Бабочка на ее плече

Рада даже не удивилась, что формуляр деда им дали без проблем. Библиотекарь только улыбнулась и, покачав головой, заметила:

– Вам, девушки, очень повезло. Мы раз в год перебираем формуляры и уничтожаем те, которые уже не пригодятся. Заглянули бы вы на неделю позже, и мы ничем бы не смогли вам помочь.

– Мне кажется, я уже видела эту иллюстрацию в книге. – Елизавета Николаевна, пожилая женщина с лучиками морщинок вокруг светло-голубых, усталых глаз, задумчиво повертела в руках ксерокопию. – Сейчас не вспомню, где именно… у меня есть несколько предположений. Постараюсь помочь. Вам ведь нужно не все, что изучал Степан Григорьевич?

– Нет, конечно. – Рыжая махнула рукой. – Нас интересует только эта картина. Я копировала ее в прошлом году. Тогда даже не задалась вопросом, кто это, а сейчас стало интересно.

– Тогда подождите чуть-чуть, я постараюсь найти. Аленушка, мы всегда рады вам помочь.

Елизавета Николаевна скрылась где-то между книжными полками, а Рада с Рыжей устроились за длинным, обшарпанным столом, предназначенным для посетителей.

– Скажи, пожалуйста, почему тут так много твоих картин?

– Я их все подарила… – невозмутимо ответила Рыжая, с нескрываемым удовольствием разглядывая собственную работу, висящую на стене рядом со столом. На холсте размером примерно в полватмана развалилась толстая полосатая кошка. Она щурилась и подставляла солнышку пушистое, отъеденное пузо.

– И не жалко? – с усмешкой спросила Рада, проследив за взглядом художницы.

– Жалко, конечно. – Рыжая пожала плечами. – Поэтому и подарила.

Заметив недоуменный взгляд, художница вздохнула и сочла нужным пояснить:

– Понимаешь, я рисую много. Не все на заказ. Некоторые картины продать просто не могу, ты сама знаешь почему. Другие не хочу – они мне нравятся, а сумму, за которую я готова с ними расстаться, мне никто не заплатит. Оставлять все у себя не имею возможности – места очень мало, приходится дарить…

– Где логика? Ты не хочешь продавать, но даришь…

– Логика есть. Вот смотри, например, библиотека. Я им дарю картины, а они меня любят и хвалят. Это тешит мое творческое самолюбие. Картины висят здесь и восхищают не только работников, но и посетителей – это мне нравится. Я люблю, когда меня хвалят. – Она простодушно улыбнулась. – К тому же я сама могу прийти сюда в любое время, это примиряет меня с тем, что картины уже как бы мне не принадлежат. А еще я могу их забрать, например, на выставку или насовсем, оставив взамен другие… Это сотрудничество выгодно всем. А если я картину продаю, то больше ее не вижу и иногда скучаю…

Елизавета Николаевна не возвращалась долго, Рада даже подумала, что библиотекарь о них забыла, и порывалась уйти, но Рыжая ее удержала.

– Елизавета Николаевна ничего никогда не забывает! – возмутилась она. – Особенно за пять минут. Куда ты торопишься? Жди.

– Мне кажется, мы потратили день зря…

Но Рада оказалась не права, Елизавета Николаевна появилась спустя полчаса, довольно улыбаясь. Она несла в руках большую толстую книгу.

– Как я могла забыть! – Она всплеснула руками. – Совсем рассеянная стала. – Женщина сокрушенно покачала головой. – Ведь Степан Григорьевич часто обращался к этой книге. Она его по-настоящему заинтересовала.

– А что это за книга? – подалась вперед Рыжая, пытаясь разглядеть изображение на белой глянцевой обложке.

