Банкротства и разорения мирового масштаба. Истории финансовых крахов крупнейших состояний, корпораций и целых государств
Шрифт:
Затем, как уже говорилось, прогноз не оправдался. Индекс Nikkei стремительно падал, цены фьючерсов соответственно тоже, причем опережающими темпами. Здесь Лисону самое время бы сознаться и разделить ответственность с высшими менеджерами банка. Однако он не сделал этого. Возможно, потому, что, по слухам, он инвестировал в игру на фьючерсах средства королевской семьи, а это клиент особый. Менеджер просто побоялся неприятностей. Один из лондонских банкиров сказал: «Похоже на то, что он исчерпал свои лимиты, запаниковал, залез в долги еще глубже и затем попытался сыграть ва-банк, чтобы покрыть все убытки».
А что же биржа? Скорее всего, Лисон благодаря
Наконец, когда стало ясно, что отыгрыш не удался и с долгами расплатиться уже нельзя, Лисон собрал свои пожитки и ударился в бега.
Представители Barings выдвинули иную версию. По их мнению, Лисон мог войти в сговор с конкурентами и сыграть против родного банка. Позиции намеренно были открыты так, чтобы Barings, обнаружив свои убытки, уже не смог устоять и оказался бы попросту неплатежеспособным, вызвав обвальное падение рынка. Сам же Лисон с компаньонами сыграл на понижение и сейчас имеет прибыль, соизмеримую с потерями Barings.
По-видимому, по версии Barings, катастрофическое падение фьючерсов отчасти спровоцировано скандалом, после которого контракты несколько вырастут в цене. Поэтому позиции, открытые Лисоном, до сих пор не закрыты.
Получается, что один молодой способный брокер разорил авторитетнейший банк с многовековой историей и традициями. Но так ли это? Более глубокий анализ приводит к выводу, что роль Лисона вовсе не столь велика, как кажется на первый взгляд. Скандал должен был произойти – не с Лисоном, так с другим менеджером, не в Сингапуре, так в Аргентине, не с Barings, так с другим банком. Условия для этого давно созрели. И главные из них – это изменение конъюнктуры фондового рынка и несовершенство нормативной базы. Рассмотрим их более пристально.
Сначала экономика. 1994 год был на редкость неудачным для всего мирового рынка. Индекс Доу-Джонса то падал, то топтался на месте, и лишь к концу года наметился более или менее заметный его рост. Значит, если ситуация с акциями развитых стран не вызывает оптимизма, то капиталы должны перетечь в другие регионы. Тем более что предпосылки к этому были: 1993 год принес огромные прибыли инвестиционным фондам, работавшим в Латинской Америке (средняя прибыль за год – 57 %), Юго-Восточной Азии (29 %), Японии (23 %), Восточной Европе (26 %) – против 14–15 % в США и в Европе.
Однако этого не произошло. Дело в том, что рост наиболее прибыльных рынков в течение последних лет носил искусственный характер. Собственный инвестиционный потенциал развивающихся стран крайне невысок, поэтому основная часть инвестиций – как проектных, так и (в гораздо большей мере) портфельных – поступала из-за рубежа. Сначала это были отдельные высокорискованные вложения. Несмотря на их небольшой по мировым масштабам объем, для стран, в которых они осуществлялись, они были довольно ощутимыми и вызвали рост цен на акции (не правда ли, до боли знакомая картина?). Рост рынка стимулировал дальнейшие инвестиции, которые вызвали очередной всплеск спроса – и далее
как снежный ком. В результате динамика фиктивного капитала отрывалась от экономических реалий страны и финансовых результатов деятельности предприятий-эмитентов.По мнению ряда аналитиков, именно такая ситуация сложилась в Латинской Америке и Юго-Восточной Азии. Цены на фонды выросли выше всяких разумных пределов. Многие это понимали, но игра на повышение продолжалась. Рынок становился неустойчивым, а раз так, то для краха достаточно малейшего толчка. Так, например, произошло в Мексике. Рост акций приостановился на несколько дней, и этого было достаточно для того, чтобы наиболее осторожные инвесторы начали закрывать свои позиции. Цены, соответственно, упали. Ну а дальше ситуация стала уже неуправляемой, и снежный ком покатился в обратную сторону.
После мексиканских событий инвесторы стали более осторожно относиться к растущим рынкам развивающихся стран. Дабы не потерпеть убытков в результате очередного краха, они потихоньку изымали свои капиталы. Начался отток капитала с рискованных рынков. Именно в эту волну попал Barings, по-прежнему продолжавший бычью игру – правда, не на развивающемся рынке, а на тоже очень рискованном (из-за большого количества венчурных фирм, а теперь – и из-за землетрясения) японском индексе. И скорее всего, не он один.
Теперь о втором факторе – несовершенстве нормативной базы. Хотя фьючерсами торгуют довольно давно (рисовые фьючерсы появились в Японии еще несколько веков назад), эта деятельность крайне слабо регламентирована. Вся власть над рынком сосредоточена у руководства биржи – оно и казнит, и милует. А это, как известно, к добру не приводит (достаточно вспомнить нашу МЦФБ). Контроль же банков и инвестиционных фондов за собственными средствами крайне затруднен. И вовсе не из-за географической разобщенности торговых площадок, на что сейчас сетуют руководители Barings, а из-за трудностей оценки и учета финансовых рисков. Как уже говорилось, проигрыш на фьючерсном рынке может многократно превышать инвестированные средства. И ответственность за возможные последствия принимаемых решений полностью ложится на рядовых менеджеров. К чему это приводит – см. выше.
Определенные сдвиги в решении указанных проблем произойдут после введения в действие так называемой Директивы ЕС об адекватности капитала (Capital Adequacy Directive), которая должна перейти на утверждение европейских правительств с 1 января 1996 года. Директива будет затрагивать биржевые торги производными ценными бумагами (фьючерсами, опционами и т. д.) и установит общие требования по консолидированному надзору за рынком.
Выросший в семье штукатура и не имеющий особых связей в мире финансов, Ник Лисон вынужден был добиваться всего в жизни сам. Он работал в компании Coutts, затем в банке Morgan Stanley, а в 1992 году перешел в Barings.
Сначала его назначили во внутреннюю службу банка заниматься картотекой сделок и учетом торговых операций. Но спустя небольшое время Лисон был переведен в сингапурское отделение Barings для работы на местной бирже SIMEX. Руководство возложило на него две задачи: брокерские операции (исполнение торговых заявок клиентов) и арбитражные операции. Арбитраж подразумевал под собой использование небольшой разницы в ценах на фьючерсный контракт Nikkei–225 между сингапурской биржей SIMEX и японской биржей в Осаке (OSE). Такие сделки практически не несут никакого риска и приносят небольшой, но зато надежный и постоянный доход.