Бабочка

– А это что такое?

Капельки осели на обоях, шкафчике и холодильнике. Сколько можно меня пугать? Он что, специально?

– - Ты не мог бы ходить погромче?!
– возмутилась я.

– Слух нарабатывай. Так что это?

– Вода. Хочешь?

Андрей взял протянутую бутылку и понюхал.

– А почему она так странно пахнет?

– Обыкновенно пахнет. Не то, что та гадость, которой ты мазался.

– Зато действенно.

– Дай сюда, - разозлилась я. Будет он ещё привередничать.

Но Андрей запрокинул голову и сделал большой глоток. На секунду он застыл, потом резко вдохнул, будто ему не хватало воздуха, запустил в меня ополовиненной бутылкой (удивляюсь, как я умудрилась её споймать) и бросился на улицу. Я поспешила следом. Грабителей в пределах скудной видимости не наблюдалось. Быстро они оклемались. А вот Андрей... Парень стоял на коленях за углом дома и, судя по всему, ему стало очень плохо. Я потопталась рядом, не зная, что предпринять. Андрей не обращал на меня ровным счётом никакого внимания. Чего это его так?

Когда я вернулась через пару минут с мокрым полотенцем, стаканом воды из колонки и активированным углём, он шуганулся от меня, как чёрт от ладана. Пришлось долго и упорно успокаивать его, внушать, что я не желаю ему зла и хуже уже всяко не будет. В конце концов Андрей забрал полотенце и стакан и отправил с углём обратно домой. До утра я так и проворочалась в постели.

На следующий день парень был бледным, ещё более мрачным и неразговорчивым. А я чувствовала себя виноватой. Поэтому обед был более чем обильным. Я даже расстаралась на торт со сливочным кремом.

Андрей полуобернувшись сидел на стуле и смотрел в окно. Я в очередной раз залюбовалась им и совершенно забыла про небольшой порожек, о коий не замедлила зацепиться. Ну что я могу сказать? Такой неловкой идиоткой я не чувствовала себя ещё ни разу. Пирог приютился на Андреевой обувке, а крем плавно соскальзывал со штанов на пол.

– Полагаю, это было для меня.
– Парень со смесью жалости и брезгливости рассматривал учинённое безобразие. У меня запылали щёки. Корова неловкая! Я развернулась и со всех ног бросилась в дом.

Позорище ходячее! Дура и есть. Правильно тебя судьба посмешищем выставляет: появился красивый парень, так ты уже и глаз отвести не в силах! Я костерила себя самыми противными эпитетами и изливала горечь в подушку. Захочется ему оставаться с такой криворукой посредственность! Сам тоже хорош: слова из него не вытянешь.

Под окнами послышалось гудение мотора. Я тупо слушала звуки захлопывающихся дверей авто, мужской голос, женский... Вот чёрт, родители! Я мигом подскочила и кинулась вниз. Нужно как-то объяснить им про Андрея. На веранде его не было.

– Катя, привет. Соскучилась? Мы тебе подарки привезли. Ты чего плакала?
– Мама окинула меня взглядом ревизора. Пришлось выжать кривую улыбку и объяснить причину слёз:

– Решила пирог с кремом спечь и вот, развернула.
– Я кивнула на пол. Мама прижала меня и принялась успокаивать, обещая, что мы обязательно испечём другой пирог, ещё лучше. Я мягко высвободилась из её объятий и пошла по дому искать Андрея. Его не было. На участке тоже. И до вечера он так и не появился. А перед сном я обнаружила на подушке тоненький браслетик вроде как из золота и поняла, что он больше не вернётся.

ХХХ

После этого во мне что-то сломалось. Всё валилось из рук. Перед глазами раз за разом проносились картины, когда я вместо помощи чуть не убила ночного незнакомца, то всплывала фраза, брошенная озлобившемся голосом Андрея: "Ты что, смерти моей желаешь?". Причём, я не могла с уверенностью сказать, говорил ли он эти слова в реальности. Делать ничего не хотелось, даже есть, спать, думать. Я могла целыми днями сидеть на диване, обхватив руками ноги и тупо смотреть в стену, не видя и не слыша ничего вокруг. Родители не могли понять, что со мной происходит. Они пытались расспрашивать, но я упорно молчала или уходила к себе и запирала дверь. Потом они начали упрашивать сходить к врачу, на что я в довольно грубой форме предлагала оставить меня в покое и позволить мне самой разбираться с моими проблемами. Я полностью замкнулась в себе и не желала никого видеть: я не отвечала на звонки друзей и не выходила на улицу. Это было похоже на какой-то сон, страшный тягучий бесконечный монотонный кошмар.

Наконец, на двенадцатый день я как будто проснулась и внезапно остро осознала, что если так пойдёт и дальше, то я просто сойду с ума. Непойми откуда взявшийся индифферентно-апатичный голос в голове спросил: "Так, может, это и есть выход?", но я точно понимала, что нужный мне выход явно не здесь. Поэтому, встав с дивана, который я не разбирала уже полторы недели, я направилась к зеркалу. В голове плавал лёгкий туман, тело было невесомым, но в то же время каким-то одеревенело-непослушным. Идти было тяжело. Я никак не могла сообразить, что со мной такое, пока не увидала своё отражение.

Мда, иные трупы выглядят попривлекательнее. Из зеркала на меня смотрело Нечто сильно осунувшееся, бледное (несмотря на загар) с огромными кругами вокруг глаз и к тому же с грязными давно нечесаными волосами. Я впала в ступор, разглядывая это Нечто, которое на вид было намного более голодным, чем по ощущениям. Мрачно обозрев сиё великолепие, я направилась на кухню, пошарила по холодильнику и заставила себя проглотить целый бутерброд, запивая его соком. После чего пошла в душ, так до конца и не отдавая себе отчёта, что делаю.

После душа зеркало показало некоторое улучшение. Я натянула одежду и пошла на улицу. На скамейке возле подъезда сидели бабки, которые на меня смотрели с откровенным ужасом, отчего сразу захотелось вернуться обратно. Одна из них начала креститься и что-то бормотать, полагаю, молитву.

Я сжала зубы и, не обращая ни на кого внимания, пошла к речке, где народа по-идее не много. Нужно было всё-таки накраситься, чтобы меньше походить на восставший труп. Дойдя до набережной, я поняла, что во-первых, народа там намного больше, чем мне нужно, во-вторых, я сильно устала и до дома сейчас самостоятельно не дойду и, в-третьих, мне вообще лучше было туда не соваться, так как прохожие шарахались от меня в стороны. Доковыляв до ближайшей скамейки, я буквально упала на неё, спугнув какого-то дедка, который ежесекундно оборачиваясь, засеменил дальше по дорожке.

Ноги болели, дико хотелось спать и есть. Посидев минут десять, я побрела к дому, что заняло в пять раз больше времени, чем прогулка к реке. Вернувшись в квартиру, я буквально накинулась на еду. Но голод не стихал. Пересилив себя, я помыла посуду и пошла в комнату, где моментально заснула, не раздеваясь.

Когда я проснулась, рядом сидела взволнованная мама. Голова была тяжёлой и жутко хотелось есть. Когда я открыла глаза, мама вскочила с кресла, положила мне руку на лоб и встревожено поинтересовалась, как я себя чувствую.