Балаустион

Проведя ночь в теплой компании сразу двух весьма темпераментных девиц, которым было в радость отработать свою плату с привлекательным молодым военным, Леонтиск наутро, невыспавшийся и разбитый, отправился дальше. С некоторым усилием он заставил себя объехать стороной Коринф – столицу торгашей и центр разнообразнейших увеселений. Подгоняя кобылу, нигде не останавливаясь, афинянин стремительно двигался к цели. Исключение он сделал только для Нисеи, небольшого поселения близ Мегары, и то потому лишь, что тамошняя придорожная таверна славилась своим свиным рулетом. Плотно пообедав, Леонтиск продолжил путешествие и заночевал в Элевсине, в какой-то сотне стадиев от Афин. Можно было, конечно, подогнать кобылу и добраться до цели еще до заката, но приезжать на ночь глядя было дурной приметой. Поэтому Леонтиск, хорошенько выспавшись на дешевом постоялом дворе, пустился в путь утром, и за час до полудня через Священные ворота въехал в родной город.

Отец встретил его очень тепло, можно даже сказать – чересчур, потому что последний раз они виделись не так давно, месяца три назад, и для чрезмерной радости по поводу встречи повода вроде бы не было. Первые три дня отец мягко уклонялся от разговора о том, зачем он вызвал сына из Лакедемона. Никистрат необычайно дотошно расспрашивал Леонтиска о Спарте, о его тамошней жизни и деятельности в рядах партии Эврипонтидов. Немного удивленный такой необычной любознательностью родителя, молодой воин тем не менее подробно и с удовольствием обо всем рассказывал, не ожидая никакого подвоха. Никистрат буквально не отпускал сына от себя, так что в течение этих трех дней Леонтиску не удалось вырваться из дому, чтобы навестить Терамена. На четвертый (проклятый!) день с утра к отцу прибыл какой-то человек, Леонтиск не знал, кто, но по количеству толпившегося во дворе в ожидании хозяина эскорта догадался, что это персона весьма высокого ранга. Запершись с гостем в библиотеке, отец не выходил до обеда. После полудня к Леонтиску прибежала рабыня-ключница и сообщила, что отец ждет его в приемной.

Отец был один. Леонтиск знал, что знатный гость еще не покинул их дома, стало быть, он находился где-то во внутренних помещениях.

– Присаживайся, сын, – Никистрат махнул рукой в сторону скамьи. – Разговор будет долгим.

– Вот как? О чем, отец? – Леонтиск уселся поудобнее, закинул ногу на ногу. Он был дома. Великие боги, как тут хорошо! Только пожив в бараке, понимаешь, какая это великая вещь – комфорт.

– О политике. И о тебе. В основном о тебе, о твоей будущей жизни, – стратег пристально глянул из-под покатого, переходящего в аккуратную залысину, лба.

Леонтиск только удивленно поднял брови.

– Видишь ли, сын, – в голосе отца зазвучали менторские нотки, – в жизни каждого человека бывает переломный момент, после которого человек либо поднимается вверх, становясь значимым и уважаемым членом общества, либо остается никем, выдыхается, стареет и умирает, не добившись ничего. Какой из вариантов судьбы ты бы предпочел?

– Без сомнения, первый, – пожал плечами Леонтиск. Он не мог понять, куда отец клонит.

– Абсолютно верно, первый. Уважение, слава, богатство. Трудно найти человека, который не захотел бы, чтобы его жизнь развивалась подобным образом. И тем не менее мы видим, что эта участь достается единицам, а все остальные довольствуются прозябанием.

– Я полагаю, многое зависит от стремления человека и его готовности сделать что-нибудь, чтобы возвысить свой жребий, – осторожно произнес Леонтиск и внутренне поморщился: фраза получилась напыщенной и какой-то неестественной.

– Опять верно, – кивнул отец. Его глаза блеснули. – Но этого мало. Нужно еще правильно угадать счастливый час, поймать, если хочешь, за хвост лисицу удачи. Решительно использовать переломный момент и одним движением, как архимедовым рычагом, перевернуть всю свою жизнь – в лучшую сторону, конечно. Все, что было до этого момента – лишь тренировка, подготовка к нему. Жизнь начинается после, а вот какая жизнь – зависит от того, использовал ты шанс или проспал.

