Банкир дьявола

Леклерк успел позвонить Гадбуа и сообщить ему, что они нашли Кана. Крепкие ребята из «Службы действия» оцепили периметр. Агенты стерегли каждую дверь, предусмотрительно спрятанные автоматы были у них наготове. Арест следовало произвести тихо. Никаких сирен. Никаких криков. Операция, которой не было. Бомба, которой не существовало.

— Ее нельзя взорвать моментально. И тем не менее на всякий случай надо действовать осторожно. Его не следует брать живым, — шепнула Сара, отвечая на вопрос Леклерка.

Она говорила не о Кане, а имела в виду Габриэля. Ведь он тоже был здесь. В своей жизни она немало пообщалась с полицейскими, знала, что те собой представляют, и ее опыт подсказывал ей, когда им следует говорить правду.

Звуки фортепиано заставили их покинуть площадку второго этажа. Чапел направился туда, откуда доносилась музыка. Его глаза постепенно привыкали к тусклому освещению. Он вошел в зал робко, слово не уверенный в том, что попал куда надо. Немолодой человек сидел на скамеечке для пианиста и одной правой рукой наигрывал мелодию песни Элвиса Пресли. Чапел с облегчением отметил, что тот одет. В воздухе висела завеса табачного дыма. Несколько мужчин и женщин окружили небольшой кабинетный рояль и потихоньку переговаривались, держа в руках цветные коктейльные бокалы с воткнутыми в них зонтиками. «Они что, — подумалось Чапелу, — таким образом собираются с духом, чтобы окунуться в разврат? Или обсуждают, у кого и как на сей раз этополучилось?» Он вгляделся в их чопорные, скучающие лица и тут же понял, что ни Кана, ни Габриэля среди них нет. Ни один из присутствующих не подходил под имеющиеся у них описания этих выдающихся личностей.

С другой стороны лестничной площадки имелся бутик, в котором продавались обычные для таких мест эпатажные вещицы и аксессуары. Кожаные бюстгальтеры, резиновые корсеты, целая стенка, посвященная кнутам, плеткам, цепям, наручникам и капюшонам. К своему удивлению, Чапел заметил, что в магазинчике имеется второй торговый зал. Он прошел туда, глядя прямо перед собой, уставившись во все глаза на продаваемые товары. Через несколько шагов он дошел до орудий более жесткого секса — игрушек, которые он всегда считал скорее нелепыми, чем отталкивающими. Покупатели собрались в дальнем углу помещения и не отрывая глаз смотрелись в тусклое зеркало. Когда Чапел подошел ближе, зеркало оказалось прозрачным. Тощая долговязая женщина, вот уже лет десять как не в расцвете своей красоты, стояла по другую сторону, примеривая лифчики и трусики. У Чапела заняло всего лишь секунду заметить, что покупательница двигается в такт музыке. Ее демонстративные движения были рассчитаны на публику: она кокетливо отводила назад волосы, методично снимала один бюстгальтер за другим. Знала, что на нее смотрят.

Скорее позабавившись, чем испытав отвращение, Чапел уже хотел повернуться, чтобы уйти. И тут периферическим зрением он едва уловил промелькнувшую тень. Человек в деловом костюме быстро шел упругим спортивным шагом. Повернув голову, Чапел перевел взгляд с женщины на худощавого брюнета, пересекающего комнату по ту сторону стекла. Чапел положил руку на стекло и пригляделся. Он увидел Марка Габриэля, ударом плеча пытающегося открыть дверь запасного выхода. Возраст между сорока и пятьюдесятью, коротко подстриженные черные волосы, спортивного телосложения, красивый, статный. Да и кто еще принес бы такой кожаный чемоданчик в этот коммерческий центр удовольствий? Габриэль снова толкнул дверь, но та не поддавалась.

