Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики

Хап зловеще кивнул.

— Тогда ты должен кое-что понять. Может быть, еще не поздно. Попробуй переложить его в левую руку.

— Пробовал, но,., не могу. — Хап нервно взмахнул тяжеленным мечом. — Даже сплю с этой проклятой штукой в руке.

— Ну, значит, уже поздно.

— Ничего, зато теперь я могу убить тебя. Слишком долго ты подвергал невинную женщину своим распутным...

— Знаю, знаю. — Маг вдруг заговорил на другом языке, быстро и певуче. Так он говорил почти минуту, потом снова перешел на ринальдийский: — У тебя что-нибудь болит?

— Еще чего, — отрезал Хап. Он стоял как изваяние, держа свой замечательный меч наготове, и свирепо глядел на Мага.

— А путешествовать не тянет? Приступов раскаяния нет? Жар не мучает?

Но Хап усмехался, и совсем не по-доброму.

— Я так и думал, что нет. Но проверить стоило.

На мгновение вспыхнул ослепительный свет.

Достигнув холма, метеорит уменьшился до размеров бейсбольного мяча — его полет должен был закончиться на макушке Хапа. А взорвался он на миллисекунду раньше, чем следовало. Когда свет погас, Хап стоял в кольце крошечных воронок.

Квадратная челюсть человека с мечом опустилась и захлопнулась снова. Он сделал шаг вперед, и меч слабо загудел.

Маг отвернулся.

Хап поджал губы — видимо, он решил, что волшебник струсил. Но тут от спины Мага отделилась тень.

В какой-нибудь лунной пещере, когда прямо в нее светит солнце, тень человека на стене могла бы быть такой отчетливой и черной. Тень спрыгнула на землю и встала — похожая на человека, скорее даже не тень, а окно в черноту погибшей Вселенной, за которой нет ничего. Потом тень прыгнула.

Глирендри, казалось, шевельнулся сам по себе. Он разрубил демона один раз вдоль и один раз поперек, а демон будто бился о невидимый щит, пытаясь, даже умирая, добраться до Хапа.

— Неплохо, — засмеялся Хап, — пентаграмма у тебя на спине, демон, заключенный внутри...

— Да, неплохо, — не стал спорить Маг. — Но не получилось. Против тех, кто носит Глирендри, это иногда помогает, но не слишком. Я еще раз тебя спрашиваю: тебе известно, что ты носишь с собой?

— Самый могущественный меч из когда-либо выкованных!

Хап высоко поднял свое оружие. Его правая рука была гораздо мускулистее левой и на несколько дюймов длинней — Глирендри недурно над ней поработал.

— Этот меч делает меня равным любому колдуну и колдунье и без помощи демонов. Чтобы его достать, мне пришлось убить женщину, которая меня любила, но я с радостью заплатил такую цену. Когда ты получишь все, чего заслуживаешь, Шарла придет ко мне...

— ...И плюнет тебе в лицо. Ты выслушаешь меня или нет? Глирендри — это демон. Если бы у тебя была хоть капля разума, ты бы отрезал себе руку по локоть.

Хап побледнел.

— Ты хочешь сказать, что в металле заключен демон?

— Пойми ты наконец! Металла нет, это демон, скованный демон. Демон, питающийся человеком. Он выпьет тебя, и ровно через год, если не отрезать его, ты умрешь. Великий волшебник Севера заключил его в эту форму и дал одному из своих внебрачных детей — Джири-не-помню-откуда. Джири успел захватить половину континента, пока не умер на поле битвы от старости. Затем Глирендри был отдан Ведьме-Радуге за год до моего рождения. Почему именно ей? Да потому что не было еще женщины, которая бы меньше, чем она, интересовалась бы людьми. Особенно мужчинами.

Наверное, это из-за Глирендри. Он, надо думать, неплохо ее удовлетворял. Ей бы следовало от этого защититься.

— Год, — сказал Хап. — Целый год.

Меч беспокойно зашевелился в руке Хапа.

— Это будет славный год, — добавил Хап и пошел вперед.

Маг достал медный диск.

— Четыре, — шепнул он последнюю цифру заклинания, и диск завертелся в воздухе. К тому времени, когда Хап перепрыгнул через ручей, оружие Мага уже расплылось нечетким пятном. Маг встал так, чтобы диск был между ним и Хапом, а Хап боялся до него дотрагиваться, потому что диск перерезал бы что угодно. Хап попытался его обойти, но Маг метнулся на другую сторону и выхватил нож, на котором было много него написано.

— Что бы это ни было, оно не может причинить мне вреда, — захохотал Хап. — Никакое волшебство не властно надо мной, пока я ношу Глирендри.

— Да, верно, — сказал Маг. — Диск потеряет силу ровно через минуту. А пока я поделюсь с тобой секретом, который никогда не открыл бы другу.

Хап поднял Глирендри над головой и двумя руками резко опустил его на диск, но меч, дрожа, остановился у самого его края.

— Он тебя защищает, — сказал Маг. — Если бы Глирендри сейчас ударил по диску, отдача отбросила бы тебя до самой деревни. Ты что, оглох?

Хап услышал едва уловимый гул, с которым диск вращался в воздухе, и звук этот становился все пронзительнее и тоньше.

— Кажется, ты хочешь меня отвлечь, — протянул Хап.

— Верно. Ну и что? Тебе от этого хуже?

— Нет. Но ты сказал, что знаешь какой-то секрет.

Хап поднял меч и оперся на край диска. Диск краснел, будто кто-то нагревал его на невидимом огне.

— Я долго собирался кому-нибудь рассказать. Долго, целых двести пятьдесят лет. Даже Шарла не знает.

Маг усмехнулся, готовый бежать, если человек с мечом бросится на него.

— В то время я лишь начинал учиться волшебству. Я мало что умел по сравнению с тем, что умею сейчас, но волшебство было эффектное: замки, плывущие по воздуху, драконы с золотой чешуей, армии, обращенные в камень или испепеленные молниями, ну и прочее в том же духе. Подобные чудеса, знаешь ли, требуют большой силы.

— Я слышал о таких вещах.

— Я делал это все время — для себя, для друзей, для первого попавшегося короля или просто для человека, которого любил. И однажды обнаружил, что, пожив какое-то время на одном месте, теряю силу. Приходилось перебираться на другое место, чтобы она вернулась.

Медный диск раскалился и теперь был ярко-оранжевым. Он давно должен был разорваться на куски или растаять.

— Есть мертвые места, куда волшебник не смеет ступать. Места, где волшебство не действует. Обычно это деревни, поля или пастбища; ты можешь найти старые города, замки, построенные, чтобы летать, но заброшенные и вросшие в землю. Вокруг них — старые кости издохших драконов. В мертвых местах не живет никакое колдовство. И тогда я стал задумываться...

Хап попятился от раскаленного диска. Теперь тот был совершенно белым и походил на солнце, спустившееся на землю. Его ослепительное сияние мешало Хапу видеть Мага.