Барон Дубов 5

После рощи вышли на опушку, и нашим глазам предстало огромное поле. Повсюду высились горы земли. Некоторые свежие, ещё чёрные или глинистые, а другие уже высохшие и осыпавшиеся. Зрелище довольно жуткое, будто гигантский крот поле перекопал. Впрочем, почти так и было. Ведь мы пришли именно в то место, куда я всех и вёл.

Сделали привал на опушке, чтобы девушки могли отдохнуть, а затем забрались на небольшой холм, аккуратно обходя самые свежие кучи земли. От них несло сыростью и чем-то ещё. Наверное, теми существами, за которыми мы пришли.

— Ну, Лакросса, — сказал я, оглядев равнину внизу и повернувшись к оркессе, — сыграй мне на кожаной флейте!

— Чё, прям здесь?! — ахнула Агнес с широко раскрытыми глазами.

Глава 5

Гоблинша переводила непонимающим взгляд с меня на оркессу и обратно.

— Вы серьёзно? Вот прям тут? Прямо сейчас? — возмущалась она.

— Ну… да, а что здесь такого? — не понимала реакции Агнес Лакросса.

— Если господин хочет… — хихикнула Вероника, покрываясь пунцовой краской, — я тоже могу сыграть на его кожаной флейте.

— У тебя есть кожаная флейта? — обомлела оркесса, глядя на меня.

— Конечно у него есть кожаная флейта! — упёрла руки в талию гоблинша. — Мог бы и меня попросить сделать это. Хоть разочек…

— Ты умеешь играть на кожаной флейте? — стала ещё более шокированной Лакросса.

По низкому небу плыли облака, светило тусклое осеннее солнце. А я смеялся.

— Конечно умею! — надула губки Агнес. — Я же не монашка какая-нибудь!

— Причём здесь монашки? Разве у них есть кожаные флейты? — всё ещё не понимала буквальная оркесса.

Да, некоторые вещи лучше ей говорить прямо. Но зато так смешнее!

— Не знаю ни одной монашки, у которой она бы была. Но играть на них они наверняка умеют, — сердилась зелёная полторашка. — Коля, с чего ты взял, что я плохо… — тут она запнулась, и на её щеках появились тёмные пятна румянца. — Что я плохо играю на флейте? Может быть, куда лучше Лакроссы? А ты меня обделяешь, вместо того чтобы проверить!

Я расхохотался пуще прежнего и даже упал на задницу, вытирая слёзы от смеха.

— Ладно-ладно, хорош… — еле выдавил, продолжая корчиться и хвататься за живот. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, пришёл в себя. — Покажи ей, Лакросса.

— Что я, не видела такого, что ли… — начала было гоблинша, но разом осеклась, увидев, как оркесса достаёт из нагрудного кармана куртки флейту из высушенной дублёной кожи какого-то животного. — А раньше не мог сказать? — грозно посмотрела на меня Агнес и резким выдохом взметнула прядь волос, упавшую на глаза.

— Мог, — кивнул я, довольно улыбаясь. — Но пропустить такое? Ни за что!

И я снова засмеялся. В этот раз смех прошёл быстрее, и я вернулся к задаче.

— Я знала, что тебе понравилась музыка, Дубов, — как раз начала оркесса. — Но зачем именно сейчас?

— Потому что они ненавидят музыку.

— Кто? — спросила, оглядываясь, Вероника.

Налетел внезапный порыв ветра и взметнул волосы синеглазки. Мы стояли на холме в самом начале небольшой равнины, стиснутой с двух сторон лесом. Там, где не было деревьев, землю испещряли сотни огромных ходов, спрятанных под кучами земли.

— Жемчужные черви или Жемчерви, как их ещё называют, — ответил я, вспоминая написанное в дневнике отца. Там даже был схематичный рисунок этих тварей.

Интересно, есть ли ещё дневники, как у моего отца? У его отца, например… Надо будет написать письмо Марине Морозовой — она со дня на день должна прибыть в Ярославль, в поместье Дубовых. Пусть устроит небольшую ревизию, может, найдёт что интересное.

Что-то я отвлёкся.

— Их так называют из-за их шкуры, — продолжил рассказ. — Живут под землёй, в длину достигают двадцати метров, в ширину — до полутора. Передвигаются, прогрызая себе ходы огромными зубами, а с другой стороны выходит… очищенная земля. Так и питаются. Шкура у них пористая, мелкие частички земли застревают в ней, обрастают наростами и со временем превращаются в золотой жемчуг.

— Прям золотой? — тут же загорелись глаза у Вероники.

— Это из-за цвета, — пояснил я, оглядывая равнину. Где-то вдалеке выстрелил фонтан земли. Я поморщился, представив, откуда именно он выстрелил. — Золота в них нет, но из-за наростов они приобретают золотистый цвет. Весьма дорогая и полезная штука. Алхимики за него убивать собственных матерей готовы.

— Ого-о-о… — протянула Агнес. — Это, выходит, мы разбогатеем?

Я хохотнул и покачал головой.

— Как бы не так. Жемчуг нужен для другого, но пока не скажу для чего. Всё, что вам нужно знать, — вы потом станете куда сильнее.

Девушки призадумались и молча по очереди кивнули. Затем я изложил свой план. А состоял он в следующем. Лакросса играет на флейте, приманивая Жемчервей, Вероника напитывает мой молот морозной маной, и я дубашу их по голове, на время замораживая. Пока монстр обездвижен, хотя, скорее, будет обездвижена только его часть, Агнес кинжалом выковыривает жемчуг. Я дал ей свой пояс с кармашками, чтобы было удобнее. Жемчуга туда влезет бесконечное количество.

И так с каждым Жемчервём. Не знаю, сколько понадобится жемчуга, но чем больше, тем лучше. Я планировал то, что останется, растолочь и приготовить несколько усиливающих зелий. Благодаря пространственному кольцу Агнес, у меня теперь всегда под рукой небольшая алхимическая лаборатория.

— Ну, поехали! — кивнул я Лакроссе, затем повернулся к волчонку, который терпеливо ждал у моих ног. — А ты лучше не суйся. Проглотят ещё.

Тот моргнул жёлтыми глазами, будто всё понял.

Оркесса поднесла к губам флейту и начала играть. Полилась прекрасная тягучая мелодия. Я протянул молот Веронике, и она возложила на него обе ладони, прикрыла глаза, а через несколько секунд кивнула, убрав руки с оружия. Воздух вокруг молота дрожал, углубления рун по краям покрылись колючим инеем.

Несколько минут ничего не происходило, но Лакросса продолжала играть.

— А неплохо, — оценила музыку Агнес, прикрывая глаза от удовольствия.

— Не зевай, — одёрнул я её. — А не то пойдёшь на закуску червям.

— Подавятся! — подбоченилась гоблинша, вытаскивая острый кинжал.

Я прищурился, осматривая линию горизонта. Может, надо залезть в одну из нор, чтобы играть? Но тогда у нас места для манёвров не останется.

Уже было решил, что нас постигла неудача, как вдруг на горизонте вздыбилась земля. И волна быстро шла в нашу сторону.