Барышня и хулиган

— Что случилось? — испуганно спросила я, потому что стало ясно: если независимая, умеющая держать себя в руках женщина вдруг превратилась в перепуганное, потерянное существо, должно было произойти что-то воистину ужасное. Я взяла ее за руку и усадила на стул возле окна, а сама села напротив. — Эмма Станиславовна, пожалуйста, что случилось? — Она вздрогнула, точно мой голос вывел ее из транса, суетливо открыла сумку и протянула мне конверт. «Дружининой» значилось на нем печатными буквами, вырезанными из газеты, ни адреса, ни имени не было.

— Там, в конверте, — кивнула она и вдруг заплакала. Я извлекла из конверта клочок бумаги и начала читать текст, выполненный газетными буквами поменьше:

— «Ваш муж у нас, сегодня к двенадцати часам ночи подготовьте сто тысяч долларов сотенными купюрами, сложенными в целлофановый пакет. Его должна доставить на бывшую обувную фабрику, что рядом с вашей фирмой, Катерина Иванова. Пусть положит пакет под брезент возле трубы котельной, дойдет до старых ворот и трижды посигналит фонариком, затем вернется к котельной и ждет двадцать минут. Если все пройдет нормально, ваш муж встретит ее возле ворот со стороны вашей фирмы. Если денег не окажется или вы сообщите в милицию, мы будем возвращать его по частям в течение недели». Что это? — пробормотала я, закончив читать, и тут обратила внимание на то, что Мишка уже давно стоит рядом и заглядывает в листок через мое плечо.

— Его похитили, — пробормотала Эмма. — Я так и знала. Я чувствовала… На душе такая тоска…

— Подождите, это что, требование о выкупе? — наконец-то дошло до меня.

— Точно, — кивнул Мишка, взяв конверт и листок из моих рук. — И чуднее бумаги я сроду не видывал. Как это попало к вам? — спросил он, обращаясь к Эмме.

— Не знаю. Я подъехала к дому, а на крыльце письмо и коробка. Я понятия не имею, как они вошли, калитка запирается, домработница уходит в четыре. Я звонила ей, она ничего не знает.

— Очень любопытно, — изрек Шальнов, а я разозлилась:

— Куда уж любопытнее. Постойте, — повернулась я к Эмме, — вы уже заявили в милицию?

— Нет, — покачала она головой. — И не заявлю. Вы что — забыли, что там написано?

— У вас есть сто тысяч баксов? — вмешался Мишка.

— Есть, — помедлив, кивнула она. — Сотенными купюрами, как они и хотят.

— Похоже, кому-то об этом было известно.

— Что вы имеете в виду? — вскинула она голову, на мгновение став прежней Эммой, но только на мгновение, лицо ее вновь жалко сморщилось, и она кивнула:

— Наверное, вы правы. Только кто-то из близких людей мог знать об этом. Со стороны похитителей глупо ожидать, что я соберу такую сумму за несколько часов.

— Где находятся деньги?

— Вот здесь, — кивнула она на свою сумку, затем извлекла объемистый пакет и положила его на стол. — Здесь сто тысяч. Они лежали в банке, я там арендую сейф. Получив письмо, я съездила в банк и забрала деньги.

— Не хотите ли вы сказать, что решили заплатить шантажистам? — растерялась я.

— Хочу, — кивнула Эмма. — Я вас умоляю… Пожалуйста, отвезите им деньги. Я заплачу сколько скажете. Михаил Степанович знает, я богатая женщина, я заплачу…

— Да вы с ума сошли, — возмутилась я. — Немедленно звоните В милицию. Вы что, детективов никогда не читали? Да ни один шантажист, получив деньги… — Эмма, закрыв лицо ладонью, хрипло вздохнула. Я замолчала на середине фразы. А Мишка кашлянул.

— Вы сказали, что получили письмо и коробку?

— Да, — кивнула она и опять полезла в сумку, достала коробку из-под туалетной воды и поставила на стол. Любопытство сыграло со мной злую шутку: я сняла крышку и едва не лишилась чувств. В коробке лежало нечто сине-кровавое, и я не сразу поняла, что это человеческий палец, скорее всего безымянный, а на нем кольцо. — Это обручальное кольцо Ильи, — закрыв глаза, сказала Эмма.

— Боже мой, — простонала я, сползая со стула, Мишка проявил бдительность и успел подхватить меня на руки.

— Да, ребята настроены серьезно, — подумав, заявил он. Эмма кивнула, а я вцепилась в Мишкину руку, отказываясь верить в реальность происходящего.

— Звоните в милицию, — наконец-то смогла произнести я.

— Я не могу, — простонала Эмма. — Они убьют его.

— Очень возможно, что они его и так убьют, — жестко сказал Мишка. — Если уже не убили.

— Замолчите, — вскрикнула Эмма. — Я не могу рисковать. Если он все-таки жив, я должна его спасти или хотя бы попытаться спасти. Неужели вы не понимаете?

— Понимаю. Но не все. Например, почему выкуп должна везти Ольга? Это здорово похоже на ловушку.

— На какую ловушку? — удивилась Эмма. Конечно, она думала о своем Илье и моя особа ее совершенно не волновала. Впрочем, я была не в обиде.

— Почему бы вам самой не отвезти выкуп? Кстати, вы знаете расположение бывшей обувной фабрики?

— Конечно. Мы там арендуем помещения, в частности, склады.

— А котельная далеко от центральных ворот?

— Нет. Почти напротив, может сто метров, может двести. Я не очень хорошо определяю расстояние. Котельная не работает.

— А этот брезент, под который надо положить пакет… Что он из себя представляет?

— Там какие-то ящики, видимо, покрытые этим брезентом. Вы поедете? — спросила она, переведя взгляд на меня.

— Я боюсь, — честно призналась я.

— О том, чтобы ехать одной, и речи быть не может, — заявил Мишка. — Вы беспокоитесь за судьбу своего мужа, а я не хочу рисковать любимой девушкой.

— Что же делать? — тихо спросила Эмма, с надеждой глядя на меня. — Если я не выполню их условия, они убьют Илью.

Мишка поморщился.

— Вы и так их не выполните, раз в письме говорится о Катерине. Рассказывайте подробнее, где ворота и где эта чертова котельная.

Эмма стала объяснять и даже что-то чертила на листе бумаги, но я ни словечка не слышала, в ушах у меня стоял звон от словосочетания «любимая девушка». Это он обо мне так? Разумеется, обо мне, раз мне предстоит ехать на эту обувную фабрику. Интересно, он всерьез так сказал или образно?

— Ты согласна? — услышала я и кивнула, сообразив, что Мишка задает мне вопрос не в первый раз. О чем он спрашивал, не имело значения, я была готова на все, и никакие пальцы меня больше не пугали. Я буду светить фонариком, если понадобится, влезу на трубу этой самой котельной, хотя терпеть не могу высоты, и черт знает что еще смогу сделать…

— Но если вы пойдете с Ольгой, сделка не состоится, — заволновалась Эмма. — Они убьют его.

— Или я иду с ней, или она вообще никуда не идет, — отрезал Мишка.

— Но что же тогда делать мне? — взмолилась Эмма.

— Не знаю. Звоните в милицию, идите на фабрику, делайте что угодно.

— Как думаете, они его отпустят? — тихо спросила Эмма, помолчав немного. Мишка пожал плечами.

— Не знаю.

— Я совершенно раздавлена всем этим, я… я не могу думать… Господи, они отрезали ему палец… бедный Илья, что ему пришлось пережить…