– Но ведь судьба может представить и другой удобный случай, – неуверенно попытался возразить юноша.

– По-настоящему звездный миг бывает лишь однажды, – отрезал Никистрат. – Поверь моему жизненному опыту – дождаться повторного благоприятного стечения обстоятельств столь же трудно, как с закрытыми глазами выбрать один белый шарик из тысячи черных.

Леонтиск не нашелся, что сказать, и промолчал. После минутной паузы отец продолжал:

– Я говорю все это не из желания пофилософствовать и не из старческого маразма, как ты, возможно подумал. Просто, дорогой сын, в твоей жизни наступил именно такой момент.

– Вот как? – чувствуя себя обязанным продемонстрировать, что понимает важность сказанного, Леонтиск поставил обе ноги на пол и принял более приличную позу.

– Именно так. Хочу повторить: от того, используешь ты этот шанс или нет, зависит вся твоя дальнейшая жизнь. Да и моя, если уж на то пошло.

– Великие боги, да в чем суть дела? – не выдержал юноша. – О чем ты говоришь, отец?

Никистрат, испытующе глядя на него, помолчал.

– Леонтиск, – наконец, начал он, – некие очень влиятельные люди намереваются поручить тебе задание. Крайне ответственное и важное, результат которого повлияет, возможно, на судьбу всей Греции.

Глаза юноши еще больше расширились от удивления.

– А почему мне? – только и смог выдавить он первое, что пришло на ум.

– Большое значение имеет твое близкое знакомство с Пирром, сыном … э-э… бывшего спартанского царя.

– Я не просто знаком с ним, а служу у Пирра Эврипонтида, – с гордостью сказал Леонтиск.

– Да, да, конечно. Кроме того, тебя знают как честного и смышленого юношу, ну а помимо всего прочего, ты мой сын.

– Я с каждым твоим словом, отец, серьезно вырастаю в собственных глазах. Но в чем же суть этого задания, которое настолько важно, что способно изменить всю мою жизнь? И кто эти очень влиятельные, как ты выразился, люди?

Стратег чуть помедлил.

– Свое сообщество они предпочитают по-скромному именовать альянсом. Не стану называть тебе имен, Леонтиск, но поверь мне, твоему отцу, – это действительно очень значительные люди, привилегированная верхушка эллинской аристократии и первые из богачей. Плюс, кроме того, заинтересованные лица, тоже ранга совсем не низкого, представляющие интересы великих держав. Это те, кто действительно способен дать тебе блестящую карьеру, должности, богатство и все, что так мило любому честолюбивому сердцу. Если, конечно, ты хорошо справишься с заданием. Обретение собственной значимости, запомни, – это искусство дружить с сильными.

Никистрат снова сделал паузу. Леонтиск продолжал вопросительно смотреть на отца. Откуда-то из женской половины доносилось заглушенное дверьми и стенами женское пение.

– Ты ждешь, когда я, наконец, перейду к делу?

Леонтиск молча кивнул. Никистрат прокашлялся, еще раз глянул на сына, и начал речь, явно заготовленную заранее.

– Все мы слышали о том, какие успехи делает Пирр Эврипонтид – он с каждым днем все популярнее как у народа, так и среди лакедемонских магистратов. Дело идет, насколько я понимаю, к возвращению Павсания из изгнания?

– Вот именно! – радостно воскликнул Леонтиск. – Ты не представляешь, какая это была борьба, отец! Настоящая война! И теперь, кажется, мы берем верх.

– О, разумеется. Возвращение Павсания на спартанский трон существенно изменит ситуацию в Пелопоннесе и Греции. Лидеры альянса считают эти перемены необходимыми и желают помочь царю Павсанию. О, тайно, разумеется. Ты ведь уже не зеленый юнец и понимаешь, о каком противостоянии идет речь?

– Конечно, отец! Римляне…