Баксы на халяву

– Триста тысяч я тебе дам, - оценил партию наркотиков Расписной.

– Да, как же, - робко возмутился Родриго, - там же товара на пятьсот тысяч. Отборный порошок, высший сорт...

– Ну не хочешь, как хочешь, - ответил Расписной, - моё дело предложить...

– Я согласен, - торопливо выпалил Родриго.

Он подумал, что с его стороны будет не мудро отказаться от этого предложения. К тому же, Расписной пообещал подарить ему ночные клубы зачмаренного Пустого. А это значит, что Родриго может спокойно свой товар там и реализовывать в будущем. Сверхприбыли, которые при этом почудились счастливому Родриго, так закружили ему голову, что он чуть не упал.

– Где порошок, Пустой? - спросил Расписной.

– Спрятан в надежном месте, - ответил тот.

Он маленько расслабился, почуяв, что жизнь ему удалось сохранить. Мускул и Бивень стояли отдельно от всей компании в углу зала перед телевизором. Они тоже имели надежду, что уж раз их шефа пощадил от расправы справедливый Расписной, то и их жизни будут сохранены. Но еще не до конца уверенные в этом они все же сомневались и боялись спросить.

– Поехали, - сказал Расписной, поднимаясь с кресла, - ты Пустой со мной поедешь, погостишь у меня, пока мы будем решать дела наши.

Пустой кивнул и поплелся вслед за авторитетом. Он даже не взглянул на Мускула и Бивня, которые переминались с ноги на ногу в углу комнаты.

– А с этими что делать? - спросил один из подручных Расписного.

– С этими? - Расписной на мгновение остановился и кинул взгляд на бедолаг, ожидающих решения своей участи. - Они нам больше не нужны.

Он шагнул за порог и в это время подручные Расписного в доли секунды вытащили из-за пазухи свои пистолеты с глушителями и уже через минуту сквозь тела Мускула и Бивня можно было бы просеивать рис. Кровища забрызгала стену и угол, с грохотом взорвался телевизор в который попала пуля, загорелась гардина. Окровавленные Мускул и Бивень недвижно распластались на полу, а явившиеся невольными свидетелями этой короткой расправы Родриго, Череп и Пустой спешно покинули вслед за Расписным квартиру.

Подручные Расписного хладнокровно убрали стволы, прикрыли дверь в зал, аккуратно выключили везде свет, захлопнули входную дверь и стали спускаться по лестнице вниз. У выхода из подъезда Расписного встретили еще двое охранников и проводили к черному "Мерседесу". Расписной сел сзади справа и не успели еще за ним закрыть дверь, как подбежал Родриго.

– Расписной, а когда я получу свои деньги за порошок? - спросил он.

– Тогда, когда я получу свой порошок, - ответил Расписной.

– Понимаешь, - сказал Родриго, - у меня сейчас нет ни транспорта, ни людей. Машина сгорела, моих парней убили. Мне не на чем даже его забрать оттуда, где он хранится у Пустого. Тем более, что Пустой не сказал где это.

– Пустой, - позвал Расписной из машины, - подойди.

Борис Григорьевич быстро подошел и с вниманием пригнулся к открытой двери "Мерседеса". Пустого особо никто не охранял, но он и сам понимал, что в нынешнем его положении бежать было просто глупо.

– Где порошок? - спросил Расписной.

– За городом в одном доме, - ответил Пустой, - там у нас свой человек его стережет.

О том, что этот человек сумасшедший и не узнает никого, кроме Мускула, Борис Григорьевич умолчал.

– В каком доме конкретно? - с железной ноткой в голосе уточнил Расписной. - Адрес?

– В Парголово, дом восемнадцать по улице Победы, - ответил Пустой.

– Кто дом сторожит? - спросил Расписной. - Хотя какого черта я спрашиваю, сам с нами поедешь, и будешь разговаривать. Раз уж я с вами сегодня связался, - махнул рукой Расписной, - поехали, а я сейчас позвоню и свой грузовичок подгоню к этому месту. Много там товара?

– В грузовичок поместится, - ответил Родриго.

– Тогда поехали, - сказал Расписной, - ты, Пустой, садись ко мне, ты мне "дорог" стал последнее время. Родриго и Череп садитесь в джип и погнали.

Авторитет передвигался по городу, как и положено авторитету в кортеже впереди его "Мерседес", сзади охрана в джипе.

– Расписной, - попросил Череп, - можно отолью сбегаю в подворотне, а то не доеду до Парголово.

– Подгузники надо носить, если у тебя недержание, - ответил Расписной, - давай мигом.

Череп сорвался с места и сильно хромая побежал в подворотню.

– Интеллигент хренов, - сказал Родриго, - здесь, что ли не мог отлить, все равно ночь, никто не видит.

– Ты бы еще предложил на колеса моего "Мерседеса" поссать, - сказал Расписной, - какая разница, все равно никто не видит.

– Не, я не это хотел сказать, - испугался Родриго, - я просто хотел сказать, что все мужики и чего стесняться.

– А мне, может, неприятно смотреть как ты ссышь, - сказал Расписной.

В это время из подворотни опять же хромая, но снова бегом показался Череп. Он на ходу застегивал штаны.

– Молодец, боец, - сказал Расписной, - нравится он мне. Ранен, а все равно бегает.

Через десять секунд машину сорвались с места и двинулись в сторону Парголово.

29

Машины быстро мчались по ночному шоссе, каждый, из сидящих в них, думал о своем. Расписной думал о том, что в другой ситуации он бы не поперся ночью к черту на кулички, чтобы заниматься погрузкой наркотиков. Но с другой стороны, за сегодняшнюю ночь он не кисло приподнялся. Если даже не брать в расчет, ту недвижимость, которую он вскоре получит в "подарок" от Пустого, то на перепродаже наркоты он сможет неплохо навариться, тем более, что берет он ее у Родриго по оптовой цене, сэкономив на покупке почти двести тысяч.

Хорошо быть и судьей, и прокурором, и палачом в одном лице. Но для того, чтобы достичь такого положения вещей Расписному пришлось пройти все тюрьмы и пересылки родной стороны, начиная с малолетки и заканчивая зоной особого режима. У него никогда не было ни семьи, ни детей, он никогда в жизни не работал и ежеминутно в течение своей долгой жизни подвергал ее самую, свою жизнь непрерывному риску. Природная мудрость и отчаянное бесстрашие в любых вопросах постепенно возводили его все выше и выше по ступеням иерархии блатного мира.

И непонятно было, от кого он унаследовал эту природную мудрость, потому что вырос Расписной в детском доме, оттуда и отправился в колонию, получив свой первый срок за грабеж. Он не знал ни свою маму, ни своего папу, поэтому тяги к семье у него никогда не было. Он достиг очень многого для простого детдомовского голодранца и этим, несомненно, гордился.

Родриго думал о том, что это даже неплохо, что все так получилось, что Пустой оказался гнидой. По крайней мере, Родриго заработает теперь гораздо больше, чем планировал "срубить" от продажи наркотиков. Со смерти Пуха и Мустафы он тоже надеялся получить свои дивиденды. Это он сказал Расписному, что их семьи нуждаются теперь в поддержке и что бремя забот теперь ляжет на его, Родриго, плечи.