Баламут

— Не знаю, не считал. Но озверел не столько от вони, сколько от беготни туда-обратно… — криво усмехнулся я.

— А потом, небось, перестраховался?

— Угу: положил Долгорукую на кусок целлофана и часа три любовался ее прелестями…

— Прелести хороши… — равнодушно подтвердила женщина, скользнула мне за спину и положила ладони на трапеции. — Но, судя по состоянию твоего организма, тебе было не до них. В общем, закрывай глаза и расслабляйся. На оставшиеся пять минут — буду реанимировать твою тушку.

— Помнится, по легенде массажи делал я… — буркнул я и чуть не застонал от удовольствия, когда с первыми поглаживаниями в меня начала вливаться концентрированная Жизнь.

— Долг платежом красен. А такой, как у меня…

Слово «долг» испортило мне и без того не самое радужное настроение:

— Ла-ар, можешь сделать мне небольшое одолжение?

Шахова мгновенно врубилась, что именно меня покоробило, и ласково растрепала волосы:

— Отталкивайся не от слов, а от эмоций. Тогда тебе и в голову не придет видеть в этой пословице хотя бы намек на товарно-денежные отношения.

Я снова дотянулся до нее щупом и понял, что она права. А через пару секунд услышал монолог, идеально объяснявший то, что творилось в чувствах Язвы:

— Ну что, убедился в том, что ты для меня — центр личной Вселенной, и мне не нужны никакие предлоги для того, чтобы вкладывать душу в каждое прикосновение, помощь, совет или что-либо еще?

— Прости, был неправ.

— Это я должна извиняться. За то, что сошла с ума от радости, вызванной обретением Оторвы и тебя, напрочь отпустила все тормоза и моментами дурею от избытка чувств.

— Мне все нравится, Лар! — сказал я, почувствовал, что кривлю душой, и добавил: — Да, иногда выпадаю в осадок из-за мелких шероховатостей, но только до первого касания щупа — в твоих эмоциях столько искренней любви, нежности и заботы, что это плетение приходится развеивать через силу. О, черт, Рина заворочалась!

— И?

— Ей надо в туалет. Срочно! Поможешь?

— Мог бы и не спрашивать…

Помогла. Вернее, взяла на себя львиную долю не самого приятного дела на свете. А через какое-то время подождала завершения очередной процедуры с передачей Сути и корректировкой мутации, с непередаваемым сочувствием посмотрела на меня и спросила, не может ли она чем-нибудь помочь.

Я грустно улыбнулся и отрицательно помотал головой:

— Неа: целительские плетения отправят ее энергетику вразнос.

— Тогда я буду возвращать тебе бодрость массажем и забалтывать. Если, конечно, моя болтовня не раздражает.

— Ла-ар, будь самой собой, ладно? Мне действительно с тобой хорошо.

Этой просьбы хватило за глаза: Лариса Яковлевна вымела из сознания все сомнения в адекватности своего поведения и развила бурную деятельность — подтащила свое спальное место вплотную ко мне, застелила край коврика полотенцем, выложила на него две коробки с сухпайками, литровую бутылку воды и два стакана, заставила меня съесть всю свою порцию, пообедала сама, убралась и села рядом. А когда я закончил очередную процедуру, мрачно хмыкнула:

— Ты возишься с ней по три-три с половиной минуты и делаешь перерыв в восемь-девять. Сто тридцать с лишним таких циклов в сутки умотают кого угодно. А три-четыре дня в таком режиме почти наверняка вызовут тихую ненависть к объекту воздействия. Скажи, пожалуйста, а нельзя хоть немного удлинить промежутки между процедурами?

— Уже. В смысле, эти и так впритык к грани, за которой энергетическая система Ярины начинает расползаться, как гнилая тряпка.

— А с такими промежутками?

— С такими промежутками потихоньку укрепляется и обретает намного более четкую структуру, чем та, которая должна была появиться, не случись этой «Волны».

Язва задумчиво подергала себя за кончик носа и сделала тот же самый вывод, к которому пришел я:

— Судя по всему, за счет передачи Сути?

— Видимо.

— А мою передать нельзя?

— Ла-ар…

— Ау?

— Ты мне нужна живой и здоровой, поэтому экспериментировать мы не будем! — нажимом сказал я. — Договорились?

— Дурить не буду. Обещаю. Просто обдумываю все гипотетически возможные варианты.

— Лучше помоги мне отвлечься! — посоветовал я, поймал вопросительный взгляд и объяснил, что имею в виду: — Меня вымораживает повторение одних и тех же действий. Поэтому если ты начнешь показывать плетения и помогать запоминать их структуры, то постоянная смена деятельности слегка ослабит давление на мозги.

Лариса Яковлевна явно засомневалась, что подобная смена деятельности сможет хоть чем-то помочь, но спросила, заклинания какой из школ меня интересуют. Я почесал затылок, делая вид, что раздумываю, заявил, что целительские точно неинтересны, и попросил показать несколько воздушных, чтобы я смог выбрать схему попроще…

…Плетение сферы я освоил на одной силе воли, ибо к семи часам вечера озверел и от до смерти надоевших вливаний Сути, и от коррекций, и от беготни с Яриной к речке и обратно, и от возни с силовыми линиями. К этому времени Шахову начало колотить от моего бараньего упрямства, и я наступил на горло собственной песне, признав, что идея была ошибочной. За это схлопотал чисто символический подзатыльник, оказался в объятиях Ларисы Яковлевны и взбодрился от мощного восстановления. А через считанные секунды, наконец, прозрел:

— Лар, а давай попробуем вызвать усиливающий резонанс?

— Ну, мы с тобой и придурки… — начала, было, она, и прервалась на полуслове: — Так, стоп!!! Раз ты УЖЕ подсадил Рину на свою Суть, значит, нам надо вызвать сразу два: вдруг ускорится не только твое восстановление, но и мутация Долгорукой? Кстати, во время коррекций ты работаешь руками, значит, надо подключать магистральные жилы нижних конечностей!

— И два с лишним часа не отлипать друг от друга… — вздохнул я.

— Ну-у-у, мне это точно будет в кайф… — «призналась» Лара, чмокнула меня в кончик носа и, не откладывая дело в долгий ящик, пересела так, чтобы касаться нижними конечностями моей ноги и нижней части спальника Рины…

Как ни странно, эксперимент оказался успешным: через два с четвертью часа Суть начала восстанавливаться в полтора раза быстрее, чем обычно, а промежутки между процедурами удалось увеличить до четырнадцати минут! Вот мы и радовались. Эдак до полуночи. А потом Судьба решила, что мы слишком расслабились, и отравила эйфорию от небольшой, но все-таки победы над обстоятельствами необходимостью решать очередную проблему. Какую именно? Разбираться со стаей из девяти волков-мутантов, невесть с чего решившей наведаться в нашу пещеру.

Само собой, серых хищников я «увидел» издалека. И до последнего вел себя в соответствии с требованиями пословицы «Не буди лихо, пока оно тихо». Благо, изначально зверье трусило по противоположному берегу реки и должно было пройти мимо. Но эти твари учуяли запах росомахи, почившей в бозе, и решили проверить, нельзя ли ею перекусить, поэтому переплыли на сторону нашего убежища и отправили в него разведчика. Вернее, собрались, было, это сделать, но не нашли в нас понимания: я, не выходя наружу, ударил каплями лавы, чтобы отпугнуть волков и не заливать подступы к пещере их кровью.