– Это краеведческие исследования профессора Анны Осиповны Истоминой. Она наша землячка и давно занимается историей родного края. Эта ее работа посвящена историческому музею Кромельска. Точнее, одному конкретному периоду. – Елизавета Николаевна присела на краешек стула напротив девушек и принялась рассказывать. Сейчас она была похожа на строгую учительницу первых классов. – Исторический музей основал далекий предок Анны Осиповны – зажиточный купец Всеволод Истомин в начале девятнадцатого века. В его залах были представлены картины, утварь, интерьеры. Коллекция пополнялась, но во время Отечественной войны в музее случился пожар. Большая часть экспозиции сгорела, и Анна Осиповна занималась восстановлением истории утерянных экспонатов по сохранившимся свидетельствам, старинным фотографиям или записям очевидцев.

– То есть картина была всего лишь утерянным экспонатом… – расстроенно отозвалась Рада. – Жаль…

– Увы, больше о ней ничего не известно.

Елизавета Николаевна открыла книгу на середине и показала портрет, под которым находилась надпись: «Неизвестный художник. Первая треть XIX века».

– Также тут написано, что портрет передал в музей неизвестный даритель. Ориентировочно после пятидесятых годов девятнадцатого века. К сожалению, больше здесь ничего нет. А вы искали портрет из-за поразительного сходства? – обратилась она к Раде, заговорщически улыбнувшись. Так, словно сумела разгадать некую весомую тайну.

– Да, – расстроенно кивнула девушка. – Мне было так интересно, кто изображен на портрете. Как ее звали, кто художник… думала, вдруг смогу взглянуть на оригинал?

– Оригинала, к сожалению, вы не увидите, он погиб во время пожара, но, возможно, сможете узнать о том, кто изображен, у Анны Осиповны. У нее должны сохраниться материалы, на основе которых она поместила информацию о портрете в этой книге. Здесь картине посвящена пара строк, но это вовсе не означает, что профессор не знает больше. Попробуйте с ней поговорить. Ее вы можете найти каждый день в музее. Только, если хотите застать ее наверняка, лучше приходить с утра. Сейчас, думаю, будет поздновато. Анна Осиповна – ранняя птичка.

– Видишь! – обрадованно заявила Рыжая, когда девушки оказались на улице. – Поход удался, мы нашли ниточку, ведущую к картине! А ты расстраивалась! Никогда не нужно сдаваться.

– Нашли, – согласно кивнула Рада, не особо разделяя энтузиазм Рыжей. – Теперь главное, чтобы эта профессорша согласилась со мной поговорить.

– А почему бы и нет? – удивилась Рыжая. – Достаточно посмотреть на тебя и на портрет, и причина интереса становится ясна. К тому же увлеченные люди любят поговорить о предмете своих изысканий. Все пройдет замечательно, вот увидишь. А сейчас предлагаю отпраздновать наш маленький успех в ближайшей кафешке, тем более очень уж хочется есть. Я знаю одно интересное место, пошли. Оно хорошо отражает городской дух. Тебе понравится.

Рада согласно кивнула. Она тоже изрядно проголодалась. Вдали от мамы с трудом получалось соблюдать хотя бы подобие режима. Готовить обед и ужин было лениво, а организм все равно требовал еды, причем не йогуртов и пельменей, а что-нибудь повкуснее.

Глава 9 Неприятный разговор

Кафе, о котором рассказывала Рыжая, действительно оказалось симпатичным и атмосферным. Оно располагалось в подвальном помещении одного из старых двухэтажных домов, было стилизовано под винный погреб и называлось соответствующе – «Погребок».

Каменные арки под низкими, сводчатыми потолками служили опорой для первого этажа дома и придавали подвальному помещению индивидуальность и аутентичность. Около стен стояли огромные бочки для хранения вина. Из каждой торчал маленький краник. Рада сделала вывод, что, вероятно, оттуда посетителям наливают спиртное.

Рыжая подтвердила эти догадки, добавив, что пиво хозяева варят сами и в наличии есть более десяти сортов. Мебель в кафе была добротная, дубовая: массивные столы и неподъемные лавки.