И сам т. Тарантайкин понимает, что стать хорошим человеком ему помог крепко спаянный коллектив цеха и лично начцеха т. Азарцев Е. Б.»

Катька сияла, как новый примус, перечитывая заметку, хотя слово «спаянный» она, по неведению, читала как «споенный», усматривая в нём явную типографскую ошибку. По каковому случаю дворник Фифа заметил резонно, что споить цельный цех — дело нешутейное!

Затем как–то, придя со смены, Катька увидела дверь платяного шкафа распахнутой и, проведя беглую ревизию, обнаружила отсутствие наличности зимнего пальта и тов. Тарантайкина. Друг молодости нашёлся через день у одной бабыкатиной подруги, но, опять–таки, с отсутствием наличия вышеупомянутого пальта. Ясного ответа на неожиданное цирковое выступление мужа Катька не получила, но щедро простила ему любовную шалость.

— Подумаешь, тряпка! — Философствовал затем Николай Иванович. — Наживем! Всё одно оно довоенной моды, дрэковое…

Тут события и завертелись, как в калейдоскопе, что ни день, то чего–нибудь бедная Катька недосчитается.

Она и в милицию обращалась — никакого проку. Обком профсоюза развел руками — дескать, Кать — Ванна, чем он плох, муж–то твой? Профвзносы, мы выясняли, с него выворачивают регулярно, на собрания он остается без уговоров, после собраний от коллектива не откалывается. Лично т. Азарцев разбирался и обещал проработать в порядке укрепления моральных стимулов хозрасчета в свете экономической реформы.