Банан – это всего лишь банан

Девушка сдержанно кивнула, хотя внутри все сжалось от страха – опять накосячила. Ну не могла ж она знать, что эта персона из ближнего круга шефа!? Но вроде не разозлился, уже хорошо.

Нильс, как обычно, небрежно развалился в кресле. Затем потянулся за сигаретой, самодовольно жмурясь. Вообще-то по паспорту он был Борисом, но еще в школе сократили его до Бора, а затем по аналогии прицепилось Нильс, по имени выдающегося физика. Оно-то и прижилось. Да так прочно, что даже при официальном знакомстве он, забывшись, подавал руку и на автопилоте говорил: «Нильс»

– У тебя новая куколка? – протянул он, когда за Линой, принесшей им кофе, захлопнулась дверь. – Хочу ее. Только странно – такая сладкая конфетка, а фантик совсем дешевый, не знаю, откуда блузка с юбкой –видать из этих, как их там? «Веселые цены»? Я б ей премию выписал.

– Не сомневаюсь. Сам выпишу, она на испытательном сроке, какие премии? – Глеб недовольно посмотрел на друга. – И не вздумай ее клеить! Я знаешь, сколько времени убил, пока ее нашел?

– Ну, ты ж все равно с секретаршами не спишь?

– Чего и тебе желаю! Не спать с секретаршами! И сука – с моими секретаршами!

– Я тебя умоляю! Кому от этого хуже стало?

– Нильс, я тебе русским по белому говорю. Отстань. Эта девочка не такая, как все, если я что-то понимаю в людях. Знаешь, как я ее прессовал? Самому стыдно, как у ребенка конфетку отбирал. Хуже даже. А она нашлась, выстояла. Правда, ни фига не понимает в работе, вообще удивляюсь, как она рискнула сразу на помощника заявиться. Она искренняя. Сейчас таких не делают. Лимитированная партия.

– Так я б в эту партию с удовольствием членские взносы и делал бы!– хохотнул непробиваемый Нильс.

– Ты не боишься, что один из последующих членских взносов будет в венерологию?

– Ой, не строй из себя рекламу «дюрекса»! Ритка моя чистая, с остальными по уму.

Глеб сокрушенно покачал головой. Уже скоро и седина в бороду, а он никак не уймется. Или ищет ту единственную? И тут же сам себя одернул – Нильс и моногамность – это параллельные прямые.

И друг, словно прочитав мысли, продолжил.

– Я же Лев! А лев живет в прайде – вокруг него минимум десяток самочек. Вот он и выполняет свои супружеские обязанности чуть ли не круглосуточно.

– Отстань от девчонки, еще раз говорю. Могу я, наконец, работать с помощницей, от которой не тянет твоей похотью. – Глеб начинал уже злиться.

– Так я не понял, ты чего ерепенишься из-за этой лапки? Или сам на нее виды имеешь? – подозрительно покосился на друга Нильс.

– Ничего я не имею, ни видов, ни планов. Просто к этой девчонке нельзя с хреном наперевес лезть, – Глеб попытался свернуть неудобный разговор. Однако Нильс, который был убежден, что максимально покрытое количество телочек – это условие выживания его, как особи, привык добиваться своего.

– Да брось ты! Обычная девчонка. Красивая, скромная. Не я, так другой объездит ее. Ей сейчас лет двадцать. А видел ты таких тридцатилетних? Нет! Бабки в глазах мелькают быстрей, чем в счетной машинке, задаром ноги не раздвинут. Опытные патамушта.

– А может, они и становятся такими из– за таких, как ты? Они ж в тебя влюбляются, летят, как мухи на…

– На говно?! – зловеще продолжил неоконченную фразу Нильс.

– Ну сам сказал! Я вообще-то имел в виду пчелы на мед, но вышло не так.

