Бабочки Креза. Камень богини любви (сборник)
Шрифт:
Так, надо успокоиться, надо постоять, пусть глаза привыкнут к темноте.
Еще одно, что было проще решить, чем сделать, — это успокоиться. Алёну не оставляло ощущение холодного взгляда, устремленного на нее. Вернее, взглядов, потому что казалось, будто смотрят со всех сторон. Нет, это, конечно, ерунда, но так и чудилось, что из темноты вот-вот выступят какие-то… ужасные люди? Да это еще полбеды, а вот если нелюди…
— Ты спятила, — грубо сказала себе Алёна, но слова были подхвачены порывом ветра и заброшены в какой-то дальний сугроб, так что успокоить себя не удалось. Не оставляло ощущение, что вот-вот из темноты выйдут, протягивая к ней костлявые
Вообще недурное название для призраков! Упыри, кадавры, клитчоглоу…
Все это было бы смешно, когда бы не было так страшно!
Алёна в панике оглянулась. Зачем она, дура такая, отпустила таксиста? Надо было взять номер его телефона, зашифровать в своем мобильнике на быстрый набор и держать наготове, чтобы сразу нажать на кнопку! Вообще не надо было его отпускать! Пусть бы стоял здесь, рядом, храбрый мужчина, неравнодушный к Алёне и неравнодушный к ее судьбе!
Было не просто страшно — было реально жутко. Хотелось к чему-нибудь прижаться спиной, чтобы хотя бы сзади не сверлили спину эти пусть воображаемые — Алёна это прекрасно понимала! — но такие ощутимо враждебные и опасные взгляды.
Данила, ну где же он?!
Алёна посмотрела на светящийся циферблат своих часов.
Так, 20.45. Данила появится вот-вот. Осталось набраться еще совсем чуточку храбрости. Вот и луна вышла из-за туч, стало почти светло…
Да, стало настолько светло, что Алёна могла разглядеть, как к ней медленно приближается человеческая фигура.
Данила? Она шагнула было вперед, но тут же замерла.
Это не Данила. Это тот самый человек, которого она уже видела сегодня — в своем дворе!
Высоченный, в том же тулупе мехом наружу, с черной покойницкой повязкой на лбу, с белыми растрепанными волосами и багрово-красным лицом. Его глаза были наполнены лунным светом, и если бы Алёна сейчас могла думать, она подумала бы, что это самое страшное, что она видела в жизни: неживые, мертвенно-белые, опаловые глаза…
«Он идет ко мне, я ему нужна… он меня убьет…» — подумала она так же вяло и безжизненно.
Да не раздумывать надо было, а кинуться прочь, но даже на это Алёна оказалась сейчас не способна: качалась на онемевших, подгибающихся ногах, не дыша смотрела, как приближается к ней кошмар, и чувствовала, что сердце пропускает удар за ударом.
«Я умру от страха прежде, чем он до меня дотронется», — почти спокойно, словно не о себе, подумала Алёна и попыталась закрыть глаза, чтобы хоть как-то спастись от надвигающегося парализующего ужаса, но даже веки отказывались ей подчиняться.
Тишина, тишина такая стояла вокруг, словно и ветер стих, словно все на свете замерло, и не дышало, и уже готовилось к смерти…
Вдруг, в одно мгновение, все изменилось. Донесся какой-то негромкий, ритмичный, нарастающий стук, а потом… перед Алёной появилась огромная собака. Не издав ни звука, она метнулась на ужасного человека и прыгнула на него. Лязгнули челюсти у самого горла, человек, тоже беззвучно, начал заваливаться навзничь…
Как только его взгляд оторвался от Алёны, она мигом вышла, вернее, выскочила из кошмарного оцепенения и кинулась бежать, не разбирая дороги. Она забыла, зачем сюда пришла, забыла, что сделала это ради спасения чьей-то жизни, — сейчас она бездумно пыталась спасти свою жизнь, потому и бежала со всех ног туда, где темнел проход между домами… выход на улицу, где машины, трамваи, люди, жизнь, где улицы носят нормальные названия — Арзамасская, Ильинская, Пять углов, Красносельская… пусть даже Горького,
пусть даже Крупской, только бы подальше от неведомого Клитчоглоу!Сзади раздавался шум, тяжелое дыхание, стоны и рычание. Человек боролся с невесть откуда взявшейся собакой, спасшей Алёне жизнь!
