Бал в небесах

Кто-то должен ему поверить! Странно, каким важным это для него стало.

Он больше не может рисковать, пробуя заставить поверить ему знакомых. Это должен быть совершенно посторонний человек. Его нужно будет самым тщательным образом выбрать. И демонстрацию своих сверхъестественных способностей он должен будет произвести там, где вероятность перехвата будет минимальной.

Он шел по городу, рассматривая лица прохожих, вглядываясь в их глаза столь внимательно, что они начинали чувствовать беспокойство. Его подготовка позволяла ему теперь лучше читать лица. Он видел их пустые заботы, страх, отсутствие цели, стержня. Он отмеривал одну милю за другой. Он не смог найти ни одного человека, чья надежность не вызывала бы у него сомнений. В сумерках он забрел на старый ржавый мост через реку Делавэр. Неужели, думал он, ни в одном городе не найдется человека, лицо которого будет внушать безоговорочное, инстинктивное доверие.

Огни на мосту не горели. В нескольких ярдах впереди Дейк увидел девушку, которая серой тенью стояла у перил моста. Белым пятном мелькнуло ее лицо, когда она стала перелезать через перила.

Он бросился вперед так быстро и бесшумно, как только мог. Она услышала его и попыталась ускорить движения. Дейк крепко обхватил ее за тонкую талию и стащив с перил, поставил рядом с собой. Она стояла очень тихо, с опущенной головой, и слегка дрожала.

– Вы уверены, что хотите сделать это? – спросил Дейк.

– Да, – ответила она еле слышно.

Дейк зажег спичку, защищая ее ладонью от ветра, и, мягко взявшись за подбородок, поднял ее лицо к свету и внимательно посмотрел на нее. У девушки было тонкое юное лицо, измученное и хрупкое. Она отвернулась от него.

– Я все равно сделаю это, – тихо сказала она, – рано или поздно.

– Причина настолько серьезна?

– Конечно.

– Не буду с вами спорить. Я принимаю ваш ответ: да, у вас действительно есть все основания для самоубийства. Как вас зовут?

– Мэри.

– Предположим, у вас будет шанс сделать что-нибудь… что может оказаться полезным, а потом позднее, вы сможете завершить начатое дело. Вас не заинтересует такое предложение?

– Что-нибудь полезное. Странно, что вы употребили именно это слово. У нее был тихий голос, но речь была чистой, артикуляция четкой.

– Вы должны будете принять мои слова на веру. Пока я ничего не могу вам объяснить.

– Осветите свое лицо, я хочу посмотреть на вас.

Он зажег еще спичку. Она взглянула на него.

– Скорбь всего мира, – мягко сказала она.

– Что вы имеете в виду?

– В вашем лице. В ваших глазах. Я работаю… раньше работала в дереве, камне и глине, в любых материалах, которым может быть придана форма. – В последних отблесках заката он увидел, как она подняла руки, сжатые в кулаки. – Ваше лицо подошло бы какому-нибудь древнему герою. А как вас зовут?

– Дейк.

– Я сделаю то, что вы хотите. Но никаких вопросов. Это займет много времени?

– Неделю, или немного меньше. Я пока не знаю.

– Я не знала, что потребуется так много времени.

– Должен сказать вам одну вещь, Мэри. Вы должно быть человек, которому… нечего терять.

– У меня есть один вопрос. В этом есть что-то криминальное?

– Нет.

– Хорошо. Но сначала мне нужно что-нибудь поесть. Я очень голодна.

Они нашли маленький, ярко освещенный ресторанчик, и здесь Дейк впервые смог как следует ее рассмотреть. У нее были длинные, прямые, темные волосы. Она была одета в серый костюм и белую блузку – все вещи хорошего качества, но помятые. Она была совершенно не накрашена. Дейк почувствовал, что она лишена претензий и тщеславия. Она имела свой собственный стиль. Больше всего Дейка заинтересовали ее руки. Это были хорошие твердые руки, с короткими уверенными пальцами и безукоризненно чистые, как у хирурга.

Она ела с громадным аппетитом, но ее движения не теряли точности. Она была аккуратна, как домашняя кошка. Дейк сидел, курил и смотрел на девушку.

Наконец, он сказал:

– Я не буду вас ни о чем расспрашивать. Но для того, чтобы объяснить вам мое положение, я должен опираться на привычные для вас понятия. Иначе наш разговор не будет иметь никакого смысла. Как вы… воспринимаете жизнь, какое место вы отводите человеку в его среде обитания?

Она сделала гримасу, потягивая суррогатный кофе.

– Человек, – сказала она, – как свободный дух, никогда не имел той свободы, которую он заслуживает, в том мире, где он живет. Он просто дрейфует от одной формы коллективизма к другой. Запреты меняются – а отсутствие свободы самовыражения остается постоянной.

– А чем вызвано отсутствие свободы?

Она пожала плечами.

– Невежеством, я полагаю. Предрассудками. Тяга к общению на уровне господин-раб. Или самая обычная упрямая тяга к извращениям. Стоит только кому-то выступить с позиции свободного человека, и толпа начинает топтать его.

– Прогресс?

Нас болтает взад-вперед по желобку, как иглу проигрывателя. По плоской поверхности.

– А что, если это входит в чьи-то планы?

– Вы мистик?

– Нет. Предположим существует некий общий план сдерживания человечества, c неизвестной целью?

– Предположим тогда, для определенности, что это некий мыслящий огненный шар или венерианин о девяти ногах?

– Нет. Людьми, которые прошли такую подготовку, что их возможности покажутся вам невероятными.

Мэри всплеснула руками.

– Какое замечательное объяснение всем нашим неудачам! У нас все равно ничего не получится, потому что мы – опытный материал или что-то подобное. Надо сказать, управляется, в таком случае, наш инкубатор не лучшим образом.

– Я прошел подготовку на другой планете.

Она долго внимательно смотрела на Дейка. Потом взяла в руки ложечку и снова положила ее на стол.

– Самое время сказать, что я – Мэри, Королева Шотландии.

– Если вам это понравится…

– Говорят, что сумасшедшие могут выглядеть как самые серьезные и респектабельные люди. Я ведь тоже, наверное, сумасшедшая. Суицидный комплекс. Кстати, вам известен список существ, которые кончают с собой? Лемминги, конечно. Это общеизвестно. И человек, благослови его Господь. Скорпион, находящийся в ярости, может покончить с собой. И существует еще вид белых бабочек, которые летят прямо в море. Это смерти, не вызванные необходимостью, как скажем смерть паука-самца или крылатого муравья. И все же… я почему-то не могу поверить, что кто-то из нас сошел с ума, Дейк. – Она улыбнулась, достала маленькую потертую фотографию из кармана и протянула Дейку.

Он взял и стал рассматривать ее. Это была фотография, вырезанной из темного дерева фигурки голодающего ребенка. Торчащие ребра, раздутый живот, а на лице выражение тупого смирения, лишенное и боли и страха.

Мэри негромко и спокойно сказала:

– Я не собиралась ничего рассказывать вам. У меня и в мыслях этого не было. Я очень напряженно работала, слишком напряженно. Я сделала слишком много вещей, которые… стали беспокоить моих почитателей. Очевидно в моих работах было слишком много критики. А критика – подпадает под закон о Нанесении Государственного Ущерба. Вчера они пришли ко мне с постановлением суда. Они разбили все мои работы. Все до единой. И дали мне судебную повестку на сегодняшнее утро. Я не пошла туда. Самоубийство не является жестом протеста. Во всяком случае для меня, Дейк. Это просто утверждение очевидного: я отказываюсь существовать в этом мире. Я что, сошла с ума?