Бархатный капкан

— Вот ознакомься, — Яна достала из папки стопку бумаг и небрежно выпустила из рук, глядя, как листы веером рассыпаются по столу.

— Что это? — напряженно спросил Глеб.

— Решение суда. Ваша сделка с господином Казаяном незаконна, можешь в этом убедиться, — усмехнулась она.

— Почему это незаконна? — Кайманов ослабшей рукой собрал бумаги, унес их за рабочий стол.

Яна демонстративно зевнула, прикрыв ладошкой рот. Ей даже не понадобилось обращаться к отцу, чтобы склонить суд в свою сторону. Достаточно было сказать, какое отношение она имеет к Роберту, чтобы суд вынес решение в ее пользу. Ну, и заплатить кое-кому пришлось, не без этого…

— Да, решение суда… Да, сделка незаконна, — со скрипом признал Кайманов. — Но почему меня не вызвали на суд?

— Вызывали, да ты занят был, — усмехнулся Дик.

— Не знаю, не было ничего.

— Все было. И суд был, и ты попал…

— А это что такое? — Кайманов впился взглядом в дарственную на клуб.

Казаян сделал всех и смотался за границу, в Италию. Эта ошибка природы искренне считала, что итальянцы и армяне одной породы. Дик не стал его в этом разубеждать, не для того он его искал. Он поговорил с Рудольфом, объяснил ему ситуацию и взамен на неприкосновенность взял с него дарственную на клуб. И сделал это уже после того, как суд фактически расторг его сделку с Каймановым. Так что «Аэлита» теперь принадлежала Яне, осталось только выгнать лису из дома. Дик тот самый медведь, который это сможет сделать.

Яна усмехнулась. Кажется, в сказке лису из заячьего домика выгнал петух.

— Тебе же ясно сказали, что ты попал, парень, — заявил Дик.

— Это филькина грамота… — Кайманов небрежно отшвырнул от себя дарственную. — Решение суда можно оспорить.

— Обратись к Протасу, он поможет, — фыркнула Яна.

— Я так понял, он уже помог! — волком глянул на нее Глеб.

— Ты это, клыки спрячь! — резко надвинулся на него Дик.

— А то что? — дернулся Кайманов.

Дик ударил его ногой, прямо через стол — как будто косой махнул. Яна уловила это движение в тот момент, когда его пятка въехала жертве в лоб.

Кайманов упал вместе с креслом, но тут же поднялся. Глаза съехались на переносице, тело повело в сторону, но все-таки он бросился на Дика, ударил его кулаком.

Дик упал на пол, но не от удара, а чтобы провести подсечку. Кайманов плашмя рухнул на спину. На этот раз Дик подняться ему не дал. Он со всей силы ударил его кулаком в солнечное сплетение и тут же ладонью врезал по шее, вырубив жертву.

Он обыскал беспомощного Кайманова, усадил его в кресло за приставным столом, привел в чувство и на всякий случай отошел в сторону.

— Что тебе не понятно, лох? — презрительно спросил он.

— Решение суда можно оспорить, — озлобленно глянул на него Кайманов.

— Как?

— Разберемся.

— Пока ты разберешься, тебя десять раз грохнут.

— Грохнут?

— А ты сомневаешься?

— Ну-у… вряд ли, — пожал плечами потерпевший.

— Это наш город, и тебе здесь ловить нечего. Мой тебе совет, парень, уезжай в свои Покрова. И маме своей привет передавай, и сестрам. Сколько там вашей старшенькой, шестнадцать? Самый смак!

Кайманов со злостью дернулся, но и Дик тоже пришел в движение. Несчастный и опомниться не успел, как снова оказался на полу. И снова его пришлось приводить в чувство.

— Я все про тебя, лох, знаю, — презрительно усмехнулся Дик. — Ты, говорят, в спецуре служил, по чехам работал. Что-то не верится. Врут, наверное.

Он хотел спровоцировать противника и добился этого. И даже схлопотал по физиономии. На этот раз Кайманов смог провести быстрый и сильный удар, но развить успех не успел. Дик ответил ему молниеносной атакой и снова опрокинул на спину.

— Точно, врут… Вот я в спецуре служил, по мне видно, — усмехнулся он, торжествующе глядя на Яну, которая медленно и беззвучно хлопала ему в ладоши.

— Откуда у тебя золото, Кайманов? — спросила она.

— Золото? — вытирая кровь с разбитой губы, озадаченно глянул на нее несчастный.

— Ты за клуб золотом расплатился. Откуда оно у тебя?

— Места надо знать.

— Казаян сказал, что мафия у вас. Нет никакой мафии. Нет за тобой никого, ты сам по себе. Только не говори, что это не так, — усмехнулась Яна, хищно всматриваясь в жертву.

Золото на дороге не валяется, его нужно или добыть, или украсть. Может, Кайманов где-то скрысятничал и теперь боится расплаты по старым счетам.

— Я сам по себе. А золото дед всю жизнь мыл. Он мне наследство оставил.

— Про дедушку расскажешь своей бабушке. А про золото расскажешь ментам… Организовать встречу? — ухмыляясь, спросила Яна.

— Не надо.

Секс — это круто, но есть более острые и яркие ощущения, которые можно получить, например, втаптывая противника в грязь. Глядя на униженного Кайманова, Яна испытывала физическое удовольствие, сравнимое с оргазмом.

— Давай договоримся, ты собираешь свои манатки и сваливаешь в свою деревню, а мы забываем про тебя и твое золото.

— А клуб? — исподлобья глянув на нее, спросил потерпевший.

— Все, ты уволен!

— Это мой клуб.

— Твой. Но только в твоих снах. И золото тебе приснилось, и клуб. Ты меня понимаешь? — наслаждаясь своим превосходством, любуясь собой, спокойно спросила Яна.

— Попал ты, мужик! Конкретно попал! — рыкнул на Кайманова Дик. — Теперь понятно?

— Теперь понятно.

— Сейчас ты уйдешь и навсегда исчезнешь. А если напомнишь о себе, мы поднимем вопрос. Откуда золото? И кого ты кинул? Тебе нужны проблемы?

— Никого я не кидал, — мотнул головой бедолага. — А проблемы мне не нужны.

— Квартиру мы у тебя забирать не будем. Это слишком, — заявила Яна. — Мы ее у тебя купим. За девяносто тысяч долларов. За что купил, за то и продал…

Кайманов подавленно кивнул, соглашаясь.

— Поезжай домой, будь там. Завтра к тебе подъедут. Подпишешь договор, получишь деньги. И уезжай. Машина на ходу?

— На ходу.

— И мой тебе совет, сломай заднюю скорость, — усмехнулась Яна. — Чтобы тебя обратно сюда не занесло. В следующий раз уговаривать тебя не будем. Ты меня понимаешь?

Кайманов понял все, поэтому без лишних слов освободил помещение. Собрал свои вещи, погрузил их в машину и уехал.

— Ну, вот и все! — усаживаясь к Дику на колени, сказала Яна. — Враг разбит и повержен.

— Я ожидал серьезного сопротивления, — потирая скулу, выказывая противнику пренебрежение, сказал он.