Бахтияра

Иван давно перестал обращать внимание на безразличие со стороны жены, так же как и она на него. Они больше не были мужем и женой. Они были лишь родителями больного ребенка, и вся их жизнь теперь вращалась по одной единственной орбите. Они оба забыли когда последний раз улыбались, если этого не требовалось когда Бахтияра была при памяти. Они не помнили, когда в последний раз прикасались друг к другу, если только это не были успокаивающие объятия. Они забыли, как это любить кого-то кроме Бахтияры.

Их жизнь давно превратилась в семь кругов Ада. Глядя на свою малышку, они отказывались верить в то, что это произошло именно с ней. Каждый из них желал принять на себя этот непосильный удар судьбы, лишь бы облегчить и продлить слишком короткую жизнь Бахтияры. Они часто признавались друг другу в том, что все что произошло с ними слишком несправедливо и больно. Их малышка не заслуживала такого. Никто из детей на Земле, не заслуживает такого, ведь они еще так юны и так мало повидали в этой жизни. Да что там, практически ничего не видели.

Они мечтали о том, как их дочь вырастет. Как поступит в институт. Как Иван будет отшивать всех ее женихов… А сейчас… Сейчас им нельзя мечтать дальше завтрашнего дня, а то и следующего часа.

– Давай выйдем. Нам необходимо поговорить.
– Полным вдохновения голосом проговорил Иван.

Вместо ответа, София молча встала со стула и все так же, молча, прошла вслед за супругом. Она давно уже не анализировала ни его слова, ни его действия, и перестала обращать внимание на тон его слов. После того, как он сотни раз обещал ей, с пеной у рта, что очередная его волшебная ерунда обязательно спасет ЕЁ малышку, и всякий раз это оказывалось ложью, она больше не верила ему, не слышала, не видела. Теперь София считала Бахтияру именно своей девочкой, и теперь она была уверена в том, что любит ее ничуть не меньше Ивана, а скорее всего даже больше. Именно она, не отходила от дочки дольше чем на несколько вынужденных минут, пока ее муж верил в сказки, колеся чужими странами.

– Я тебя слушаю, - равнодушно прозвучало из уст измученной женщины.

Иван, впервые за долгие месяцы, внимательно смотрел на жену и не мог понять – «Когда она успела так постареть?». Эти давно отросшие корни волос, которые были практически белыми от огромного количества седины. Эти черные круги под глазами, от которых, казалось, ей уже никогда не избавиться. Эта безжизненно сухая и белая кожа на лице, словно у совсем пожилой женщины. А глаза, глаза Софии уже не блестели, а были двумя бесцветными точками на совсем еще недавно прекрасном лице. От его Софии осталась лишь призрачная оболочка, содержимое которой было ничуть не лучше.

– София, у меня есть для тебя… для нас, хорошие новости. – Иван попробовал изобразить на своем, не менее измученном лице, улыбку. – У НАС есть сердце!

Он выпалил эту фразу с таким воодушевлением, словно это было как минимум волшебным заклинанием от всех их бед. Да, в принципе, так оно и было. Вот уже несколько минут как Иван получил надежду и возродил свою веру. Он надеялся, он знал, что эта новость вселит вдохновение и в Софию, которая не меньше его жаждет хороших новостей. Едва заметный огонек в любимых глазах сказал ему красноречивее тысячи слов - он не ошибся, жена, также как и он, получила свою порцию надежды и радости.

– Как «есть»? – София задала вопрос не потому, что не поняла или не расслышала, а только лишь затем, чтобы услышать еще раз эти заветные слова из уст мужа.

– Иван Варфоломеевич только что мне об этом сообщил. Нашу Бахтияру уже сейчас начнут готовить к операции по пересадке! – Произнося эти слова, Иван ощущал, как кровь резво начала блуждать по его венам, а всего несколько минут назад, он не чувствовал даже стука собственного сердца.

– Господи, спасибо тебе!!! – закрыв лицо руками, София дала полную волю слезам. – Господи, спасибо!

Выброс адреналина, который София испытала в этот момент, был для нее слишком мощным, и она уже практически готова была оказаться на холодном больничном полу:

– Соня, - увидев к чему все движется, Иван ловко подхватил супругу. – Родная, держись. Это отличная новость, но, боюсь, нам еще многое предстоит пережить.

– Я готова пережить все, кроме нашей дочери. Пусть только в груди Бахтияры забьется здоровое, пусть и чужое сердце. – Сквозь слезы София улыбалась. – Господи, Ваня, неужели нам так повезло?! Неужели нас услышали наверху... или внизу... Еще вчера Иван Варфоломеевич утверждал, что шансов для нашей дочки очень и очень мало. А сейчас…

Прижимая к груди Софию, Иван заметил суету возле палаты их дочери.

– Идем, проведем нашу малышку в операционную. Похоже, все случится совсем скоро.

София резко обернулась и, не обронив ни слова, первой бросилась в палату.

– Куда вы ее увозите?! – истерический крик разразил больничную суету.

– В операционную, - спокойно проговорил один из медбратьев.

– Разрешите нам проводить дочь? – как никогда учтиво и спокойно поинтересовался Иван.

– Да пожалуйста. Только до двери операционной, не дальше.

– Хорошо! – единогласно выкрикнули родители.

– Ма, па, а куда меня везут? – сонные глаза Бахтияры, тоже бесцветные и потухшие, приоткрылись, стоило сменить практически идеальную тишину палаты на коридорные шорохи и голоса.

– Доченька, ты не волнуйся. Тебя везут в операционную и уже завтра, ты будешь практически здоровым человеком. Ну, разве только тебе нельзя будет прыгать и бегать, словно угорелая. А пока ни о чем не думай. – Борясь со слезами, предательски накатывающими на глаза, шептала София.

– Бахтияра, ты ведь папина дочка, сильная и мужественная, так что ничего не бойся. Знай, совсем скоро мы вновь будем играть в футбол и ты обязательно возвратишься в свою секцию, где за тобой все скучают и желают скорейшего выздоровления. Дочь, ты Багдасарова, а мы так просто не сдаемся.

Иван не заметил, как сильно сжал крохотную руку Бахтияры, а та, совершенно привычно, даже не подала виду, что ей больно. Она не привыкла жаловаться и всегда мечтала оставаться в глазах отца сильной девочкой, ЕГО девочкой. Той, которой он мог бы гордиться. Той, которая всегда лишь радовала бы своего папу. Той, которая лучше любого мальчишки. Той, которая любит его так сильно, что никто в мире не способен любить кого-то сильнее, разве что он ее.

– А чье сердце мне вставят? – было последним вопросом полусонной девочки, практически исчезнувшей за дверью операционной.

– Не важно «чье», важно, что оно здоровое. – Успел бросить в ответ Иван.

«Чье?», Ивану действительно было не важно, главное, что оно есть, и оно будет биться в груди его дочери. Бахтияра исчезла. Возле операционной засуетилось множество медперсонала. Последним в нее вошел Иван Варфоломеевич.

– Молитесь. – Почти приказным тоном проговорил доктор глядя на сжавшую у груди руки Софию и на Ивана, изо всех сил старавшегося оставаться сильным.