Бабочка на ветру
Шрифт:
«Совпадение, просто совпадение, надо поскорее о нем забыть!» — убеждала себя девушка и решительно направилась к окошку — посмотреть, что же творится там, у берега. Она думала о Цурумацу, об отце и других жителях, которые остались там, у самой воды, и теперь молилась о том, чтобы с ними ничего не случилось.
— Надеюсь, никаких сражений не будет! — вдруг произнесла вслух одна из соседок.
Страшная эта мысль терзала, пожалуй, каждого жителя маленькой Симоды, но об этом здесь боялись говорить.
— Мы мирные люди, — продолжала она, — и наши мужчины не имеют подходящего оружия, чтобы биться с врагом. А если разразится война, самая настоящая резня начнется. Будет жуткое кровопролитие!
И тут женщины и дети, прижавшиеся к окнам своих домов, разом
Небольшая армия мужчин с пламенеющими рыжими волосами, кричащая что-то непонятное, сошла с корабля на берег, простыми выстрелами из ружей в воздух легко обращая в бегство местных мужчин.
Губернатору Симоды пришлось прервать отпуск, который он проводил на ближайших горячих источниках в Ито. Его срочно вызвали, и он прибыл в тот же вечер в свою резиденцию в сопровождении нескольких экипажей: сановники съезжались на срочное совещание.
Окити никогда не забудет этих волнующих дней. Все в поселке ходили взволнованные и обменивались тревожными слухами. Никто не знал и даже предположить не мог, о чем договаривались иностранная дипломатическая миссия, местный губернатор и представители сёгуна.
Вскоре по всему поселку стали бродить рыжеволосые дьяволы; безоговорочно командовали они местным населением, заставляя жителей поселка выполнять свои желания угрозами и силой. По сравнению с огромного роста чужеземцами японцы выглядели совсем крохотными; местное население обратили в беззащитных гномов всего за одну ночь. Наглые великаны беспрепятственно разгуливали по улицам поселка, любуясь плодами своей власти. Жители в страхе разбегались от них в разные стороны, опасаясь «заразиться от прикосновения демонических варваров».
Со стороны создавалось впечатление, что в поселке обитает лишь крохотная горстка людей, причем в основном взрослых мужчин. Все молоденькие женщины попрятались по углам домов и не высовывали носа на улицу. Матери, перепугавшись за дочерей, старательно прятали их от похотливых взглядов иноземцев.
Но шли дни, и постепенно жители стали привыкать к виду огромных рыжих нахалов, разгуливающих по улицам Симоды. Мужчины стали выходить на работу, а следовательно, могли узнать, что же означала высадка на берег этих чужаков и чем все это грозит местным в дальнейшем.
— Говорят, иноземцы — это дипломатическая миссия из Америки! — как-то раз объявил Сайто. — Они требуют, чтобы Япония распахнула свои двери для иностранного рынка. Хотят торговать с нами, а еще собираются открыть консульство здесь у нас, в Симоде.
— Это значит, что иноземные дьяволы останутся здесь навсегда и нам придется жить с ними бок о бок! — испуганно воскликнула мать Окити и расплакалась.
Единственное, что ее успокаивало, — красавица дочь Окити скоро выйдет замуж за Цурумацу; сообразительная женщина решила поторопить молодых со свадьбой. Ей вспомнилось, как Синдзи, владелец одного из питейных заведений Симоды, рассказывал ей о недавнем возмутительном случае, произошедшем прямо у него в харчевне. Ворвалась к нему сразу целая толпа хорошо подвыпивших иноземных чертей, и стали они нахально требовать красивых женщин для определенных «услуг». Несчастный Синдзи заявил, будто в Симоде никогда и не было красивых женщин; хулиганы нагло расхохотались и заявили: да сейчас им любая дурнушка покажется хорошенькой; так давно не пробовали якобы сладкого женского тела, что не станут так уж привередничать насчет красоты. Слова эти до сих пор звенели у Мако в ушах… А тогда она пулей бросилась домой и строго-настрого запретила дочерям выходить на улицу; в особенности это касалось несравненной Окити.
