Бахтале-зурале! Цыгане, которых мы не знаем
Шрифт:
А Петро (это который в очках) опять за свое:
— Пушкин? Ну как же?! Знаю такого!
— Если знаешь, тогда расскажи мне про него!
— Он был… (в глазах — секундное смятение) хороший человек!
В этот момент по табору разносятся гудки автомобилей — шоферы сигналят, что из горинской кумпании котляров немцони приехал жених. Дом невесты украшен красным платком — он висит снаружи у двери. Жених — молоденький, несколько неловкий в своей серьезности, немногословный. В голубой рубашке и черных брюках. Заходим в дом. Дэвлалэ-Дэвла! [14] Сколько тут народа! Все довольные, все нарядные, все веселые. Только у невесты взгляд тяжелый. Она как будто отчужденная от всех. Ей не до веселья. Ей ни до чего! Сосредоточенно и нервно. Она понимает —
14
Господи Боже!
Зять любит взять
Разводы у котляров — исключительная редкость. Семьи их прочные. По обстоятельствам. Потому что развод, как бы плохо ни жили, обычно приводит к тому, что обоим (и ей, и ему) после развода становится хуже. Некуда деваться. И разводов нету.
Хотя браки заключаются не по любви.
Невесту для сына выбирают родители. Свадьбы играют лет в тринадцать-пятнадцать. «Двадцать лет — это уже старуха!» — говорят котляры. Младшая дочка не может выйти раньше старшей.
Свадьбе обязательно предшествует сватовство. Выбирать невесту, как правило, ездят в другие таборы — за новой кровью.
Могут сосватать совершенных малюток. Я видел, как трехлетние жених и невеста пускают кораблики в одной луже. Родители действуют настолько загодя, чтобы перекрыть дорогу другим возможным конкурентам — к сосватанной девушке никто не посмеет подойти с намерениями отбить ее.
— Как же выбирают из таких малышей?
— На мать смотрят, на отца, на достаток. Если семья хорошая, здоровая, значит, и ребенок такой же вырастет.
Получается так, что лучшие цыганочки с детских лет уже заняты. Кто-то задержался — начинаются проблемы. Едет отец по знакомым таборам высматривать сыну своему невесту. Размышляет он так: «Ух, и красавицу я ему найду! У всех от зависти глаза вылезут! Век меня благодарить будет!» Приезжает он в гости в соседнюю кумпанию, а в ней красавицы все уже расписаны. Цыган вздохнет, голову почешет и держит путь в следующий табор. Там история обидно повторяется. Он едет дальше, но куда ни прибудет — ситуация та же. Наконец надоело — он устал, на нервах и уже другими глазами смотрит: «А и эта ничего, хотя так себе с виду. Дай бог, характер у нее добрый!»
Когда выбрали невесту, происходит сватовство. Семья жениха накрывает столы в доме невесты для всей кумпании. Отец жениха приносит плоску — украшенную лентами бутылку шампанского. Он ее вручает возможному тестю. Если тот плоску открывает — значит, «сватанье случилось». Другое дело, что по закону отец невесты волен «сомневаться» — затянуть интригу, ловко лавируя между «да» и «нет», на несколько суток! Пока он «сомневается», весь табор гуляет за счет сватов — в среднем пару дней, но бывает и больше. Когда в Панеево приезжие цыгане (из поселка Пери, Ленинградская область, кумпания тимони) сватали за Стаса Тимову дочку, праздник продолжался четыре дня. Сваты вложили 50 000. Самого Стаса с собой не привезли — он остался в Пери, «у него уроки, он в школу ходит!» Да и зачем? Отец и мать больше понимают. Успеет еще на невесту наглядеться!
Если отказ и отец невесты возвращает плоску, потому что не хочет или передумал, то он обязан возместить сватам их финансовые затраты. Это по закону, но практика такая: коль гульба пошла, то и свадьбе быть. В этих случаях отец невесты говорит свекру: «Кэрав туса форо» («Строю с тобой город»). Он готов отдать свою дочку в семью этого цыгана. Но не бесплатно!
С незапамятных времен у котляров положено платить за невесту выкуп — калым. Его размер назначает тесть. В первой половине XX века в Восточной Европе эта сумма колебалась от 500 до 700 золотых монет, у нас — 8–10. Чувствуете разницу? Существует легенда, что в Россию котляры приехали как раз потому, что здесь цена невест была очень низкой.
