Банк

Женщина с Шарфом деликатно проглотила кусочек подкопченного угря-унаги и прикрыла глаза от наслаждения:

— Господи, как вкусно!

Еще бы не вкусно. Как говорит Аки, одноглазый шеф-повар, нарезающий и лепящий эту пищу богов за барной стойкой, весь секрет в кленовом сиропе.

Украшая второй кусок частицей имбиря и точкой васаби, она попросила:

— Расскажи мне еще раз, почему ты пошел работать в Банк. Ты мало подходишь под определение банковского клерка.

— Какое же тут может быть определение, прости Господи?

— Ты поймал меня на слове, — усмехнулась она. — Ну, не знаю: рвач, высокомерный умник, близорукий накопитель…

— Близорукий накопитель? — изогнул я бровь.

Она угрожающе наставила на меня палочку:

— Отвалите, мистер стилист. Так, чем еще ты отличаешься от стереотипного банковского специалиста? Им полагается одеваться у Армани, ездить на «мерседесе», просматривать «Уолл-стрит джорнэл», отдыхать на курорте на собственной вилле, кушать суши…

— А чем мы, по-твоему, сейчас занимаемся?

Она пожала плечами:

— А юристы — те же банковские клерки, только с тощим бумажником. По крайней мере начинающие.

Я подцепил палочками скользкую груду жирного тунца.

— Ну, я могу отговориться, что занимаюсь благородным делом — смазываю колесики капиталистического механизма, тем самым препятствуя коррупции, распаду существующего строя и наступлению коммунизма, но, если честно, в Банк я пошел из-за своей слабохарактерности.

Женщина с Шарфом улыбнулась.

— Но ты же понимаешь, что это правда? Вот оканчиваешь ты колледж с дипломом по экономике, политологии или брачным обычаям эскимосов и, как все, стремишься попасть на престижную работу в консалтинг или банковское дело. Малину портит смутное подозрение, что природой тебе суждено рисовать комиксы или гонять слонов в Танзании, но ты недовольно отмахиваешься и ведешься на идею преуспеть и оправдать ожидания. Это же общая ошибка!

— Да, — кивнула Женщина с Шарфом. — Хорошо, что ты это признаешь, не отрицаешь и не отнекиваешься. Хотя не думаю, что люди, изучавшие в колледже брачные обычаи эскимосов, смогут преуспеть в инвестиционном банке.

— Пожалуй, нет, — ухмыльнулся я. — В любом случае я не собираюсь заниматься этим всю жизнь, максимум два года. А ты? Почему ты стала юристом? Непохоже, чтобы ты была влюблена в свою профессию.

Женщина с Шарфом засмеялась.

— Сдаюсь! Ну, — начала она, отпив глоток суперсухого асахи, — у меня не совсем твой случай. Юриспруденция мне действительно нравится и вызывает глубокое уважение. Я искренне полагаю, что именно система законов, регулирующая жизнь нашего общества, выделяет человека из остальных животных. В какой-то мере при выборе профессии я польстилась на деньги и престиж. Ну а когда начала работать… Посмотри на меня — специалиста по налогообложению. Нельзя сказать, что я не способствую смягчению нравов и общественному прогрессу, когда консультирую корпорации, как им с умом использовать бреши в налоговом законодательстве, не правда ли?

— Я уверен, ты стараешься работать как можно лучше.

— Да, самым тщательным образом продумываю подтасовки в финансовой отчетности.

Мы чокнулись бокалами и с удовольствием замолчали. Любопытно, какого взаимопонимания мы достигли, будучи знакомы совсем недолго; обычно лишь через несколько месяцев знакомства я перестаю ощущать острую потребность болтать глупости, чтобы заполнить неловкую паузу. Когда принесли счет, я выхватил свою кредитку. Женщина с Шарфом запротестовала, но я запротестовал еще громче и одержал победу. Тем более что я в любом случае платил не всю сумму, сбрасывая часть расходов на Блудного Сына (тот никогда особо не вникал в мелочи, поэтому, превышая установленный расходный лимит, наша четверка пользовалась им, так сказать, по умолчанию).

