Баловство небес. Избранное

В песчинках и поцелуяхОна ушла на рассвете,Кинжалы трефовых лилийРубили вдогонку ветер…

Отбушевала страсть у края речной долины. О н а уходит, её одежда из песчинок и поцелуев (с ума сойти!). И снова белые цветы – теперь уж лилии, символ разлуки, а ведь трефы – и форма цветка, и гадание по масти; и это не просто цветы, а кинжалы – опять же и форма, и удар судьбы, роковой знак; рубящий ветер – жизнь? судьбу? участь? – и вдогонку, почему «вдогонку» – а ведь уходит, уже ушла, уже нет и не вернётся никогда… Ни одного случайного слова. За каждым картина, мир, поэма. Лорка – фантастический прыжок в поэзию. А впереди ждали новые взлёты: Ахматова, Пастернак, Цветаева…

Я писал стихи, причём с ощущением, что именно пишу стихи, а не изливаю душу, будучи в тоске или меланхолии.

Возникали попытки что-то запечатлеть в прозе, но было ясно, что это всего лишь наброски, да и то малоинтересные.

Птицын мог отыскать неожиданные строки, однако слепить из них что-то законченное у него не получалось.

Расклевали рассвет воробьи,Башмаки тишину растоптали…

И всё. А дальше? Дальше нет. Появлялись и какие-то прозаические эпизоды, но это было ещё хуже, чем у меня, и особого интереса не вызывало. Как-то ночью заурчал телефон, и возбуждённый птицынский голос загадочно произнёс:

– Только что закончил рассказ. Ты умрёшь! Слушай!

Конец ознакомительного фрагмента.