«Если выбегу, позову на помощь», — подумала она, ускоряя шаги, как могла, но тут нога ее, совершенно как утром, соскользнула с сугроба, и Алёна въехала сапогом в стекло маленького окошка, почти заваленного снегом.
Задребезжала облупленная рама. Отдернулась белая кружевная занавеска, и снизу, через стекло, на Алёну глянуло изумленное женское лицо… она его уже где-то видела…
Собака громко залаяла — Алёна быстро обернулась и увидела, что человека на дорожке больше нет, слышно только удаляющееся паническое повизгивание, а собака несется куда-то через заборы, проваливается в сугробы, но стремится вперед, изредка злобно взлаивая, — наверное, пытается его преследовать.
Алёна перевела дыхание.
В это время стекло задребезжало сильнее, Алёна опустила глаза и увидела, что почти у самых ее ног открывается форточка, а потом женская фигура там, внизу, тянется на цыпочках, приникает к форточке и высовывается с недоверчивым восклицанием:
— Алёна Дмитриева? Да вы ли это?!
Алёна присела на корточки и с изумлением уставилась на столь же изумленное лицо… Секлиты Георгиевны, продавщицы из «Клеопатры»!
— Секлита Георгиевна? — пробормотала она тупо, приходя в ужас от навалившейся догадки. — Что вы здесь… что вы здесь… — От нового прилива страха ею снова начал овладевать столбняк.
— Что я здесь делаю? — засмеялась Секлита Георгиевна, этим милым смехом мигом отгоняя все нелепые, пугающие Алёнины подозрения. — Живу! Всю жизнь здесь живу, сколько себя помню. Вам странно, да? Вы думаете, все уже в новые дома перебрались? А вот нет! Я здесь, видимо, так жизнь и окончу. И родители мои здесь жили, и дед с бабушкой, и прадеды тоже. Конечно, сейчас наш дом превратился в развалину, но раньше он был совершенно другим. Так что я здесь живу, а вот вы что здесь делаете?
Алёна растерялась. В самом деле, что?
Она не знала, как ответить, и, конечно, только в том шоке, который она испытала, можно было ляпнуть то, что ляпнула она.
— Секлита Георгиевна, я вам книжку принесла! — вскричала Алёна, выхватывая из сумки приготовленный в подарок покетбук. — Извините, что в мягкой обложке, твердые у меня что-то… как-то… все уже куда-то…
— Вы мне книжку принесли? — ошарашенно пробормотала Секлита Георгиевна. — Но как же вы узнали, где я живу?!
На этот вопрос у Алёны не было ответа. Она лихорадочно попыталась что-то придумать, но что вообще тут можно было придумать?! И тут вдруг за спиной раздались торопливые шаги.
Она в панике обернулась, готовая опять увидеть то же порождение кошмара, но это был другой человек — не такой высоченный, более стройный, помоложе, не в овчине, а в куртке… Чуткого носа Алёны коснулся легчайший запах скипидара…
— Данила! — воскликнула она радостно. — Данила, постойте! Я вас жду, мне надо…
Парень запнулся, недоверчиво уставившись на нее, потом вдруг повернулся — и бросился бежать, причем с такой скоростью, как будто Алёна была не Алёна, а тот кошмарный ряженый, который маячил здесь только что. Алёна даже оглянулась на всякий случай — не материализовался ли он рядом вновь? — но кошмарного чудовища не было, слава богу, собака его отогнала так же надежно, как вторые петухи отогнали Вия со всем прочим сонмищем нечисти.