Чапел ринулся к выходу из бутика. В коридоре на него изумленно уставился какой-то голый мужчина, более волосатый, чем канадский медведь гризли. Затем тот открыл рот от удивления и попятился. «Что, не ожидал здесь увидеть пистолет, парень?» — пронеслось у Чапела в мозгу, и он перешел на бег. Теперь он находился в каком-то туннеле из малинового плюша. Рамки с гравюрами на древнеегипетские темы чередовались с черно-белыми фотографиями жадно заглатываемых половых органов. Слева появилась какая-то новая комната. Он нырнул в нее, замедляя шаг и держа наготове снятый с предохранителя пистолет с досланным в ствол патроном. Дыхание было спокойным, недаром он занимался бегом. С этим проблем не имелось. Беда заключалась в другом. Если дело дойдет до стрельбы, он едва ли сумеет попасть даже в амбарную дверь с расстояния три метра.

Леклерк находился наверху, осматривая помещения, где посетители занимались любовью. Сара искала в ресторане и на кухне. Он здесь, хотелось закричать Чапелу, давайте все сюда, на второй этаж!

Тут Чапел заметил за кадкой с пальмой дверь запасного входа. Габриэля нигде не было видно. Чапел подергал за ручку. Закрыто. В примерочной женщина заканчивала свой стриптиз: она застегивала ремешки на туфлях-лодочках с высокими каблуками, прижав к стеклу свой унылый, костлявый зад. Больше этот коридор никуда не вел. Он заканчивался тупиком. Чапел посмотрел направо и налево.

Габриэль исчез.

49

Мордехай Кан сидел на скамье в раздевалке и глядел на потертый кожаный чемоданчик у него в ногах, и в его душе разливалось чувство огромного облегчения. Наконец-то. Дело сделано. Впервые в жизни он сделал что-то сам. Он позволил себе иметь собственную точку зрения и сумел сделать свое мнение весомым. Множество людей мечтало каким-нибудь образом оставить след в истории. Когда же такой шанс представился ему, он им воспользовался. Внес свой вклад. Кан натянул туфли, затем опустил руку на чемоданчик. Очень осторожно открыл замок и заглянул внутрь. Пачки купюр словно подмигивали ему.

Как ни странно, при виде денег он не ощутил никакой эйфории. Конечно, с деньгами жить проще. Что ж, если за сделанное он получил деньги и тем обесценил высокие мотивы, которыми руководствовался, он сможет с этим смириться и жить дальше. Люди из «Сайерет Маткаль» никогда не простят его и не успокоятся, пока не найдут и не накажут. Таковы правила шпионских игр, и теперь он человек обреченный. Три миллиона долларов помогут ему на время оторваться от этой стаи гончих. На месяцы? На годы? Ему не хотелось гадать.

Выбрав пачку банкнот, он хлопнул ею по колену, сорвал скрепляющие их ленточки и развернул купюры веером, как в кино. Он закажет себе самую дорогую еду. Поселится в пятизвездочном отеле, потом надолго уляжется в ванну, купит новую одежду, а вечером отправится в центр города поразвлечься. Пока еще только одиннадцать тридцать. В Париже вечер наступает рано, и он тряхнет стариной на всю ночь.

— Бонсуар, доктор Кан. — Повернув голову, Кан увидел худое, болезненное лицо человека, только что назвавшего его по имени. Он понял, что всем его планам пришел конец. — Бьенвеню а Пари.Добро пожаловать в Париж.

Леклерк вытащил пистолет и сделал шаг вперед, входя в раздевалку.

— Хорошо доехали? — спросил он.

Кан ничего не ответил. Он лишь вздохнул, уронив руку на колено.

Леклерк смотрел на чемоданчик. Ему вдруг подумалось, это тот самый чемоданчик, который Талил нес почти через весь город, выполняя свое последнее задание. Именно этот чемоданчик убил Сантоса Бабтиста и американских агентов. И чуть не убил его самого.

— Встаньте! — приказал он.

Кан встал.

Леклерк сделал шаг назад. Ему хотелось убраться отсюда. Там бомба. Он это знал. Точно так же, как знал про бомбу у Талила. Нет, он не трус. Вовсе не страх удержал его от того, чтобы геройски ринуться в квартиру Талила. Это инстинкт. Инстинкт самосохранения. Что-то шепнуло ему, что у Талила есть бомба. Сама природа тайком предупредила его, не пустила в помещение, где укрылся склонный к суициду маньяк. Вот и в этом чемодане наверняка тоже бомба.

— Медленно отойдите от чемодана.