Багровое небо

– Зимой?

– Конечно. – Аарстед кивнул. – Дешевле заплатить Дэвиду, чтобы тот позаботился о ферме, чем платить Квистам за постой всей скотины. К тому же в этом году Свен наконец-то встал на ноги.

– Расплатился со всеми долгами?

– Почти со всеми. Если ему хоть чуточку повезет, он на следующий год будет чист, как новорожденный.

И вряд ли Свен откажет Бобу – именно тот уговорил совет директоров хардвудского кредитного центра выдать заем, который спас Свена четыре года назад.

Вот и отлично. Старики родители, как всегда, подарили на Рождество семье Сэнди месячную путевку во Флориду, а Джефф не любил пустующие фермы. В Хардвуде с этим проблем не возникало, однако пустые фермы так и притягивали неприятности, а совсем скверно, когда люди возвращаются в ограбленный дом. Хуже того, если виновных не находят, под подозрением остаются так или иначе все.

– А как к этому отнесется Брайан? – спросил Аарстед. И сам же ответил, качая головой: – Ох, как плохо.

Последовал всеобщий вздох. Дэйв Оппегаард кивнул.

– Я всегда считал его хорошим отцом – и христианином тоже, пока ему заноза в задницу не попала. – Глаза преподобного блеснули озорством. Он любил время от времени шокировать окружающих. – Кажется, нам не помешала бы проповедь на темы семьи в это воскресенье. Блудный сын и все такое.

– Думаешь, поможет? – спросил док Шерв, всем своим видом выражая, что ни на грош в это не верит.

– Вряд ли. – Оппегаард снова раскурил трубку. – С другой стороны, если церковь битком набита, а аудитория едва ли не овацию мне устраивает, думаю, он поймет, куда ветер дует.

– А если нет?

Минни Хансен снова взялась за спицы.

– А если нет, – сказала она ледяным голосом, – то лишится всей местной клиентуры и будет вынужден уехать. И послужит примером для всех, кто забывает, что мы заботимся о своих. – Лицо Минни было непроницаемо. – Это будет очень тяжело для Этты и девочек, равно как и для Дэвида, так что пусть лучше Брайан прислушается. – Она пристально посмотрела на Джеффа.

Джефф кивнул. Понял, Минни.

Затем она перевела взгляд на Дэйва Оппегаарда.

– От моих старых ушей не укрылось, что не в первый раз ты самодовольно предлагаешь решить проблему, прочитав проповедь в набитой битком – ведь так говорят? – церкви?

Оппегаард занялся своим куском кофейного торта.

– Признан виновным по всем пунктам. Продолжим.

От проблемы Петерсонов перешли к вопросу о школьном займе, затем о трудностях с кланом Свенсонов… Джефф витал где-то в облаках, когда док Шерв указал на потолок.

– Там спят двое: Йен Сильверстейн – у него вывихнуто плечо, и он под димеролом – и… – Шерв покачал головой, – тот, кого Ториан называет «вестри», Йен – цвергом, а я думаю, что он похож на неандертальца. Оно… то есть он вылез из той же дыры, что и проклятые Сыны.

– А кто видел этого неандертальца, этого… вестри? – спросила Минни.

– Ну, я, например, если сомневаешься. – Док скривил рот.

– Я не это имела в виду, Роберт.

– Пока что немногие. Я, Торсены, Йен, Донна и Марта. Но…

Минни оборвала его, фыркнув:

– Не вижу проблемы. Более надежных людей трудно найти.

– Как я начал говорить, когда меня перебили… за те две минуты, пока мы несли вестри из машины в операционную, Орфи Хансен проснулся и забрел в коридор. Донна затолкала его обратно в палату, и не думаю, что он заметил, однако…

– А зачем вы вообще привезли вестри сюда? Почему не вызвали «скорую помощь» из Гранд-Форкс? Он не один из нас. Мы не в силах защитить весь свет.

– Я тоже не вижу проблемы, – кивнул Аарстед. – Может, его просто вытолкнули из машины на проселочной дороге. Он ведь даже не говорит по-английски.

Оппегаард покачал головой:

– Боб сказал, что он, наверное, не говорит по-английски.

Ториан нерешительно переминался с ноги на ногу, но преподобный Оппегаард, док Шерв и Минни Хансен слишком увлеклись дружеской перепалкой, чтобы обратить на него внимание.

– Простите, кажется, хочет что-то сказать Ториан, – вмешался Джефф.

– Ну так говори же, – немедленно отозвалась Минни. – Не стой с открытым ртом.

– Он… его зовут Валин. Валин, сын Дурина.

– А это что-нибудь значит?

Торсен задумчиво поджал губы и наморщил лоб – такое выражение на его лице нечасто можно было увидеть.

– Может, да, а может, и нет. Оба имени очень старые. В каждом клане и каждой семье Народа немало Валинов, Дуринов и Двалинов. Но когда Ториан, Мэгги и я отправились искать Осию и Йена, нам помог один вестри по имени Дурин, который настаивал на своем древнем происхождении. А этот говорит, что отец послал его по Скрытым Путям предупредить меня, что за моей кровью охотятся Сыны.

– А его отец? Он обязан тебе жизнью? – спросила Минни.

– Нет. – Торсен покачал головой. – Может, он думает иначе, но все, что он должен мне, он давно оплатил, и оплатил вдвойне. – Торсен переводил взгляд с лица на лицо. – Но это не накладывает на вас никаких обязательств.

– Не мели чепухи, – оборвала его Минни. – Конечно, накладывает.

– К тому же практика подсказывает, что не следует сдавать этого… вестри властям, – кивнул Дэйв Оппегаард.

Странно, что священник лютеранской церкви предлагает решение проблемы, основываясь не на моральных поводах, а на практических соображениях, но Дэйв – он такой.

Док Шерв фыркнул:

– Что ж, я рад. А то у меня возникли бы моральные проблемы. Непросто отдать своего пациента толпе людей, которые даже не представляют, как его лечить.

– Да? – приподнял бровь Оппегаард, раскочегаривая трубку. Вытяжка бесшумно всосала дым. – А ты представляешь?

– Да. – Шерв кивнул. – Вы знаете других врачей, которым приходилось лечить не людей?

– Конечно, – сказала Минни Хансен. – Доктор Макмертри в Хаттоне.

– Минни, – Шерв посмотрел на нее сквозь очки, – он же ветеринар.

– Ага, – рассмеялся Аарстед. – Не из ваших узких специалистов.

– Валин ближе к людям, чем любая животина, которую приходилось лечить Макмертри, и он мой пациент. Вам приходилось слышать о клятве Гиппократа?

– Случалось. Ты уверен, что она относится к вестри? – Оппегаард пыхнул трубкой, наблюдая, как дым уплывает в вытяжку.

– Проклятие, она даже к собакам относится. По духу.

– Но не по букве. – Дэйв несколько секунд смотрел в пространство. – «Что бы я ни видел и ни слышал» – это моя любимая часть – «в жизни людей, о чем не должно знать другим, я буду хранить тайну и не разглашу ее». Так ведь?