Бабочка на запястье

— Ты видела выписки. Рак безжалостен. Максимум семь месяцев. Айрин, не злись на меня, не смотря ни на что, я тебя люблю. Простить не могу, но все-таки люблю, как и Эйву.

— Я тебя ненавижу, — парирую хлестко, да так, что Стивен отшатывается, от кипящей субстанции гнева в моих глазах.

— Ну что ж, повлиять я не в силах. Поддержи сестру, ей это очень понадобится, и ничего не рассказывай, это моя последняя просьба. Я думаю, мы больше не увидимся.

— Еву ты тоже простить не можешь?

— Перед ней я очень виноват. Она оправдала все мои надежды, а вот я не смог стать для нее достойным отцом.

— Значит гнилое семя в нашей семье только я.

— Нет — нет, так звучит слишком грубо. А ты знаешь, что когда Нетали вас родила, все показатели говорили, что ты нежизнеспособна. А Эйва хваталась за тебя ручонками. Цепко так… и нам пришлось даже в инкубатор вместе укладывать… иначе не получалось, — растрогавшись впадает в меланхолию, а меня передергивает, когда он хочет обнять.

К чему это притворство, если я вызываю только антипатию и напоминаю о том, как погибла наша незабываемая мамочка. Она наверно единственная любила меня за то, что я есть, и ничего не требовала взамен.

Ева принимала такое же участие в пожаре. Тогда почему, ее простили, а меня нет? Немыслимо бесит, как мягко Уорд умеет, укатывать в грязь. И унизил, и пристыдил одновременно.

— Как мило. Я сейчас слезу пущу. Ева такая же как и я. Она — не идеальна, — скороговоркой сметаю нимб святости с малышки Эйвы.

Горю желанием, доказать что мы всегда были одним целым. Похожи, почти идентичны. Ее всего лишь надо подтолкнуть к тому, чего она хочет, но пока сама не понимает.

— Секунду… — он отрывается, доставая из кармана телефон. По обрывкам фраз слышу, как договаривается о встрече с партнером в ночном клубе.

Кровь и Лилия.

О, папа, ты даже не представляешь, что это за место.

Когда заканчивает, в моей голове уже рождается план. Дублет, как в бильярде. Два шарика в одной лузе. Ева узнает, почему никак не может получить удовольствие от простого секса. Стивен увидит, насколько мы с ней одинаковы. Это не изменит его решения. Абсолютно уверена. Но оставит у него неизгладимое впечатление, что так бездарно прожил свою жизнь.

— А я то, думала, что примчался ради нас. А нет. Ошиблась. Бизнес… Бизнес и ничего кроме.

— Напрасно остришь, я стараюсь для вас.

— Для НАС?! Так отдай деньги нам, а не Виктору, — срываюсь возмущенно.

— Очень жаль, что тебя кроме денег, больше ничего не волнует, — лаконично отвечает он, проведя ладонью по моей щеке. От этого жеста хочется разреветься. Держусь. Обида копившаяся годами одиночества, не дает пропустить ни капли.

— Это семейная черта. Досталась от некоего Стивена Уорда. Так дальний родственник. Тех, про которых на похоронах сказать нечего.

— Прощай, Айрин.

— Гори в аду, — кидаю с распаленной яростью в его лицо.

Хлопнув дверью прижимаюсь спиной к металлической поверхности. Буквально колотит, от распирающей ненависти ко всему человечеству. Что блядь они о себе возомнили. Что могут распоряжаться, как им вздумается.

С Сотниковым я еще разберусь, нихрена ему не достанется. Обязательно придумаю, как уничтожить, этого заносчивого мудака.

Еще около часа прихожу в себя, после разговора. Злость не унимается, подбадривается завистью к сестре, к ее защищенности со всех сторон.

Распсиховавшись, приходится умыться холодной водой, затем снова накраситься поярче и скрыть под тоналкой, мое негодование и красные пятна на лице.

Встречаю Еву в аэропорту. Она, с жалким видом, размазывая слезы, рассказывает, что ее бросил жених. Утешаю и удивляюсь тому, как это не случилось раньше. Разве кому-то может нравиться, эта ванильно — романтичная дрянь, на которой она зациклена, начитавшись журналов.

Ева — идиотка. Я ее миллион раз подстрекала, быть раскованней. И убеждение, что секс должен приносить обоюдное удовольствие, выглядит до смеха приторно. Могла бы постараться и в конце концов — отсосать. При ее внешности — Андрюша бы на коврике лежал и ноги облизывал. Она еще упирается. Да он ее задаривал брюликами. Какого хрена искать повод и настроение.

Все размышления остаются за ширмой моих улыбок.

Нарастает необъяснимая злоба. Они все меня жестко поимели. Сотников и рубля не выделит из наследства, оно в итоге достанется Еве. Я — как всегда останусь за бортом.

Всю дорогу до клуба подбадриваю сестренку. Вот только смотреть на нее прежними глазами уже не могу. Стена недопонимания камень за камнем возводится и режет связь. Благодаря какой жеребьевке, наши жизни оказались настолько разными. Я хочу быть ей.

Еще не совсем понимаю, как и почему это происходит со мной, но я с маниакальным упорством заряжаюсь этой идеей. Что бы пережить предательство, мне нужно переродиться. Запустить реинкарнацию и стать Евой.

Эти мысли крутятся, как карусель. Развинчивают до особых высот, где я понимаю все четче — обо мне некому позаботиться.

На протяжении вечера Ева отрезает любые знаки внимания со стороны. Что ж ты такая душная. Стив должен своими глазами увидеть, как сильно он ошибся в выборе.

Оставляю ее одну за столиком и отхожу к бару, чтобы оглядеться и подобрать ей доминанта.

Этот клуб — хорош тем, что все посетители приверженцы особого вида БДСМ. Не как субкультура с огромным сводом правил.

Никакого принципа БДР — тут не существует.

Никакой Б езопасности. Никакого Д оверия. Никакой Р азумности.

Инстинкты, голод и полная неожиданность для новичков. Кто-то скажет, что это насилие. Возможно, но я так не считаю. Ненавижу правила и все что с ними связано. В этом клубе удивительная гармония власти, денег и секса. Недовольным всегда хорошо платят за молчание.

Кандидатура вырисовывается очень быстро. Мажор с соседнего столика почти сразу занимает мое место рядом с сестрой. Судя по жестам — Ева ему хамит. Очень зря, представляю, как он ее за это накажет. Кому — то будет очень больно.

Замахнув пару стопок текилы, двигаюсь на танцпол, одновременно просматривая площадки на втором этаже.

Первые несколько секунд шокировано упираюсь глазами в отдельную зону.

Вот так встреча.

Даже подумать не могла, кто окажется папиным партнером. Вот дьявол. Тут или фарт или очередное невезение. Теперь оправдывается выбор места.

Станислав Суворов. Мой первый любовник, учитель и насильник все в одном лице.

В огромном помещении полумрак. Подсветка над их столиком дает возможность рассмотреть его черты в деталях, пока я поднимаюсь по лестнице, чтобы поприветствовать.