С появлением иноземцев жизнь в поселке
сильно изменилась. Эти великаны частенько покидали суда и часами просиживали в местных питейных заведениях, накачиваясь саке до полного опьянения, после чего, как и положено, начинали искать приключений.Чтобы избежать неприятностей, местные жители старались не заглядывать в те кабаки, где любили гулять американцы. Прежде здесь собирались японцы и за крохотными чашечками горячего саке обсуждали всевозможные проблемы, что тревожили их умы. Теперь тут шли бурные попойки. Окити, как и все, тосковала по тихой, привычной жизни Симоды.
До прибытия в Симоду американцев безопасность в поселке воспринималась как нечто само собой разумеющееся, а потому здесь было не принято ставить на двери тяжелые замки. Теперь отец Окити, как и его соседи, соорудил огромный деревянный засов, и на него изнутри запиралась на ночь дверь — так семейство Сайто чувствовало себя более спокойно. Как будто эта деревяшка могла обеспечить им безопасность!
И все же время взяло свое: шли дни, и жители Симоды поняли, что взаперти долго жить не смогут. Мало-помалу они смирились с присутствием горластых рыжеволосых гуляк, и нормальная жизнь в поселке начала потихоньку восстанавливаться. Что ж, приходилось привыкать к тому, что в толпе японцев теперь можно встретить одного или нескольких иноземных дьяволов, — никого это больше не удивляло и, похоже, уже не волновало.
На улицу стали выходить даже женщины; старались, правда, заметить издалека появление иноземца, чтобы успеть вовремя отвернуться и не показать лица. Окити тоже не считала, что присутствие американцев в поселке может каким-то образом изменить ее жизнь. Сердце пело и ликовало — уже через каких-то два коротких месяца они с Цурумацу поженятся. Она мечтала о детишках, которые вскоре у них появятся. Разумеется, у них с Цурумацу будут очень красивые дети, они ведь и сами прекрасная пара.
Как-то раз, устав за день помогать матери с подготовкой дома к предстоящей свадьбе, Окити решила прогуляться по поселку вместе с Наоко до общественной купальни, чтобы набраться сил, полежав в горячей воде. Целый час они провели, наслаждаясь водой и вдыхая благовония, которыми был насыщен воздух купальни. Подруги барахтались в воде, плескались, хохотали, подшучивали друг над дружкой, от души веселились. Отдельной темой разговора стал естественный страх Окити перед первой брачной ночью. Наоко стала ее поддразнивать, напоминая, какое красивое, мускулистое тело у Цурумацу. Тут они снова расхохотались, и Окити даже попыталась окунуть шутницу Наоко в воду с головой — до такой степени разволновалась. Припомнились ей сильные руки Цурумацу, обнимавшие ее, и она вся задрожала от предвкушения любовной ласки. Ее охватило после купания ощущение свежести, глаза сияли от счастья. Представляя себя наедине с Цурумацу в первую брачную ночь, она вся светилась. Вот в таком радостном настроении и вышла из купальни вместе с Наоко.
— Давай пройдемся по поселку, — предложила вдруг Наоко, — только не задворками, как обычно!
Окити поначалу засомневалась, стоит ли так рисковать, — хорошо помнила наказ матери: никогда не показываться на глаза иноземным дьяволам и держаться от них на расстоянии. Окити, хорошая дочь, всегда слушалась родителей, но сейчас под напором Наоко почему-то согласилась на столь легкомысленное предложение. Впрочем, скоро она все равно станет солидной, замужней женщиной, — когда еще удастся ей так вот, свободно погулять по улицам Симоды…
Подруги быстрым шагом двинулись вперед, по пути шумно обсуждая предстоящую свадьбу. Увлеченные деталями свадебных приготовлений, не заметили даже, что перед ними остановился экипаж и оттуда, из полутьмы, кто-то пристально наблюдает за ними. Окити почудился силуэт крупного мужчины с рыжей бородой. Но очень скоро они миновали экипаж, и девушка, как бывало раньше, сочла все это плодом своего живого воображения. Однако неприятное ощущение, как будто ее раздевали взглядом, не проходило. Когда она дошла до дома, ей по-прежнему казалось, что за ней следит ненавистный иноземный дьявол.