Барышня ищет разгадки

— Мамоньки рОдные, вот как оно вышло-то! — Надежда прижала обе ладони к щекам и приоткрыла рот. — А ещё расскажите!

— Надька, ты чего, дурища, вещей на пороге навалила? — раздалось из покинутого нами коридора.

В комнату шагнула женщина — высокая, худая, в тёмном платье или тоже парочке, но поверх надет фартук, и не видно. На голове платок, повязан низко, ни волосинки снаружи не осталось. В руках связка ключей на крупном кольце, да ключи большие, не от шкатулочки и не от секретера. Оглядела нас, всё поняла правильно.

— Это вас его высокородие к нам сосватал? — хмуро спросила она.

Вот прямо очень худая, болеет или голодает? Надежда тоже не отличалась пышностью тела, но её родственница выглядела прямо нездоровой.

— Очевидно, меня. Я Филиппова Ольга Дмитриевна. А вы Лукерья?

— Я Лукерья, — кивнула она.

Лет пятидесяти, если больше — то ненамного.

— Очень приятно, — кивнула я. — Подскажите, можно ли попросить вашего человека занести саквояжи?

— Надька, кликни Федота, — тут же отреагировала Лукерья. — Обедать будете? Баню топить?

Я подумала, что начать новую жизнь с бани будет неплохо.

— Да, топить, пожалуйста.

— Ужин Надька в семь принесёт.

— Благодарю, — киваю. — А можно попросить разбудить меня утром, часов в семь?

— Куда это ни свет, ни заря? — искренне удивилась Лукерья.

— Так в управу же, думаю, я успею собраться, выпить чаю и дойти к девяти, — сказала, и на меня снова вытаращились.

— А чего в управу-то?

— Так расскажут, что делать. Точнее, куда прежде всего.

— И что вы там делать собрались? — она оглядела меня с головы до ног.

— Так упокойничков ловить! — сообщила Надежда, гордая тем, что уже всё обо мне знает.

— Каких… упокойничков? — медленно спросила Лукерья. — Так вы маг, что ли? И вправду на службу прибыли?

— Маг, — пожимаю плечами, — и вправду на службу. — Завершила образование в академии, приехала служить.

— Из тех, что ли, кто мёртвого поднимет и отвечать заставит?

— Могу, если нужно, — пожала плечами, будто это самое естественное дело на свете.

Лукерья глянула на меня, истово перекрестилась. Было видно, что хочет ещё и сплюнуть, да не желает делать это на свои чистые половики.

— Болотников сказал — вы маг? — спрашиваю.

— Маг, — коротко отвечает. — И Надька тоже. Да толку с той магии.

— Отчего же? А в училище, если не в академию?

— Где мы, а где то училище, — пожала плечами Лукерья. — Скажу Федотке, пусть идёт и вещи таскает, и баню затопит.

— Чай подать? — спросила Надежда с придыханием.

— А подай, — кивнула я, думая разговорить её и выяснить побольше о хозяйке дома, где мне предстояло жить.

Лукерья отправилась по своим делам, Федот принёс мои вещи и под моим руководством сложил в спальне, и пообещал, что баню затопит, часа через два будет.

Надежда принесла чай — с сахаром, баранками и мёдом. Но её саму тот же дёрнула тётка — чтобы шла и помогала ей что-то там делать, она и унеслась. Ладно, значит — поговорим ещё.

Эх, надо бы разузнать, как дела у моих прежних знакомцев — Антипа Валерьяныча, Марфуши, Агафьи и Степана. И вообще, у меня в этом городе много знакомств, наверное, стоит их возобновить? С Софьей Людвиговной я бывала много где, и знаю много кого. Наверное, это в плюс?

Но это завтра. Сегодня же — разложить вещи, приготовить платье, в чём идти с утра, приготовить документы — наверное, понадобятся, если меня будут официально принимать на службу.

В обеих комнатах было прохладно, и окна замёрзшие, хотелось надеть тёплые носки, что я и сделала. А как после бани?

Когда Надежда стукнула мне, что баня готова, я попросила подтопить — потому что хочется тепла. Та с готовностью согласилась, и когда я вернулась из бани, то в спальне стало ощутимо теплее. Вот и славно.

За ужином поговорить тоже не удалось — не знаю, как там питаются хозяйки, но мне еду приносили в комнату. Ладно, разберёмся.

Я договорилась, что Надежда разбудит меня утром, высушила магически волосы и легла спать. Что там — утро вечера мудренее, да?

Значит, спим до утра.

3. Служба начинается

3. Служба начинается

Я сдаю экзамен. Ночь, лес, луны нет, тишина. Нежити тоже нет, я не вижу никого, ни единого шороха, ни единого движения.

Стою, стою… нет никого. Может быть, я не там оказалась? Или здесь уже всех повывели и не осталось никого? Или ещё что?

Но стоило мне только повернуться — чтобы уйти обратно в тепло и к людям, тишина мгновенно взревела, и я оказалась в кольце. Мне не давали сосредоточиться и поставить защиту, приходилось отбиваться разом от многих, и ещё вертеться, чтобы успевать со всех сторон.

Руки мои замёрзли до того, что пальцы уже просто не шевелились, а нежить всё ещё не кончалась. И в тот момент, когда я поняла, что не могу больше, из-за спины раздался знакомый ворчливый голос:

— Стой прямо, дыши. Дыши, кому говорят. Защиту ставь, немедленно, чему тебя учили?

Нас окружает серебристый купол, нежить снаружи может только бесполезно тыкаться в него.

— Бабушка, — шепчу я. — Ты где?

— Я там, куда тебе пока не надо. Всему своё время. Стой и выдыхай. И держись, как бы оно ни повернулось. Ты сможешь, ты справишься. Где не умеешь пока — научишься. Где не пробовала — попробуешь. Ты на верном пути, и большая молодец. Ты справишься со всем, помни. Вдох, выдох, защита.

Я уже думала, она сейчас снимет свой купол и снова пропадёт, но она вдруг говорит совершенно иначе, сурово:

— Где это вы ходите так долго? Тут внучку мою чуть не сожрали! И что бы вы делали, если б опоздали, интересно бы мне знать?

Мне тоже очень интересно — с кем это она так разговаривает. Я пытаюсь повернуться, но не могу, я будто в воде или в желе, и движусь медленно.

— Прошу прощения, Рогнеда Витольдовна, запоздал, — слышу мужской голос, определённо знакомый. — Но я уже здесь.