– Ага, оговорочка по Фрейду? Да чтоб ты понимал – у молоденькой девочки должен быть прецедент, эталон, по которому она может мерять других мужиков и не опускать планку. Она должна знать, что чего –то стоит, а не раздвигать ноги перед тем, кто расщедрится только на Бургеркинг.

И кстати, стервозность – это нормальное состояние для бабы. Если она не научится с мужика деньги качать, значит, с нее будут качать внимание, заботу, секс, и она будет соплевытерин и принеси-подай. И получать из подарков будет только дохлые тюльпаны на 8 Марта. Ты этого хочешь для своей киски?

– Я тебе сказал – не лезь! – Демов нахмурился. В словах Нильса была правда, но что-то мешало ее признать. Он понимал, что сначала все по любви… Тут его за горло опять схватила обида, которую он считал уже забытой. Но она, как герпес, поселившийся в организме – стоит упасть иммунитету – и он тут как тут. Он вспомнил Ренату. Наивная, чистая девочка, доверчиво льнущая к нему. Красивая, утонченная. И куда потом делась ее утонченность и чистота? Или он все-таки не замечал чего-то? Но копаться в этом и бередить душу не хотелось.

– Делай, что хочешь, но если из-за твоих подкатов она будет плохо работать – или посчитает себя фавориткой из-за того, что ты ей присовываешь, – сука, сам сядешь за ее стол и будешь подавать мне кофе!

– Да что ты прямо, как отец! Девчонке нужно набираться опыта, а мне хочется вот такой чистенькой, наивной скромняжки.

Ритка у меня огонь, конечно, потому и задержалась. Но она, как виагра, действует только тогда, когда примешь. А, как известно, любые стимуляторы изнашивают. Знаешь, что она вытворяет? Сижу вчера, отчеты проверяю, она напротив в телефоне что-то тычет. А потом берет банан и начинает им играться. Очистила так, что я чуть слюной не захлебнулся. А потом отъехала на стуле, чтоб я видел полностью. Ноги пошире, чем Шерон Стоун раздвинула – прикинь, стерва без трусов ко мне приехала или сняла незаметно! И начала ласкать себя им так, что едва не насаживалась, как на член. А потом раз – и в рот чуть ли не целиком! Крышу рвануло так, что не помню, как только я ее не трахал! И по следу банана языком, – поймав волну, Нильс готов был озвучить весь процесс до мелочей. Однако натолкнувшись на предостерегающий взгляд друга, нехотя пригасил градус эмоций.

Глеб скривился так, будто его сейчас стошнит.

– Нильс, иди на хрен со своими интимными подробностями. Ты ж знаешь, все, что касается языком по кискам, у меня вызывает рвотный рефлекс. Я неандерталец. Женщины любят силу, хозяйскую руку, а те, которые не любят, меня не привлекают.

– Одно другому не мешает, можно и нагнуть, и приласкать так, чтоб звезды в глазах. Все равно ты хозяин положения. Но вот со всеми – поигрались и успокоились. А чтоб крышу сносило от одной мысли об одной – этого нет. Я может, любовь всей жизни ищу, – и его карие, с дерзким прищуром глаза мечтательно уставились куда-то вдаль. О том, что касалось его похождений, он мог говорить долго, поэтому Глеб предусмотрительно перекрыл этот фонтан красноречия.

– Ладно, хватит! Ты по делу пришел или потрындеть?

– Потрындеть по делу. Ты не думаешь, что пора в моем «Прогрессе» протестировать систему безопасности? А то вон читал, накрылся медным тазом «Хибины-банк».

– Чего ты, как квочка, суетишься? Нормально у тебя с безопасностью. Срок еще не вышел. Пьем?

– Наливай.

Пока Глеб наполнял бокалы, Нильс продолжал подводить научную базу под свою половую невоздержанность.

– Так вот. Ты тут из себя пастора строишь, а, между прочим, любвеобильность – это признак великой личности. Вспомни Пушкина – сто тринадцать зафиксированных! Наполеон тот же! А у Кеннеди полторы тыщи любовниц известных только! А у меня –то всего…