Суммы действительно очень разнятся. «У заграничных кэлдэраров они чрезвычайно высоки, и невесте это не сулит ничего хорошего. Девочка достается новой семье такой ценой, что воспринимается как собственность, и даже
ближайшие родственники не смогут защитить ее от плохого обращения. В Австрии даже случаются самоубийства молодых замужних женщин (в целом абсолютно цыганам несвойственные)» [15] .Калым выдается в старинных монетах, которые бережно хранятся в семьях уже сотню лет — попадаются дукаты Марии-Терезии, турецкие лиры эпохи султаната, австрийские кроны Франца-Иосифа и наши, царские, империалы. Котляры дорожат ими, как нумизматы. Даже если семья откровенно нуждается или выглядит нищей — у нее все равно на задворках закопана банка с золотом. Котляры от золота прямо без ума — лучше разорятся, занимая на бизнес деньги под самые людоедские проценты, но к зарытому сокровищу не прикоснутся! Оно для них священно. Не заначка, а реликвия, счастливый талисман.
15
Николай Бессонов. «Цыгане шумною толпою…» // Вокруг света. Июнь. 2007.
…И вот наступает торжественный день свадьбы. Русские на ней — лишь видеооператор да музыканты с аппаратурой. Некоторые цыгане намеренно шикуют и, чтобы про них в таборах говорили: «Ай, какие щедрые! Какие богатые!», покупают очень дорогую водку, высшего сорта колбасу.
За праздничным столом, а вернее столами, собираются мужчины. Роль тамады исполняет какой-нибудь бойкий паренек с легким характером. Его роль минимальна — организовать вручение подарков. Гости беседуют, играет музыка — почти как у нас, но… никто не пьяный! Это только считается, что цыганская свадьба — форменный дебош. Как раз наоборот! На свадьбе они держатся с подчеркнутым достоинством, благообразием. По этикету. Субординация — старики сидят, молодежь стоит. Дети шныряют, таская со стола конфеты и фрукты; детям можно все.
Накануне свадьбы из молодежи выбирают дежурных. Они контролируют ход мероприятия и, если кто-то начинает бузить, тотчас подлетают к нему и успокаивают — мирными средствами. Могут предложить немного проветриться на свежем воздухе, а в крайнем случае проводят до дома — человек покемарит пару часов у себя на диване и вернется к столам вполне адекватный.
Если гости на свадьбе все же поругаются, это считается плохой приметой. Молодым — дурной знак, а гостю, устроившему скандал, еще хуже — в сильной степени страдает его репутация; в таборе все его осуждают: «Как же, мол, так! На свадьбе повздорил! Другого случая не мог найти! Фу! Пьяница!» Есть выражение про тех, кто напился: «Хоть на лопату его бери!»
Кстати говоря, на свадьбы котляры никого не приглашают — все сами приходят, потому что в курсе.
Был я однажды на свадьбе в Горино, приехал как раз ко второму столу — его накрыли в доме невесты, а первый уже съели — он был сервирован в доме ее дяди. За тамаду выступал брат отца жениха — в красной рубашке и «кричащем» галстуке, с микрофоном в руках. Невеста в белом платье стояла с ним рядом и держала поднос. Тамада поочередно вызывал гостей, сидящих за столом. Подходили семьями — муж, жена, их взрослые дети. На полкуплета включалась музыка, и все танцевали, а точнее, делали вид, что танцуют. Мужчины дарили в приданое деньги. Тамада объявлял вносимую сумму, чтобы тем, кто пожадничает, было стыдно, а слава о тех, кто особо уважил юную пару, не осталась в кулуарах. Сумма колебалась от 300 рублей до 3000. Самую крупную дал Жаркой и за это получил львиную долю свадебного торта.
В 90-е годы, до деноминации, доходы от «подарков» исчислялись в миллионах — 4 600 000 р., 3 900 000 р. Сейчас скромнее: 50 000 — уже неплохо.
Женщины дарили невесте платья, юбки, косынки, а также драгоценности — кольца, кулончики, серьги, браслеты.
Прямо дарят и дарят, несут и несут! От каждой семьи! В итоге невеста получила, наверное, целый гардероб! Одних только юбок штук под тридцать!
— Куда ей столько?
— На всю жизнь дарят, — говорит Володя. У него образ: усы кавалериста, военный китель, кирзачи, папаха! Ему шашку — и Чапаев! На плечах — пять звезд. Я в армии не был, но потом мне сведущие люди объяснили, что пять звезд — это коньяк, а в русской армии максимум — четыре! Я так подумал, что рядом со мной сидел цыганский генералиссимус!