Багратион. Бог рати он

С самого начала восемьсот десятого года Александр Иванович Чернышев получил новый статус — постоянного представителя царя при французском императоре. Австрийская миссия Чернышева окончательно убедила Александра Павловича в завидных дипломатических способностях своего любимца. Тогда, кстати, находясь при Наполеоне, он немало способствовал тому, чтобы при составлении условий мирного договора Австрия, как традиционная союзница России, не потеряла своего лица.

Теперь, в Париже, от Чернышева, по замыслу царя, требовалось проявление всех его талантов. Начиная с роли искусного дипломата и кончая способностями тонкого и умелого кавалера и обольстителя дамских сердец. И сие требовалось от него не случайно. Ибо отныне на него, постоянного представителя царя в Париже, или официально — военного атташе, возлагались и другие, самые главные обязанности: состоять тайным агентом. Иначе говоря, быть ушами и глазами российского императора, дабы все секреты Французской империи переставали оставаться тайною за семью печатями от двора русского.

Слухи о том, что отказ Наполеону от русского дома, то есть отказ выдать за него сестру царя, повлечет войну, оказались слухами вещими: восемьсот десятый год действительно стал переменой в отношениях России и Франции. Но, конечно, не потому, что французский император лишился русской невесты. В тот год особенно наглядно столкнулись национальные интересы двух держав, и разрешить их мирно оставалось все меньше и меньше возможностей.

«Великая армия» Наполеона исподволь, но все ближе и ближе продвигалась к границам России. Под предлогом удаления англичан из северных германских портов французские войска размещались на побережье, превращая северные германские города в свои цитадели. Укреплялся и Данциг, как самый ближайший к России крупный опорный пункт французов. Вот-вот грозилось наполниться французскими силами и Варшавское герцогство — искусственно созданное Наполеоном государство, у которого с Россией были общие границы.

В череде этой экспансии оказался и вовсе оскорбительный эпизод: захват французами Ольденбургского герцогства в Северной Германии, принадлежавшего дяде царя и отцу мужа великой княгини Екатерины Павловны.

Как, почему мог такое совершить монарх, клявшийся в вечной дружбе? Но и Александр Первый почти в эту же пору предпринял бесцеремонный шаг, который вывел из равновесия Наполеона. Русское правительство, не уведомив своего Главного союзника, в одностороннем порядке ввело в действие новый таможенный тариф на товары, «ввозимые по суше». Внешне это выглядело как продолжение мер в русле континентальной блокады Англии. На деле же высокий тариф преграждал путь товарам французским в Россию.

Но то была мера, направленная на спасение русского рубля. Континентальная блокада его изрядно обесценила. Однако «таможенную войну» Наполеон вдруг счел прелюдией войны настоящей.

А коли тень такой войны возникла и замаячила в глазах обоих монархов, само собою, и в той и в другой стране развернулась к ней подготовка.

В самом начале 1810 года военным министром России был назначен генерал от инфантерии Барклай-де-Толли. В марте предыдущего года, когда, по существу, действия против Швеции завершились, Михаил Богданович успел побывать в роли главнокомандующего на том театре войны. Теперь его способности администратора Александр Павлович решил востребовать в новом качестве.

Создание военных атташе при русских дипломатических миссиях стало одной из первых мер, что предпринял новый военный министр совместно с министром иностранных дел Румянцевым. До сих пор ни одна страна не имела подобных служб, Россия первою пришла к этой мысли. И именно в тот момент, когда угроза новой войны стала очевидной. Вот почему из Санкт-Петербурга в Париж была направлена секретнейшая депеша.

«Флигель-адъютанту Чернышеву, — значилось в письме за подписью военного министра. — По случаю пребывания вашего в Париже государь император повелеть изволил возложить на вас особенное поручение доставлять ко мне сведения, в коих военный департамент для потребных соображений крайне нуждается.

Я почитаю для себя приятною обязанностию начертать вашему высокоблагородию цель и правила сего поручения. Благоразумие ваше убеждает меня предварительно, что во всех действиях по возлагаемой на вас обязанности вы сохраните надлежащую скромность и осторожность.

