Банхар

Рабжа был местным юродивым. Но непростым. Много страшных и не очень историй рассказывали о нем в деревне. Ходил он медленно, но всегда везде успевал. Его не кусали даже очень злые собаки. Местные чабаны считали большой удачей, если Рабжа у кого-то из них оставался зимовать. Дела в хозяйстве сразу шли в гору.

И зимой, и летом он носил на голове старую кожаную кепку, был одет в холщовый плащ, обувался в кирзовые сапоги. И не мерз, и жары будто не чувствовал. Как-то раз он остался на зимовку у Доры да так и прижился у нее. И Дора внезапно разбогатела.

– Он сам умер, от старости. Так что не бойся. Будешь все делать как сказали, никто тебя там не убьет. Еще денег заработаешь. Дора хорошо платит, сейчас в городе таких денег не платят.

– Но ведь что-то им от меня надо? – не унимался Володя.

– Женить тебя, поди, хотят, на Баярмухе, - дядя Ваня снова прокаркал прокуренным смехом. – А что, красивая деваха. Школу бросила. Что ей еще делать то? Только замуж.

– Не, только не Баярма, - Володя замотал головой.

– Малой ты еще, не понимаешь ничего в бабах, - дядя Ваня придвинул Володе тарелку с супом. – Баярмуха она в мать, поколотит тебя для порядка, а потом помоет, накормит и спать уложит. Мало сейчас таких баб. Все какие-то задумчивые стали, как эта Раджанка Серегина. Баба не должна думать, ее дело пожрать сварить и сыновей родить, чтобы опора была под старость лет.

– А у вас есть дети?

Володя замер, ощутив на себе цепкий, тяжелый взгляд. Глаза у дяди Вани были черными как два уголька.

«Надо же, - подумал Володя. – Мужик вроде русский, а глаза черные, как у бурята».

— Что-то ты разболтался. Давай, жри и бегом назад.

– Карюху могу забрать? – Володя осмотрелся в поисках седла.

– Пешком дойдешь. Тут напрямую не далеко. За мыском сразу.

– Ладно, что-то расхотелось мне есть, - Володя отодвинул тарелку с супом. – Пойду я.

– Вещи-то хоть забери? – насторожился дядя Ваня.

– Там что-нибудь найду, если понадобится, - Володя махнул рукой. – Или пусть покупают. Зря работать буду что ли?

Володя накинул телогрейку и вышел на улицу.

– Видишь эту гору? По правую сторону ее держись все время, - наставил дядя Ваня. – Поднимешься на мыс, увидишь огни на стоянке, не заплутаешь.

– Спасибо! – Володя кивнул и направился в сторону Удокана. Собаки какое-то время шли за ним, но затем отстали, воспитаны были так, не уходить далеко от стоянки, если не позовут.

Володя спустился в овраг, осмотрелся, убедился, что дядя Ваня за ним не следит и припустил к сеннику, где закрывали но ночь молодую кобылу по кличке Карюха. Собаки видимо узнали силуэт хозяина и не стали лаять, побежали к нему радостно поскуливая.

Перебравшись через забор из жердей, Володя нашел брошенную в углу сенника старую узду, обуздал лошадь, вывел ее за ограду, отвел подальше чтобы дядя Ваня не слушал топот копыт.

– Ну давай, выручай родная, - сказал Володя и пустил кобылу в сторону деревни легкой рысью.

Сидя на ровной, мягкой спине Карюхи он еще какое-то время вел рысью, то и дело оглядываясь, а затем слегка чмокнул губами и лошадь перешла на галоп. Володя почувствовал, что у него кружится голова.

– От сотряса, наверное, - подумал он, но сбавлять на рысь не стал.

Лошадь начала волноваться, прядать ушами. Где-то сбоку мелькнули две тени. Уже наступила ночь, но Володя их видел отчетливо, рослую, сухопарую рысь и хищника чуть поменьше и коренастее. Володе доводилось видеть таких в Чаре, это была росомаха.

– Глюки, что ли? – заволновался он.

Хищники еще какое-то время бежали рядом, затем послышался зловещий женский смех. Володя дал пятками по бокам лошади и погнал ее во весь опор.

Он вздохнул с облегчением, когда увидел окраину деревни. Голова сильно кружилась, кровь била в виски, а руки и ноги стали будто ватными. Он с трудом доехал до дома, постучался в дверь, но ему никто не открыл. Такое бывало, когда бабушка дома оставалась одна. Под старость она совсем оглохла, и хоть окна выбивай, ничего бы не услышала.

– Ладно, участковый точно услышит, - подумал Володя, и направился верхом к дому участкового.

– Ты чего так поздно? – проворчал участковый, открыв дверь.

– Я хочу написать заявление, - перешел сразу к делу Володя. – Меня хотели убить.

– Заходи, - участковый пропустил Володю в дом. – Присаживайся.

Володя уселся на стул у печки на кухне.

– Кто тебя хотел убить?

– Дора Матвеевна. А еще там Барнак был, дядька такой, худой и мерзкий, похожий на облезлую кошку. Они, кстати, старика сожгли. Помните Рабжу? Он умер, и они его сожгли. Они его убили, я в этом уверен.

— Вот как? – участковый задумался на мгновение, затем ушел в спальню. Вышел одетым в форму.

– А давай-ка съездим туда, - сказал он, проверив обойму пистолета.

– А вы справитесь один-то? – спросил Володя. – Может, подмогу вызвать?

– Справимся! – участковый подмигнул. – Я и не таких брал.

– Там парни, косоглазые такие, много парней.

– Я отчитываюсь каждое утро по телефону. Если не выйду на связь, уже завтра утром сюда приедет наряд милиции. Твоя Дора Матвеевна и облезлый кот знают об этом. Так что не волнуйся. Хочешь, записку на столе оставлю, где нас искать если что?

– Да, оставьте, - согласился Володя.

Все дорогу, пока они ехали на стареньком пикапе до стоянки Доры Володя в красках рассказывал, что с ним приключилось за эти два дня. Даже про то, как с Баярмой дрался рассказал на всякий случай.

— Вот сволочи, - негодовал участковый, крепко сжимая руль. – Всех посадим, они за все ответят!

– Может, дубинку мне дадите? – спросил Володя, когда пикап остановился у крыльца дома Доры.

– Тебе нельзя, ты несовершеннолетний, - сказал милиционер. – Постой здесь, я тебе крикну, когда всех повяжу.

– Договорились! – кивнул Володя.

Около получаса он крутился под окнами, заглядывал на кухню, в спальню, все ждал сигнала. Но видел лишь плотные шторы и слышал смех Доры.

– Что же делать то? – подумал Володя. – Может бежать, пока не поздно? А куда бежать то?

– Руки подними? – услышал он.

Володя поднял руки, оглянулся, увидел парней со стоянки у озера. Они наставили на него ружья. Среди них стоял, глядя исподлобья - Бата.

– В дом заходи! – скомандовал Бата. – И давай, без шуток.