Барон Дубов 6

Блондин, сложив пальцы перевёрнутым домиком внизу живота, упрямо продолжал:

— Восстановление утерянного дела займёт от силы пару дней. И мы снова придём за герцогом. Уже с обвинением, от которого он не отвертится. Но в этот раз никто не предложит господину Билибину подписать чистосердечное признание. А это значит, что никакого пожизненного заключения не будет, только смертная казнь.

Тут уже я не выдержал и сжал кулаки. Слегка оскалил зубы, чтобы клыки приняли устрашающий вид. Мне этот фарс уже порядком надоел, и самодовольная рожа блондинчика тоже.

Моего плеча коснулась опустилась рука адвоката.

— А вот это, мой хороший, называется превышением полномочий. Род Билибиных ваши угрозы без внимания не оставит. Ждите иски к прокурорской Канцелярии и к полицейскому управлению. Камня на камне от вас не оставлю. Вставайте, Ваша Светлость, мы уходим.

— Нет, — глухо произнёс первое слово Билибин и поднял взгляд на меня. — Я принял решение. Я остаюсь.

— Так. — Акрапович судорожно поправил очки и облизнул сухие губы. — Мне нужно срочно поговорить с моим клиентом. И не в допросной, где толпа зевак прячется за зеркалом!

Снаружи снова хлопнула дверь, а потом послышался топот множества ног. Он быстро удалялся.

А я смотрел в холодные стальные глаза герцога, внутренне вопрошая: «Что ж ты делаешь, гад?!»

Глава 7

Все смотрели на герцога. Даже Крысохвостов выглядел ещё более ошалевшим, чем пять минут назад, когда Акрапович его распекал. Никитич хлопнул себя рукой по лбу и повёл нас из комнаты, не преминув погрозить кому-то кулаком, когда выходил в коридор. Барон-прокурор так и остался в допросной, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Надеюсь, его не хватит апоплексический удар. Работа-то у человека нервная.

Новая комната не слишком отличалась от предыдущей. Она находилась прямо по коридору от допросной, затем налево и вторая дверь по правой стороне. Небольшая, но более комфортабельная. Мягкие стулья с подлокотниками, неяркая люстра под высоким потолком, зелёное сукно на письменном столе, кофейный аппарат, электрический самовар и графин с водой. Адвокат закрыл за нами дверь, повернув щеколду, и сел напротив герцога. Я приземлился на диван, чтобы видеть сразу обоих.

— Герцог, какого… — начал я, но граф Акрапович предостерегающе поднял вверх указательный палец и постучал им себе по губам.

Не люблю, когда меня затыкают, но адвокат показал себя человеком, знающим своё дело. Так что если он просит помолчать, стоит прислушаться.

Акрапович положил на стол перед собой портфель и сунул руку внутрь. Достал небольшой, вытянутый бронзовый футляр с защёлкой. Под крышкой оказалось лиловое яйцо на подставке из тонких металлических жёрдочек. Настолько тонких, что казалось, артефакт парит в воздухе над бархатной отделкой коробочки. Любопытно. Я ощущал слабое магическое излучение.

Граф взял крохотный молоточек, лежавший там же, и ударил по яйцу. Артефакт едва заметно завибрировал. На миг в уши будто ваты набили, но вскоре это ощущение пропало.

— Всё, — кивнул Акрапович. — Теперь можете говорить, господин Дубов.

— Что это? — спросил я, кивая на артефакт.

Граф поднялся со стула и подошёл к кофейному аппарату, забил в металлический рожок молотый кофе и вставил его на место, подсунув под низ небольшую чашку.

— Лучший помощник адвоката, — ответил он, — и самый незаменимый. Артефакт, как вы уже догадались, глушит все звуки в комнате для тех, кто за её пределами. То есть подслушать нас не смогут. Жучки и другие записывающие устройства тоже не работают. Знаете, я уже не раз сталкивался с недобросовестной работой органов правопорядка. На что они только ни готовы, чтобы обстряпать очередное дельце.

— Сергей Никитич выглядит честным человеком, — возразил я.

Полицейский и правда казался мне человеком чести. С поправкой на его профессию.

— О нём никто и не говорит, — кивнул граф, разбавляя крепкий кофе горячей водой из самовара. — А вот за остальных сотрудников пятигорской полиции я бы на вашем месте не ручался. Но давайте вернёмся к нашим баранам. Герцог, полагаю, ваш друг, барон Дубов, хотел кое-что спросить. Какого чёрта? Я верно угадал, барон?

— Граф, не забывайтесь, — холодно произнёс Билибин. Он сидел на стуле, скрестив на груди руки. На щеках пробивалась тёмная щетина. — Я ваш наниматель.

— Прошу прощения, герцог. Вы правы, вы мой наниматель, а я ваш адвокат, лучший в своём деле. Мы оба это прекрасно знаем. И я почти вытащил вас отсюда. Зачем вы упорствуете? Или хотите заодно со своим родом пустить на дно и мою карьеру?

— Герцог невиновен, — произнёс я, — чтобы делать такие заявления.

— Не имеет значения, что вы думаете, Ваше Благородие, — оборвал меня адвокат. — Вы видели дело, видели улики. Как по-вашему, много у герцога шансов выйти сухим из воды?

— В полиции ведь потеряли дело… — удивился герцог. — Откуда вы знаете, какие у них улики? Они мне-то ничего не говорят…

— Барабашка, из-за которого эти увальни потеряли почти готовое к отправке в суд дело, ростом два метра с четвертью и ещё столько же в ширину.

Билибин осоловело посмотрел на меня, потом на адвоката и снова на меня. Я улыбнулся, пожав плечами:

— Просто оказался в нужном месте в нужное время.

— Это сейчас неважно, — продолжал Акрапович. — Важно другое. Улики они собрали серьёзные. Доказав вашу причастность к убийству аристократки, они обязательно попытаются скопом повесить на вас и остальные похожие убийства. Это явная заказуха, но искать заказчика в мои компетенции не входит. Так что моя задача — вытащить вас отсюда, чтобы вы могли скрыться, пока не станет известна истина.

— Нет, — снова сухо ответил герцог. — Я не собираюсь сбегать. Если я это сделаю, то тем самым подтвержу все подозрения против меня. Имя Билибиных навсегда будет запятнано. Вы же лучший в своём деле, Михал Саныч. Так вытащите меня отсюда, но по закону.

Адвокат снял очки и устало провёл рукой по лицу.

— Вы даже упрямее, чем ваш старший брат.

Мне совершенно не нравилась идея, что мы оставим герцога и дальше сидеть в камере, дожидаясь суда. Если адвокат прав, и в управлении есть продажные полицейские… Кто знает, что может случиться с герцогом? Хоть он и сильный аристократ, но если на тебя рушатся бетонные казематы, то никакое замедление времени не спасёт. Лишь растянет миг перед смертью в тысячу раз, сделав его хуже в миллион.

Поэтому я решил, что пора и мне вставить свои пять фишек.

— Хорошо, Макс, — согласился я для вида, наклоняясь к столу. — Тогда скажи нам, пока мы не ушли, что это такое?

Бросил перед ним пакетик с цветным кругляшом. Он состоял из трёх окружностей — каждая внутри другой. В центре белого круга — чёрный силуэт трёхголового дракона или гидры. Скорее всего, Змея Горыныча. Его опоясывало красное кольцо, а ободок — чёрный с белыми вставками. С другой стороны всё то же самое, кроме символа в центре. Вместо него число «500».