Бабочка

Президент рассмеялся:

– Весёлый Вы человек, Ирина Павловна. Ну а мне Вы что ни будь хорошее, скажете?

Ковалёва достала из кармана накопитель памяти для ЭВМ и передала его Волкову. Тот с интересом посмотрел сначала на накопитель, потом на Ирину.

– Здесь формулы и технологии производства ядов и лекарств на основе алкалоидов. Технологии новые, насколько я знаю, нигде не применяются. А формулы... Лекарства, в теории, способные бороться с онкологической заразой. Не все виды рака, но кое-какие лечить сможем. Ну и яды. Три формулы уже есть, так сказать, в убойном состоянии. Одно вещество я назвала 'Цереброгноб', другое 'Эритроантифагоцит' ну и третье 'Дерманекрозит'. Понимаю, что не ласкают слух, но...

– А в чём их прелесть, Ирина Павловна?
– Заинтересовался Президент.

– Первый яд, при попадании микронной доли в глаз человека, или животного, не важно, через три часа вызывает резкое ослабление зрения. Представьте, у человека с идеальным зрением вдруг падает видимость до минус тридцати диоптрий.

– Ого, - Волков даже привстал.

– Но это только начало. Через двенадцать часов человек полностью слепнет. А ещё через десять - двенадцать часов обширный инсульт и - смерть.

Президент от волнения даже заходил по комнате. Ирина сидела спокойно и ждала дальнейшего.

– Да, Ирина Павловна, суровый Вы человек.

– Что я!
– Усмехнулась Ковалёва, - Вы на жизнь посмотрите.

– Вы правы, абсолютно правы. Ну а второй, 'Эритроантифагоцит', кажется?

– Этот ещё проще. При попадании той же микронной доли на кожу живого существа, содержащиеся в препарате анти фагоциты, паразиты, то есть, проникают в кровь и начинают с катастрофической скоростью пожирать эритроциты, красные кровяные тельца. В итоге - через сорок восемь часов лейкоз, лейкемия, смерть от рака крови.

Президент покачал головой:

– Я уже боюсь спрашивать про третье...

– Тоже ничего сложного, - пожала плечами Ковалёва, - при попадании на кожу начинается бурная химическая реакция омертвления дермы, кожи, то есть. А далее, при попадании в кровь - некроз сосудов, органов, гладких мышц. При вскрытии мертвеца создаётся впечатление, что тот всю свою жизнь был мёртвым.

– Да уж, Ирина Павловна, 'Нобелевскую' за это, конечно не дадут, да она Вам и не нужна, потому, что с этой минуты Вы находитесь на положении Вашего мужа. То есть, засекречены до безобразия, - Тут он поднял верх ладонь, в успокаивающем жесте, - В жизни Вашей очень мало что изменится, просто у Вас теперь будет собственная лаборатория, в которой Вы будете дальше развивать ваши разработки. А за то, что Вы уже успели сделать, Вам будет присвоена учёная степень. Кроме того, уж прошу прощения, но мы призываем Вас в армию. Вам будет присвоено воинское звание 'капитан' и Вы будете награждены медалью 'За трудовое отличие'.

* * *

– Так, ребятки, поднатужились, мне нужна высота минимум пять метров, - Офицеры спецназа поднимали Ковалёва на руках над железнодорожным полотном, - Очень хорошо, теперь вправо, осторожно ставьте ноги, не получите травму...

– Вы генерала не уроните, не то я сам всем ноги переломаю, - Кричал полковник Андреев. Его отправили в эту поездку вместе со всем караулом, да вдобавок дали полуроту гвардейцев, а заодно и в звании повысили.

– Александр Васильевич, не шуми, - отзывался сверху генерал, - давай, ребятки, ещё чуток правее и вниз. Всё, ставим на землю.

Генерал-лейтенант Зимин с удивлением наблюдал, как взрослые, вроде, люди занимаются, откровенно говоря, ерундой. Сначала этот странный генерал достал из кармана толстенный фломастер и начал писать линию, прямо в воздухе. Начал от самой земли, повёл вверх, а потом началось самое странное. Личный состав караула бережно ухватил его за ноги и медленно стали поднимать вверх. Довели до определённой точки, и, так же бережно понесли вправо. И наконец, медленно и аккуратно поставили на землю. Тут генерал довёл свою 'воображаемую' линию до самой земли. Разогнулся, закрутил фломастер, спрятал:

– Теперь надо ждать, такой большой портал я ещё не делал. Сколько времени нужно?
– Он пожал плечами.

– Сергей Иванович, а что будет?
– Несмело так подошёл Зимин.

– Немного терпения, Ефим Сергеевич, сейчас, ещё немного, - Бормотал Ковалёв, съедаемый страхом больше всем. А, ну как не получится? Что тогда говорить Сталину, Президенту, всем ребятам, которые с такой надеждой смотрят на него. Но тут...

– Сергей Иванович, пошло, - зашептал Вадим Жугин, - Пошло!

– Пошло, пошло, - раздались голоса со всех сторон. И действительно, очерченная поверхность начала покрываться мутной рябью.

– Что это?
– Зимин даже отступил на шаг.

– Всё нормально, товарищ генерал - лейтенант, - раздались голоса со всех сторон, - Работает 'Машина'!

Рябь поколыхалась минуты три и застыла серым монолитом, на котором своим фломастером Ковалёв стал писать свою длиннущую формулу. С каждым знаком пелена становилась всё прозрачнее. А когда профессор поставил последнюю точку, пелена исчезла. Портал стал прозрачным. Ковалёв, перейдя на другую сторону, так же стал выписывать формулу, до самой последней точки.

– Ну, вот, дорогой мой человек, - обратился он к Зимину, - посмотри прямо, и скажи, что ты видишь?

– Что я там могу увидеть, - усмехнулся начальник космодрома, - ну, вот, смотрююю...

Последнее слово он протянул, потому, что пережил ещё один шок. Там, в портале, вдали была голая болотина, заросшая клюквой. Космодрома НЕ БЫЛО!!!

* * *

Сталин сидел за монитором, когда раздался звоночек вызова из будущего. Вождь, не отрывая взгляда от экрана, нажал кнопку. Щелкнули замки и незнакомый голос произнёс:

– Товарищ Сталин, разрешите обратиться. Начальник караула гвардии полковник Маров. Повернувшись к вошедшему, Сталин осмотрел его:

– А что, в караул уже полковников ставят?

– Гвардии полковник Андреев убыл в командировку, я его замещаю.

– Андреев гвардии полковник?

– Так точно, товарищ Сталин.

– А Вас, простите, как зовут?

– Владимир Вячеславович, товарищ Сталин.
– Вождь кивнул:

– Я слушаю Вас, Владимир Вячеславович?

– Товарищ Сталин, к Вам на приём генерал полковник Шенкерман. Разрешите впустить?

Сталин встал с кресла и мягко прошёлся мимо начкара.

– Я так понимаю, товарищ Маров, Вы недавно в этом карауле? Первый день, я понял. Просто есть распоряжение, товарищей Шенкермана и Ковалёва пропускать ко мне без задержки, в любое время.

– Я понял, товарищ Сталин. Разрешите идти?

– Идите, товарищ гвардии полковник.

И тут же, почти без перерыва:

– Разрешите войти, товарищ Сталин? Генерал полковник Шенкерман.

– Проходите, дорогой Игорь Францевич. Проходите в кабинет, сейчас нам чаю принесут, а мы, пока, покурим.