Взяв пальто, мы вышли на улицу, под первый обильный снегопад этой зимы. Белые хлопья валили с небес, красиво кружась, и таяли на наших носах и пальцах. Мы неторопливо прошли пару кварталов, держась за руки сначала церемонно, затем по-человечески, и наконец Женщина с Шарфом повернулась ко мне:

— Возможно, это прозвучит чересчур смело… Я так обычно себя не веду, особенно с недавними знакомыми… В общем, хватит вступлений. Я хочу, чтобы ты зашел ко мне в гости. На чашечку горячего шоколада и все остальное.

— Сейчас? — гулко сглотнул я.

Отчеты по альтернативным видам энергии Юный Почтальон должен был представить завтра утром, а я за них еще не садился.

— Да, сейчас, — кивнула она. — Вот в эту самую секунду.

Взявшись за мой ослабленный галстук, она прищурилась и рывком притянула к себе мою голову. Мы уже целовались в «Старбаксе» плюс пара быстрых поцелуйчиков перед тем, как разойтись по лифтам, но этот поцелуй получился особенным, выводящим отношения на новый уровень. Я схватил ее за свободные концы шарфа. Она шутливо ударила меня по рукам.

— Не трогай шарф!

— Хорошо, не трону.

— Я тебя просто дразню, — хихикнула она.

И снова притянула меня к себе. Мы не прерывали поцелуя минуты две, стоя под снегопадом. Крупные снежные хлопья беззвучно опускались на наши головы, и прохожие без зимних шапок хмурились или улыбались, в зависимости от того, одиноки они сами или нет.

— Как хорошо, — восхищенно сказала Женщина с Шарфом.

— Да…

Вздрогнув от холода, она обхватила себя руками и вдруг показалась мне безумно красивой.

— Ну что, готов к чашечке горячего шоколада?

На долю секунды я замялся, и настроение ушло, романтика сменилась мучительной неловкостью.

— Я тебя не принуждаю.

— Нет, я…

Она повернулась и пошла прочь.

— Ладно, забудь.

Я догнал ее и пошел рядом.

— Слушай, не хочу, чтобы такая ситуация превратилась у нас в клише — ты уходишь, не давая мне возможности объясниться. Клянусь, я ничего так не хочу сейчас, как горячего шоколада наедине с тобой. «Горячий шоколад» я употребил в качестве эвфемизма.

Она без улыбки смотрела на меня.

— О'кей, это я повторил на всякий случай, для ясности. Но пойми, сегодня вечером я обещал помочь коллеге, которого завалили работой до отказа. Если бы речь шла о моей собственной работе, так и черт бы с ней, но видишь, как…

— Я все поняла.

Ни черта она не поняла.

— Это не…

Но Женщина с Шарфом уже шла прочь, не оглядываясь, лишь слабо махнув рукой на прощание. Я стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом, а снежные хлопья кружились в воздухе, оседая на мои уши.

Глава 8

Приближалось время выплаты бонусов, и Жаба выглядел законченной развалиной: набрякшие мешки под глазами, галлон кофе в руке, галстук с узлом под правым ухом и жеваный пиджак. Все это часть Жабьей стратегии, как объяснил мне Пессимист: еле ползать с видом крайней усталости, намекая, что безвылазно сидит в офисе, пока светать не начнет (на самом деле уходит самое позднее в полседьмого, на тридцать минут позже остального начальства), с маниакальным упорством взвешивая, заслуживает ли Юный Почтальон лишних пяти сотен долларов или нет. Все рассчитано на отвлечение внимания от очевидного факта: Жаба — всего лишь еще одни бесполезные накладные расходы. Кроме шуток, даже уборщики ценнее Жабы — они отмывают мочу с наших писсуаров.