Пользуясь всеми удобностями нахождения вашего в Париже, вы должны прилагать неусыпное старание к приобретению точных познаний статистических и физических о состоянии Французской империи, обращая наиболее на военное состояние оной внимание. Вследствие чего потщитесь собирать достаточные известия о всех, относительно до военного соображения, отношениях Франции к зависимым от ее влияния державам и, рассмотрев оные основательным образом, доставьте ко мне описание о числе войск во Франции, устройстве, образовании и вооружении их, расположении по квартирам, с означением мест главных запасов, о состоянии крепостей, о свойствах, способностях и достоинствах лучших генералов и расположении духа войск.

Не менее потребно еще достаточное иметь известие о числе, благосостоянии и духе народа, о внутренних источниках сей империи, или средствах к продолжению войны».

Далее следовала более конкретная инструкция — какие сведения и каким желательно способом их следует приобретать.

«Государю императору угодно снабдить депо карт всеми полезными и необходимыми воинскими сведениями; почему употребите все способы узнавать о всех важных картах, планах и сочинениях, и присылайте ко мне оные реестры с означением цен, дабы, по мере необходимости, можно было бы на покупку оных доставлять к вам деньги.

Пребывание ваше в Париже открывает вам удобный случай доставать секретные проекты, сочинения и планы к исполнению каких-нибудь по военной части предметов или тайные диспозиции о движении, действии и расположении войск; употребляйте возможные старания к приисканию и доставлению ко мне сих редкостей, какою бы ни было ценою».

Завершалась же сия инструкция следующими словами:

«Как важность сего поручения требует, чтоб все сношения со мною были в непроницаемой тайне, то, для вернейшего ко мне доставления всех сведений, обязаны вы не испрашивать в том посредства господина посла, а Использовать для сих целей курьеров, кои к вам будут приписаны особо».

Первого и пятнадцатого числа каждого месяца на рабочий стол французского императора ложился наисекретнейший документ — роспись войск. Это был отчет генерального штаба о состоянии всех частей и соединений «Великой армии» от роты и батальона до дивизии и корпуса, находящихся в самой империи, а также в других странах.

Важной особенностью сего доклада было то, что в нем отмечались все изменения, произошедшие в течение последних двух недель. Они касались не только передвижения и расквартирования войск, но новых назначений, вплоть до самых младших офицеров, а также указаний на имеющиеся командные вакансии. Там же, в докладе, содержалась подробнейшая информация о состоянии продовольственного снабжения и наличии оружия. Последний пункт перечислял не только укомплектованность ружьями, орудиями, боеприпасами, но даже отмечал, к примеру, сколько в том или ином подразделении имеется запасных осей к пушечным лафетам.

Как считал сам Наполеон, сей доклад за подписью начальника генерального штаба маршала Бертье составлял самую главную тайну империй. И к сему докладу не должна была приближаться ни одна рука и ни одна пара глаз, даже в самом ближайшем окружении императора.

Но именно этот секретнейший документ ровно за день до того, как ложился на императорский стол, становился уже известным Чернышеву. Вернее, он получал точную его копию и тут же специальным курьером отсылал ее в Санкт-Петербург.

Таким образом царь, военный департамент и департамент иностранных дел каждые две недели получали точнейшие сведения о состоянии и движении французских вооруженных сил. Оставалось лишь сложить росписи друг с другом, чтобы получилась подробнейшая картина не только мощи наполеоновской армии, но и того, куда и какие части передвигает император Франции на просторах Европы.

Скрупулезным изучением бесценных сведений, доставляемых тайным агентом русского императора, вплоть до конца зимы восемьсот двенадцатого года серьезно занимались и военное министерство, и сам царь. И безошибочно возникал вывод: армия Наполеона, оккупировавшая побережье Балтики на прусских и польских землях, нацелена на Россию. А все батальоны и полки, еще находящиеся, казалось бы, далеко от российских пределов, на берегах Рейна и Одера, тем не менее, хотя медленно и будто бы незаметно, все же меняют свою дислокацию в направлении востока.