Баламут 3

В этот раз Даша в себя не уходила — рассмотрела картину с того места, на котором мы стояли, затем вместе со мной сдвинулась к кровати, сравнила между собой обе и грустно усмехнулась:

— Знаешь, что в этих работах цепляет за душу сильнее всего?

— То, что они писались с душой?

— Мелочь иначе не умеет. Но лиственница на первом плане написана в технике моей дочки, а все остальное — в их собственных. Кроме того, две картины по одной фотографии — это тоже намек. Вернее, экскурс в общее прошлое этой троицы подружек: они обожали устраивать конкурсы, в которых одна представляла, как какое-нибудь место выглядит утром, вторая днем, а третья вечером. И таких «комплектов» у них было штук двадцать пять, если не больше. В общем, у меня нет слов — одни чувства. Хотя вру: слова есть. Аж на два предложения: Елисеев, такой подарок мог придумать только ты, и я тебя люблю… все так же. Ибо любить сильнее невозможно!

Я на долю секунды «подключился» к ее жиле щупом, аж задохнулся от буйства эмоций и попробовал сдвинуть фокус внимания на Нелюбиных. Но куда там — сообразив, к чему я клоню, Долгорукая провернулась в объятиях, прижала ладошку к моим губам и вбила в сознание еще одно утверждение:

— Рат, я знаю мелких, как облупленных, поэтому вижу, что эти картины — квинтэссенция твоей внутренней потребности и твоей душевной боли!

Она была права. А еще наверняка «паслась» в моих эмоциях, поэтому я промолчал.

— Умница… — грустно улыбнулась она, заявила, что лучшего подарка в принципе не представляет, и напомнила о взятых на себя обязательствах: — А теперь давай-ка займемся делом. Ибо время не ждет.

Я согласно кивнул, забрался на кровать, накидал подушек к изголовью, привалился к ним, подождал, пока Даша пристроит голову на мое левое бедро, открыл программу дозвона и жестко зафиксировал границы сектора, цепляемого камерой комма. Потом «в качестве разминки» поздравил с наступившим Новым Годом Довголевского, настроился на более серьезный разговор, набрал Тверитинова и, выполнив «обязательную программу», перешел к «необязательной»:

— Виталий Михайлович, помнится, эдак в конце ноября вы сказали, что планируете уйти в отставку и найти себя на гражданке. Если не секрет, то в какой стадии находится реализация этой идеи?

— Не секрет… — невесело усмехнулся он. — Уйти — ушел. В двадцатых числах декабря. И в данный момент рассматриваю аж… одно предложение о трудоустройстве, хотя рассчитывал как минимум на десяток.

Я понимающе кивнул:

— Ну да, закрытие Червоточины сделало ненужным весь личный состав подразделений, служивших на обеих Стенах, и вернуло на прежние рабочие места десятки тысяч мобилизованных, поэтому на рынке труда образовался избыток военных магов, верно?

— Угу.

— И это радует! — с намеком заявил я, дождался вспышки понимания в его взгляде и расплылся в довольной улыбке: — Ага, ваши догадки верны: мы, Елисеевы-Багряные, уже встали на ноги и готовы протянуть руку помощи тем, кого по-настоящему уважаем. Готовы на нее опереться?

Маг не колебался ни мгновения:

— Да!

— Замечательно! Ловите коды доступа на территорию наших родовых земель — пятого числа я буду ждать вас в поместье…

— В том самом, который народная молва окрестила Замком? — хохотнул он.

— В нем самом! — подтвердил я, пожелал отставному ротмистру всего хорошего, отключился и, поймав кураж, набрал Громову.

Целительница ответила далеко не сразу, но, увидев мою фотографию на экране комма, смахнула в сторону аватарку и показала заспанное лицо со следом от подушки на левой щеке, верхнюю часть армейской футболки, используемой в качестве ночнушки, и часть безликой спальни казарменного типа.

— Доброго времени суток, Мария Матвеевна! — поздоровался я. — Звоню поздравить с наступившим Новым Годом.

— Так поздравляй, я вся внимание! — пошутила она, радостно выслушала первую половину пожеланий, а на «тестовой» второй едва заметно потемнела взглядом, что еще немного улучшило мое настроение и позволило повернуть беседу в нужную колею:

— Ошибаетесь — описанный вариант будущего вполне реален: вам надо только захотеть уйти в наш род и озвучить это желание мне. В идеале прямо сейчас. Все остальное я сделаю сам. Правда, считаю должным предупредить, что заберу вас раз и навсегда, зато в жизнь, в которой не захочется тянуть с демобилизацией.

— Ты ведь не шутишь, правда? — сглотнув, спросила она.

Я отрицательно помотал головой:

— Нет, не шучу: скажете, что готовы мне довериться — и я уговорю Владимира Игнатьевича вернуть вам Слово уже сегодня.

Громова облизала пересохшие губы и решительно кивнула:

— Я тебе доверяю. Забирай!

— Начинайте оформление документов и ждите звонка… — потребовал я, оборвал звонок, набрал Шубина и без труда добился желаемого. Естественно, после обмена приветствиями и поздравлениями. Потом пообщался Кремнем, поболтал с Нелюбиными, естественно, не забыв поблагодарить сестричек за классный подарок, а где-то минут через сорок связался с Марией Матвеевной еще раз и утонул в глазах, горевших неподдельным счастьем:

— Спасибо!!!

— Пожалуйста! А что с увольнением в запас?

— Послезавтра стану свободной, как ветер!

— Помнится, ваш госпиталь перебазировали в Благовещенск, верно?

— Да.

— Тогда ловите денежку на перелет в Читу: четвертого в шестнадцать ноль-ноль по местному времени я подберу вас в аэропорту.

— Буду! — пообещала целительница, задала два уточняющих вопроса, пожелала хорошего дня и отключилась. А я мазнул взглядом по четырем голограммам, вывешенным над Долгорукой, не узнал ни одной программной оболочки, дотянулся до ближайшей магистральной жилы своей женщины щупом и невольно напрягся:

— Даш, что случилось?!

Она не услышала. В смысле, среагировала не на голос, а на напряжение мышц бедра, но все равно запрокинула голову, поймала мой встревоженный взгляд, в темпе выключила гарнитуру, переползла повыше, «спряталась» в моих объятиях и горько усмехнулась:

— Я пошла на поводу у паранойи и прежде, чем придумывать способ перетаскивания в ваш род четверки телохранительниц, о которых говорила, проверила каждую в нескольких режимах. В трех первых девки выглядели просто прелестно. А в том, который посоветовала Лара… скажем так, иначе.

— Чуть поподробнее можно? — спросил я, почувствовав, что она жаждет выговориться.

Даша кивнула и перешла на командно-штабной:

— Я хотела убедиться в том, что они после моей «гибели» не упали под кого-нибудь еще. Прогнала архивы СКН дворца, жилого городка Конвоя, служебного и личного автотранспорта через пакет довольно специфических программ и получила все основания считать, что девчонки чисты, как первый снег. А после того, как проанализировала перемещения их коммуникаторов и коммуникатора заочно знакомого тебе Вострецова, обнаружила, что этот гад встречался с каждой, и не по разу, хотя на записях этих встреч нет!