Бармен и его Швабра

— Да, рано в это году началось… — вздохнула женщина, увлекая супруга в коридор.

Меня охватило острое чувство дежавю, но я так и не вспомнил, где недавно слышал эту фразу.

— Что началось? — спросил я, когда она вернулась за списками заказов.

— Вы о чём, Роберт? — переспросила женщина рассеянно, просматривая записи и делая себе пометки.

— Вы сказали: «Рано в этом году началось».

— Осень. Осень, я имею в виду. Ранняя, — женщина пристально посмотрела на меня поверх очков, которые надевает для чтения.

Я бы так не сказал, но не вижу смысла спорить. Может быть, у местных свои приметы. Народные.

— Всё будет завтра, — Мадам Пирожок собрала бумажки, пересчитала полученные от меня деньги и нехотя добавила: — Берегите здоровье, Роберт. Осенняя погода коварна.

***

— Не бывали тут? — спросил меня Депутатор, открывая дверь в какой-то дощатый барак. — Не шумите, все спят уже.

Длинный, тускло освещённый коридор, крашеные в один цвет двери, вытертые доски пола, стойкий запах бедности и казёнщины. Депрессивное местечко.

— Нет, никогда, — ответил я. — Люди ходят ко мне, а не я к ним.

— Здесь не ваша клиентура. Это рабочее общежитие для персонала. Принадлежит Заводу. Тут живут сторожа, уборщики, грузчики и так далее. Они зарабатывают слишком мало, чтобы ходить в ваш бар. Но есть и исключения…

Он толкнул одну из дверей. Запах оттуда мне сразу не понравился.

— Узнаёте его?

— Да. Постоянный клиент. Был.

Калдырь лежит на полу, раскинув руки, привязанные к вкрученным в доски крючьям. Глаза открыты и мёртво смотрят в потолок.

— Кхм, — сказал побледневший доктор, — мои услуги запоздали.

— У нас нет коронера, — ответил Депутатор.

— Констатировать смерть в данном случае не составляет труда. Причины её тоже, на мой взгляд, не вызывают сомнений.

Да, вбитый в сердце деревянный кол даёт возможность поставить однозначный диагноз.

— Меня больше интересует время смерти, — уточнил полицейский.

— Вы думаете, что этому учат в медицинском? — скептически спросил доктор. — Я терапевт общей практики, а не патологоанатом. Семейному врачу обычно достаточно пощупать пульс и принести соболезнования. Единственное, что могу сказать, — это произошло не сегодня.

— В баре он не появлялся три дня, — согласился я. — Да и трупное окоченение уже прошло.

— Вот видите, — сказал Клизма, — я вам не нужен. Доставьте в морг, проведу вскрытие. Но сразу предупреждаю, я никогда его не делал в целях криминалистики. Только в рамках программы по клинической анатомии.

— Идите, доктор, — отпустил его Депутатор, — дальше мы сами.

— Что скажете? — спросил он меня, когда врач с облегчением удалился.

— Не похоже на самоубийство. Разве что он воткнул себе кол в сердце ногами.

— Вижу, я в вас не ошибся.

— Если вы имеете в виду юмор, то…

— Я имею в виду, что вы не падаете в обморок и не бежите блевать, — он показал на картину преступления. — Я, увидев это сегодня днём, был шокирован больше вас.

— Вчера днём, — уточнил я. — Полночь миновала.

— Об этом я и говорю. Вы точны и спокойны, не теряете контроля. А значит, зрелище вам не в новинку.

Я не стал комментировать. Вместо этого спросил:

— Это не объясняет, зачем я вам понадобился.

— Видите ли, Роберт, я не детектив. Работал в полиции, но сапёр группы антитеррора это не то же самое, что следователь. Должность помощника несуществующего шерифа до сих пор требовала только внушительного вида, умения разнять пьяную драку и навыка заполнения отчётов. С этим у меня всё в порядке, но расследовать убийство — не моё.

— Вообще-то, — удивился я, — вы и не должны. Вызовите федералов. У них есть свои криминалисты и следователи, которые только рады отодвинуть местных от громкого дела. А это выглядит довольно громким — люди редко втыкают друг другу в сердце колья по бытовым мотивам.

— Роберт, — вздохнул он. — Вы так хорошо вписались, что я иногда забываю, насколько вы тут недавно. Это не лучшее место и время для долгих объяснений, поэтому давайте их отложим до более удачного момента. Не вдаваясь в причины — представьте, что нет никаких федералов. Не примчатся машины с мигалками, чёрные тонированные микроавтобусы с экспертами, броневики спецназа и прочая кавалерия. И даже труп этот нам с вами придётся тащить в морг самостоятельно. Представили?

— Допустим.

— Вопрос — вы поможете мне в расследовании?

— В этих гипотетических условиях?

— Именно. В гипотетических.

— Да, — кивнул я, глядя на труп. — Во-первых, убийца лишил меня постоянного клиента. Во-вторых, люди, склонные к таким замысловатым инсталляциям, редко ограничиваются одной.

— Благодарю. А теперь давайте отвяжем труп и отнесём его в морг. Я схожу за носилками, тут недалеко.

— Так вы что, серьёзно? Про федералов? — спросил я, топая в темноте с носилками. Мне досталась более лёгкая часть — передняя. Та, что с ногами. Это справедливо, Депутатор сильный, как шагающий экскаватор.

— Более чем, Роберт. Налево тут сверните, пожалуйста. Вон в ту дверь.

— И что вам мешает вернуться в офис и позвонить в управление полиции?

— Оттуда нельзя позвонить за пределы города.

— Почему? — спросил я, неловко открывая дверь плечом.

— Особенность телефонной сети.

— Довольно нелепо для офиса шерифа. А откуда можно?

— Ниоткуда. Обрыв линии.

— И как давно?

— Всегда. Вниз по ступенькам, да. Осторожнее, лестница узкая. Поднимайте выше перил.

— Если линия оборвана и никто её не чинит, то это кому-то нужно… Дайте угадаю — кто-то в городе очень не хочет, чтобы федералы лезли в его дела, и этот кто-то обладает достаточной властью, чтобы этого добиться. Выбор не то чтобы большой.

— Вот видите, у вас отличные навыки расследователя. Мне понадобилось почти полгода, чтобы это понять. Давайте пока поставим носилки на стол. Я открою холодильник.

— Зачем такому маленькому городу такой большой морг? — спросил я, оглядев помещение. Стандартный трёхрядный модуль на восемнадцать ячеек. Я видывал и побольше, но не в глухой провинции же.