Банда - 4
Шрифт:
– Чем занимается "Фокус", на чем деньги делает?
– В его уставе упомянуты все виды человеческой деятельности, от разведения крокодилов до издания книг. По городу разбросана сеть киосков. Торгуют жвачкой, шоколадными яйцами, презервативами, газовыми баллончиками, женскими титьками, мужскими делами... Ну, и так далее. Но самое главное - ремонт квартир.
– Это уже кое-что, это уже всерьез. Как ты думаешь?
– Согласен, Павел Николаевич.
– Пленка,- напомнил Пафнутьев. Опер молча вынул из внутреннего кармана кассету в прозрачной коробочке и положил на стол.
– Здесь и ваш разговор, и его
– Да.
– Копию снял?
– Конечно,- улыбнулся опер, опять сверкнув металлическими зубами.
– Береги ее. И себя береги!
– Стараюсь.
– Пройдись по киоскам... Поговори о том, о сем... Только осторожно. Смотри, не подставься.
– Намечается что-то крутое?
– Боюсь, что да.
– Это хорошо.
– Да?
– удивился Пафнутьев.
– Руки чешутся, Павел Николаевич.
– Это хорошо,- на этот раз те же слова произнес Пафнутьев.- Предложи киоскерам товар, поговори о ценах, о поставщиках, взаимоотношениях с начальством...
– 3наю я эту систему, - сказал опер, поднимаясь.
– Звони мне сразу, как только что-то засветится. Сразу, понял? В ту же минуту.
– Усек.
Пафнутьев уже был хорошо наслышан о новом промысле - состоятельные люди, побывав за рубежами, насмотревшись заморских чудес, повально принялись ремонтировать свои квартиры, переделывать их на западный манер. Меняли двери, устанавливая вместо картонных дубовые, линолеум заменяли паркетом, ванные и туалеты покрывали испанским, итальянским кафелем, хрустальные люстры заливали комнаты радужным переливающимся светом, глубокие кожаные диваны звали к себе в объятия.
Но деньги, деньги на это требовались несопоставимые ни с годовыми зарплатами, ни с годовыми пенсиями и пособиями. Внешне, вроде, немногое менялось в городе, но за старыми стенами шла непрерывная работа, невидимая, а то и попросту криминальная. Европейская отделка требовала куда больших площадей, нежели стандартные квартиры, и денежные мужики, не стесняясь, предлагали соседям выбираться, сулили им другие квартиры, деньги, дачи, машины.
Все это Пафнутьев прекрасно знал и, едва только опер обмолвился о ремонте квартир, которым занимается "Фокус", все в нем напряглось, он сразу почувствовал, как по уголовному делу пробежала искра, объединившая в одно целое разрозненные подробности, подозрения, улики, обстоятельства...
Перед самым обедом пришел Андрей и молча положил перед Пафнутьевым портрет красавицы, найденный в квартире Чувьюрова.
– Ну как? Удалось познакомиться?
– спросил Пафнутьев, ожидая разговора легкого и необязательного.
Андрей так же молча перевернул снимок вверх оборотной стороной и показал Пафнутьеву фиолетовый штамп фотоателье.
– Вот эта контора получила заказ от "Фокуса" на снимок. И оплатила заказ. Все снимки и негативы изъяты. В ателье говорить на эту тему опасаются.
Пафнутьев выслушал, всмотрелся в лицо женщины, взяв снимок и отведя на вытянутую руку, всмотрелся пристальнее и дольше.
– Ты что-нибудь понимаешь?
– спросил он у Андрея.
– В фотоателье работает девица, не столь, конечно, хороша, как эта, но она положила на меня глаз и, наверное, захочет еще что-нибудь рассказать.
– Так,- проговорил Пафнутьев.
– Надо старика раскручивать.
– Думаешь, пора?
– с сомнением спросил Пафнутьев.- А знаешь, кому
– Скорее всего, он сам ее туда положил. Потому и молчит. Раскалывать его надо.
– Значит так, Андрюша,- Пафнутьев помолчал, посмотрел в окно, вслушиваясь в весенний звон капель.- Добивай фотоателье, любезничай с девицей, которая положила на тебя глаз, ты тоже можешь на нее глаз положить, но выпытай все, что удастся. Чую, что "Фокус" - фирма еще та...
***
Поздно вечером, когда Андрей уже засыпал, неожиданно раздался резкий телефонный звонок. В темноте он с трудом нашел трубку, поднес ее к уху вначале не той стороной, потом повернул и, наконец, услышал возбужденный девичий голос.
– Ты что, уже спишь?
– в вопросе была и насмешка, и робость, Андрей это почувствовал.
– Да как сказать...
– Все понятно. Дрых!
– Виноват.
– Узнаешь?
– С трудом,- попытался выкрутиться Андрей - он никак не мог сообразить, с кем говорит.
– Ты! Не узнаешь? Меня?!
– голос сорвался на крик, но теперь в нем была и радость.- Меня невозможно не узнать! Ты сам сказал, что балдеешь от одних только звуков моего голоса!
– Я сказал, что балдею от имени,- Андрей понял, наконец, кто звонит - это была Валя из фото
ателье.
– Вообще-то да... Ты прав. Но ничего, еще и от голоса обалдеешь.
– Да я уже,- улыбнулся он в темноту.
– Почему не заходишь?
– Только вчера же у тебя был!
– А с утра уже обязан в окна заглядывать! Только так! И никак иначе! Значит, заскочишь?
– Конечно.
– Слушай, я чувствую, что ты еще не проснулся. Значит, так... Жду. Кое-что покажу.
– Да, я заметил... Тебе есть что показать.
– Тю, дурной! Не ожидала от тебя такой пошлости... А с виду ничего так, вроде даже воспитанный. Местами, правда.
– Виноват,- Андрей был посрамлен.
– Значит, так. . . У меня есть для тебя что-то очень интересное, очень важное, я бы сказала неожиданное. Просто обалдеешь. С места не сойдешь от потрясения. Я чувствую, что в твоей деятельности тебе нужен хороший, надежный помощник. Считай, что он у тебя есть.
– Он или она?
– Помощник, конечно, он, но я имею в виду себя.
– Я так и понял.
– Придешь?
– Обязательно.
– Прямо с утра, понял? К открытию. Понял?
– Целую!
– и Валя положила трубку.
К открытию Андрей не успел.
Сначала забежал в прокуратуру, потом дожидался Пафнутьева, тот подробно разжевывал ему какое-то задание, и когда добрался, наконец, до фотоателье, то увидел картину, которая потрясла его больше всего за последний год.
Вместо громадного витринного стекла зиял черный провал и оттуда тянуло едким, желтоватым дымом, видимо, горели какие-то химикалии. Мелкие осколки стекла покрывали асфальт на десяток метров вокруг и уже по этому можно было догадаться - внутри прогремел взрыв. Судя по всему, это случилось совсем недавно - толпились люди, невдалеке стояла машина скорой помощи. Внутри, в том помещении, которое вчера еще было фотолабораторией, трепетали мелкие язычки пламени, в дымном полумраке смутно различались человеческие фигуры.